Звезда эстрады

Кирилл не верил ни одному их слову, но Чапаиху с облегчением отпустил. Пусть лопает теперь по ночам сыр и сосиски в кухне у новоявленного переводчика! А также погружается с ним в нирвану «Кальве» и «Нестле» и рядышком бреется в ванной по утрам.

Галя к еде была равнодушна, служила модельером, слыла одним из наиболее талантливых, однако отдавала работе значительно больше времени, чем хотелось Дольникову. Поэтому он стал отвлекаться, ходить к приятелям в гости — у Гали на это не было ни желания, ни сил, — а потом, наконец, уехал в свою квартиру и нашел себе Наташку.

— Дольников, у тебя ранний климакс! Сейчас у многих раньше обычного! Жизнь слишком нервная! — заявила бывшему мужу Чапаев, узнав о юной пассии. — А в такой сложный период мужиков всегда тянет на молоденьких! Я где-то читала. Надо же, какое редкое везение: и у тебя, и у меня, и у Галины есть по квартире! Варвара просила подбросить ей денег. Не забудь!

— Не забуду, — пообещал Кирилл и заодно посоветовал: — Ты бы читала чуток поменьше. За едой вредно. Хотя тебе все идет на пользу! На сколько поправилась за последний месяц?

Чапаиха не обиделась. Она вообще была добродушной и незлобивой теткой, поэтому усатый господин прогадал не слишком.

Кирилл грустил в Москве без «штатной» Вари, джентльменки удачи. Без конца вспоминал, как она, подрастая, ставила на нем свои начальные женские эксперименты: папа — первый мужчина. Именно на нем Варенька проверяла кокетство, шлифовала «глазки» и другие «завлекалочки» в виде голых коленок и грациозных телодвижений, на нем испытывала капризы. Именно ему закатывала еще робкие, достаточно неумелые скандалы и тренировочные истерики. Запоминала его реакции и впечатление. И украдкой с восхищением поглядывала на осторожно поднимающиеся под кофточкой грудки...

Дочка вытренировалась на редкость успешно и довольно быстро, поэтому уже в пятнадцать лет сначала искусно влюбила в себя одного юношу, потом — другого, а в семнадцать ухитрилась выскочить замуж за третьего и отбыть с ним за океан.

— Наша скороспелка, — справедливо называла дочь Чапаев.

Варвара писала и звонила нечасто, очевидно не понимая, как скучают без нее «заштатные» родители. Она занималась более важными делами, чем письма и звонки в Москву. Кроме того, Варя считала, что, разойдясь, а потом отыскав по новой свое семейное счастье, родители теперь не очень нуждаются в дочкиных заботах, внимании и присутствии. Она была тоже неопытна и наивна, как Наташка.

Сама козявка козявкой, грустно думал Дольников. И мужика себе приискала малахольного, несоображалистого, из породы матрасников. Этот ее якобы муж — имитация мужчины, толку от него, как от дырки в бублике. И что они там делают в Америке? Кому они там нужны?

Но дочка уверовала, что нужны, даже очень. И никаких резонов и увещеваний слушать не желала. Хотя никакого американского дедушки-миллионера у нее за океаном пока не обнаружилось.

Тогда Кирилл целиком и полностью переключился на свою личную жизнь.

Считая себя виновником Галиных несчастий — ну какой из него муж? — он стал в последнее время заходить к Гале все реже и реже. Но ездил в Давыдково постоянно: печально постоит, бесцельно побродит под окнами — и назад, к Наталье. Семьи у него не выходило нигде — ни там, ни здесь. Как не вышло и с Чапайкой. А он всегда стремился именно к семейному уюту и спокойствию, мечтал пить «тот самый чай» на кухне под оранжевым абажуром, сидя на диване рядом с женщиной «навсегда». Такой для него не находилось.

— Кто ты — моя доля или просто долька от апельсина? — смеялась иногда Галя.

