Состоятельная женщина. Книга 2

– Полагаю, что это свойственно человеческой природе – нежелание посмотреть в лицо такой чудовищной реальности, как война. Но некоторые из нас должны готовиться… – Она неожиданно замолчала, поймав взгляд Пола. Поняв, что он хотел бы обсудить деловые вопросы с Дэном Нельсоном, Эмма пробормотала:

– Хорошо, я оставляю вас. Прошу прощения, но мне нужно уделить внимание остальным гостям.

Двое мужчин смотрели ей вслед, пока она плавно двигалась по гостиной в развевающемся белом вечернем шифоновом платье. Великолепные изумруды сияли у нее в ушах и на шее, на запястьях и пальцах.

Дэн сказал:

– Уверен, что Эмма – самая замечательная женщина из всех, кого я встречал раньше. Вы счастливчик, Пол.

– Я это знаю, – ответил Пол. Он повернулся к Дэну Нельсону и продолжил: – Мне хотелось бы переговорить с вами о моих нефтяных танкерах и о паре других неотложных дел. Думаю, у нас еще есть время до того, как мы отправимся в оперу. Давайте пройдем в библиотеку.

Они молча вышли из гостиной.

Вращаясь среди других гостей, собравшихся в их шикарной квартире на Пятой Авеню, Эмма продолжала непрестанно думать о надвигающейся войне. Сегодня утром она получила расстроившее ее письмо от Фрэнка, который только что вернулся из поездки в Берлин. Он был переполнен страшными предчувствиями, и Эмма, привыкшая доверять его суждениям, была уверена, что он ничего не преувеличивает. Фрэнк написал ей, что Британия вступит в войну еще до конца этого года. Она посмотрела на троих мужчин, находившихся в комнате. Они обладали большим международным влиянием, а их состояния измерялись сотнями миллиардов долларов. Она заметила страх, таящийся в их глазах, который они пытались замаскировать подходящим к случаю оживлением. Да, они знали, что мир неумолимо движется к новой бойне. Эмма со страхом подумала о двух своих сыновьях, которые подлежали призыву на военную службу. Новое поколение молодых людей в самом расцвете сил снова должно было быть принесено в жертву военной машине. Хотя в комнате было тепло, Эмма поежилась, вспомнив о Джо Лаудере, о прошлой Великой Войне и связанных с нею разрушениях. Неужели прошедшие двадцать с небольшим лет были всего-навсего вооруженным перемирием?

Позднее, когда они сидели в своей ложе в Метрополитен-опера, Эмму на какое-то время успокоило разлитое в воздухе ожидание праздника. Ее глаза скользили по богатому красно-золотому убранству театра, по ослепительным женщинам, усыпанным драгоценностями, и элегантным мужчинам во фраках. Она подумала, как обычно, даже беззаботно, все они выглядят, будто не ведая о надвигающейся катастрофе.

Эмма склонилась над программой, решив наслаждаться оперой. Всему, что она знала о музыке, Эмма была обязана Блэки О'Нилу, и сейчас, когда захватывающее дух театральное действо разворачивалось на сцене, ей внезапно захотелось, чтобы Блэки оказался рядом и разделил с нею удовольствие. Эмма забылась под чарующие звуки оперы „Миньон”.

Райзе Стивенс, молодая меццо-сопрано, дебютировавшая два месяца назад, была великолепна в главной роли, и был момент, когда ее замечательный голос тронул Эмму до слез. Такой изумительный голос – поистине подарок судьбы!

Эмма, поглощенная ариями в исполнении Райзе Стивене и Энцо Пинца, великолепными декорациями и костюмами, погрузилась в волшебный вымышленный мир и на несколько часов все ее заботы и тревоги были полностью забыты. Пол пригласил их восьмерых гостей на обед в ресторан „Дель Монико”, и когда они разместились за столом, Эмма посмотрела на сидящего напротив Пола, стараясь угадать его настроение. Несмотря на состоявшийся ранее тяжелый разговор с Дэном Нельсоном, он казался совершенно беззаботным и, как щедрый хозяин, заказывал шампанское „Дом Периньон” и икру. „Он здесь самый красивый и блестящий мужчина”, – с гордостью подумала Эмма.

