Минуя полночь

— Нет. Все нормально. Поздравляю, — ответила Дори, покачав головой и сдерживая смех, хотя это, конечно, затронуло ее гордость. — Здорово, что ты получишь эти деньги. Ты их заслужила по праву. Но я все равно оставлю тебе чаевые. — С этими словами она положила на столик десять долларов.

Хотя ни один человек не обернулся ей вслед, когда она ехала по улице Рейндж, Дори точно знала, что все смотрят на нее. Проезжая фермы, она просто ощущала на себе пристальные взгляды через бинокли. Она даже попробовала опуститься пониже в глубоком кожаном сиденье машины. Ей было знакомо это чувство, что на тебя постоянно смотрят, тебя рассматривают. Люди не столько рассматривают, сколько обсуждают потом то, что увидели. А от Труди и любого из десятка людей, взглянувших хоть раз в ее сторону, весь город узнает, как она провела утро и как выглядела перед обедом.

Поэтому она совершенно не удивилась, услышав, как грузовик Хаулеттов подъезжает к дому. Сразу вслед за этим раздался коротенький стук в дверь.

— Мы пришли посмотреть на твои новые волосы, — отрапортовал Бакстер, как только она открыла дверь.

— Правда? Ну, тогда… привет, — сказала она, развеселившись.

— Труди сказала, что на них просто обязательно надо посмотреть. — Глаза Флетчера сияли, как будто речь шла об их общем секрете.

— Тогда смотрите, — сказала она, выходя на крыльцо и поеживаясь на прохладном апрельском ветру. Гил стоял, прислонившись к дверце грузовика, разрешив сыновьям такое поведение, но сам явно отказываясь проявить хоть какой-то интерес к ее новой прическе. Непонятно почему, се это ужасно разозлило.

Медленно поворачиваясь, она спросила детей:

— Ну, и как вам?

— По-моему, ты просто очень красивая, — прочувственно заявил Бакстер. Флетчер же только кивнул, показывая свое полное одобрение. Дори потрепала Бакстера по ярко-рыжим волосам, доставляя ему этим явное удовольствие и одновременно выполняя свое давнее желание.

Потом она повернулась к Гилу.

— Что скажешь?

Она выглядела в этот момент слишком счастливой и слишком уж «очень красивой», чтобы он мог просто сказать, что она ему нравится. Или что она ему очень нравится. Или что он и представить себе не мог, как сильно может подействовать на него женщина с огромными, яркими и счастливыми глазами и сияющей улыбкой. Это была одна из таких типично женских ситуаций, где нужно нечто большее, чем просто слова, решил он, подходя поближе к крыльцу.

Он медленно обошел вокруг нее, подмигивая мальчишкам. Внимательно рассмотрел прическу, потрогал маленькую кудрявую прядку около щеки. В первый раз он видел ее при дневном свете без темных очков. Огромные золотисто-карие цыганские глаза подчеркивали темные густые ресницы. А в глазах светилась радость и веселье. Да, для этих глаз его душа стала легкой целью.

В конце концов он остановился напротив нее и кивнул.

Она была откровенно счастлива. Руки снова дрожали, но уже не от страха. Она видела одобрение в его взгляде. Видела, что очень нравится ему. Ну, вот сейчас он отпустит какой-нибудь комплимент. Надо взять себя в руки, чтобы не очень покраснеть.

— Когда они опять отрастут? — спросил он, наблюдая как медленно меняется выражение ее лица, и наконец громко расхохотался. — Да я шучу. Ты выглядишь просто классно, — и добавил, слегка изменив голос и добавив нотку таинственности, возможно даже сам не заметив этого: — Ты действительно очень здорово выглядишь.

— Спасибо. — Господи, как же трудно иногда вести себя скромно! А еще труднее оказаться достойной особого отношения мужчины.

— Мэтью просил передать, что ты можешь прийти со своими волосами на ужин, чтобы он тоже их увидел. Если хочешь, конечно, — сказал Бакстер, как будто выполняя последний пункт указания.