Ее смех звучал грустновато и наводил Кирилла на окончательно мрачные мысли. Он любил только театр и Варьку. А пытался любить многое другое, хотя, наверное, этого делать вовсе не стоило. Как бессмысленно и тщетно убеждать себя в том, что ему нужна Галя, необходима Наташка и свята память о матери Варваре. Ему хотелось стать хоть немного лучше, чем он был в действительности. Хотелось понравиться себе самому. Запоздалое детство...

— Чего ты дурью маешься, Дольников? — по-солдатски прямо спросила неглупая Чапаев. — Может, снова от климакса? Надо почитать, какие таблетки в это время мужикам принимать советуют... Тебя лечить треба, я сама тобой займусь. А то твоей Галине вечно некогда, а Наталья чем дальше, тем больше углубляется в себя да в изучение нюансов любви. Ты хоть бы в Союз художников вступил, что ли! Наваляй на досуге шедевр и тащи их поразить!

— Я не люблю никаких союзов, — пробормотал Кирилл, — в том числе брачных. Такой геморрой... А мои шедевры пусть лучше валяются на полу. Они здесь никому не мешают и не лезут в глаза.

Все эти подробности дольниковских характера и бытия были Чапаеву очень хорошо известны.

— Ты вечный пассив, как нынче пишут в объявлениях, зазывающих к сомнительным знакомствам! — откомментировала она бывшего мужа. — И где же наша кралечка Галечка?

Жил Кирилл всегда безалаберно и бестолково. Не справляясь со своими закидонами и завихрениями юности, в институт после школы, конечно, не поступил. И ушел в армию, заявив, что желает послужить для страны по примеру дяди Степы.

Тогда уже появилась совсем юная Чапаечка, девочка из параллельного класса, комплексами не стесненная и моралью не обремененная. Поэтому быстренько родилась Варвара. Юные неопытные родители даже не заметили, как она появилась на свет.

Отслужив, Кирилл изумленно увидел довольно большую дочь, которая бойко носилась по квартире, с удовольствием вступала в беседы на любые темы и с ходу стала называть его Кирюшей. Слово «папа» появилось в ее лексиконе значительно позже.

Мать Кирилла — Варвара — к тому времени умерла, а отец давно взял себе за принцип никогда сына ни от каких глупостей не отговаривать. Старший Дольников отлично знал: у некрепкого умом юноши из его одиссей — как любовных, так и карьерных — ничего не получится. Для этого нужны опыт и стойкость. А боец из Кирилла тогда был липовый, никудышный. И там, где требовалось бороться, он представлял собой нуль, зато абсолютный, по всем статьям. А бороться необходимо везде. Тем более в наше капиталистическое время. В нем выживают сильнейшие. И в тесном мире все страшно толкаются локтями. Если бы только локтями...

Ловкостью и пронырливостью Кирилл никогда не отличался. С людьми сходиться так и не научился, и, кроме апломба, непонятного и неприятного, похвалиться младшему Дольникову было нечем. Пустое место в воздухе... Это — не ходи к гадалке. Окончил школу — и все. И тогда Кирилл решил пойти в таксисты.

Юная Чапаечка смеялась.

Сейчас это и ему кажется смешным. Но тогда все выглядело и закончилось довольно грустно.

Обмануть доверчивого Кирилла было проще простого.

Он возвращался домой по Московской кольцевой автодороге, вяло посматривая на шоссе. Неожиданно его обогнал новенький красный «рено» и непонятно замигал подфарниками. Водитель автомобиля жестикулировал, явно добиваясь чего-то от Кирилла. Он припарковался на обочине. Тотчас затормозил и владелец «рено». Им оказался импозантный, смуглый, в отличном прикиде мужчина средних лет. Слегка акцентируя, он представился подданным Италии, работающим в России на совместном предприятии, и печально поведал о нехорошем приключении итальянца в России.