Сегодня было третье февраля 1939 года, его день рождения. Ему исполнилось пятьдесят девять лет, но Пол прекрасно сохранился для своего возраста, и серебряные нити в его черных волосах только подчеркивали его незаурядную внешность. Глаза его не потеряли своей яркой синевы и живости, а брови и усы оставались черными как смоль. Если не считать глубоких морщин в уголках глаз, его загорелое лицо было удивительно гладким, а его тело оставалось таким же упругим и мускулистым, как двадцать лет назад. Эмму всегда немного изумляла удивительная физическая сила Пола, таившаяся в его широких плечах и необъятной груди. Сегодня вечером, одетый во фрак с белым галстуком, он излучал очарование, волновавшее ее не меньше, чем прежде. Он встретился с нею глазами и подмигнул ей, а потом посмотрел на нее тем многозначительным взглядом, который ей был так хорошо знаком.

„Этот взгляд будит во мне дьявола, – подумала она, – и это после стольких лет”. В апреле ей самой будет пятьдесят. В это трудно поверить! Она знакома с Полом уже двадцать один год, из которых шестнадцать незабываемых лет они прожили вместе. Эти годы не всегда были простыми: Пол был властолюбив и самоуверен не меньше, чем сама Эмма, и часто испытывал потребность в самоутверждении. Он хотел властвовать и давал ей ясно понять, кто мужчина в доме. Эмма приучилась не перечить ему во многом, касающемся их личной жизни, а Пол, в свою очередь, был достаточно мудр, чтобы никогда не вмешиваться в ее дела. Он был также склонен пофлиртовать и не делал секрета из того, что он любит женщин. Эмма подозревала, что у него могли быть другие женщины, когда он путешествовал за границей один, но он никогда не давал ей повода для ревности, и она не сомневалась в его преданности. Хотя она считала сексуальную удовлетворенность полезным чувством, она редко подозревала его в неверности, даже если таковая и была. Его любовь к ней не ослабевала со временем, и Эмма чувствовала себя счастливой. Откинувшись на спинку стула и, между возбужденными разговорами, шампанским, деликатесами и весельем, царившем среди их друзей, она заставила себя выбросить из головы тревожные мысли о войне, которые одолевали ее в начале вечера.

Всю следующую неделю Пол не упоминал больше о войне, а Эмма сама тоже старательно избегала этой темы в разговорах, Они поехали в Восточный Техас, чтобы посетить „Сидней-тексас ойл компании”, недавно переименованную по ее предложению в „Сайтекс”, а потом проследовали дальше в Западный Техас, где Пол, к большому неудовольствию Гарри Мэрриотта, приобрел нефтяные промыслы в Одессе и Мидленде. Эмме не очень понравился партнер Пола, и она не замедлила сообщить об этом ему, когда впервые встретилась с этим человеком несколько лет назад. Возвратившись из поездки в Нью-Йорк, Эмма укрепилась в своем мнении и спросила Пола, почему Мэрриотт был так недоволен его новыми приобретениями. Тот усмехнулся и сказал:

– Потому, что он всегда хочет играть безопасно, но никогда не любит рисковать. Он боится потерять все или хотя бы часть из того, что мы накопили за годы. Глупец. Сейчас мы – одна из самых богатых нефтяных компаний в Америке, но расширять дело необходимо, жизненно необходимо. Гарри хорошо разбирается в деле, но он лишен воображения. Вспомни, как он сопротивлялся, когда я покупал нефтяные танкеры. Тогда я доказывал ему, что он был не прав. Они оказались удачным вложением капитала для компании и вскоре более чем окупили себя. Теперь я снова докажу ему, что он ошибается, Эмма. У меня нюх на нефть, и я гарантирую, что в Одессе и Мидленде нефть будет найдена в течение нескольких лет. Я планирую начать буровые работы еще до конца этого года.

– Хорошо, что тебе принадлежит большинство акций компании, иначе могли бы возникнуть неразрешимые проблемы с Мэрриоттом, – сказала Эмма.

– Ты чертовски права, – усмехнулся Пол. – Неужели ты могла подумать, что я настолько глуп, чтобы вкладывать миллионы, не сохранив контроль за ними.

– Конечно, нет, – рассмеялась Эмма, – ты для этого слишком умен и хитер.

Она поколебалась секунду.

– Ты жалеешь, что Дэзи – не мальчик?

– Бог мой, нет! Почему ты спросила об этом, дорогая?

– Понимаешь, Говард не сможет последовать по твоим стопам, и мне часто приходит в голову, что тебя должно огорчать отсутствие сына, который смог бы продолжить твое дело, стал бы наследником и продолжателем династии Макгиллов.