— Мне бы очень хотелось, но я, к сожалению, не смогу — другие планы, — ответила она, мысленно представляя неначатую банку консервированного супа, стоящую в буфете.

Наслаждаться вниманием и обожанием троих проницательных джентльменов, стоя на своем крыльце, — это одно, в данный момент это даже можно считать терапией. Но ужинать вместе с ними? У них дома? Видеть, как они живут? А потом впустить их в свою жизнь?

Гил заметил ее нерешительность, понял, в чем дело, и высказал свое мнение.

— Ничего особенного не будет, — сказал он. — Простой горячий фермерский ужин.

Он был прав. Она вполне могла поужинать, не чувствуя себя эмоционально обязанной им. Двое забавных ребятишек и красивый чувственный мужчина — этого слишком мало, чтобы заставить ее раскрыться в своих чувствах и снова оказаться в легкоуязвимом положении. Она никого больше не подпустит к себе так близко, чтобы люди могли сделать ей больно. А семейство Хаулеттов для общения совершенно безопасно.

И она с нескрываемой радостью приняла приглашение.

ГЛАВА 4

— Бакс, а ты был прав, — гремел голос Мэтью Хеммикера, в котором звучали мягкие и теплые нотки. — Она действительно красивее мисс Кэллоуэй. И красивее мисс Джуди.

Он взял руку Дори в свою огромную теплую лапищу и наклонился, чтобы тихонько сказать:

— Он безнадежно влюбился в учительницу, но как только появилась ты…

— А кто такая мисс Джуди? — шепнула она в ответ, стараясь понять, у кого она выиграла.

— Из воскресной школы. Тоже давняя его любовь.

Мэтью Хеммикер был одним из тех мужчин, в кого женщины влюбляются безответно с самого первого взгляда. Огромный широкоплечий, настоящий медведь, но мягкий и добродушный, как плюшевый медвежонок. Открытое доброжелательное лицо. Копна рыжих с проседью волос. Ему не надо было ничего говорить, стоило лишь взглянуть на него, и вы понимали, что сердце этого человека размером с весь штат Канзас.

Рыжий терьер Эмили с рисунков Бакстера подскочила к Дори, как только та вышла из машины. Стараясь потереться ей об ногу в знак приветствия, она застала Дори врасплох и толкнула так сильно, что девушка потеряла равновесие и начала падать.

В тот же миг ее подхватила сильная рука, и она уже вновь крепко стояла на ногах. Она хотела было уже поблагодарить Мэтью за столь быструю реакцию, но вовремя заметила, что подхватил ее совсем не он.

— Эми, дрянная собаченция, а ну-ка брысь отсюда, — приговаривал Мэтью, подталкивая морду собаки к двери, в надежде, что все остальные последуют за ней.

Дори обернулась и нос к носу столкнулась с Гилом, чьи руки все еще поддерживали ее за локоть и спину. Она даже не заметила беспокойства в его прекрасных карих глазах, потому что была полностью обезоружена близостью его губ.

— Извини, — пробормотал он, удивленный се состоянием.

— Эта псина настолько здорова и неуклюжа, что и лошадь свалит с ног, — продолжал ворчать Мэтью, закрывая дверь прямо перед недовольной, обиженной мордой Эмили. — Проходи и устраивайся поудобнее. Чувствуй себя как дома. Ужин почти готов.

Ладони Гила все еще дрожали, хотя она давно уже вышла из его объятий. Ему очень хотелось снова прикоснуться к ней. Целых два дня он не находил себе места. От одного взгляда на дом Авербэков его пробирала дрожь. А при мысли о ней по всему телу пробегали мурашки. Глаза ее, эти золотистые цыганские глаза, преследовали его повсюду, днем и ночью.

— Пойдем ко мне в комнату, — настаивал Бакстер, дергая ее за руку, пытаясь оттащить от Мэтью и теплой кухни с ароматом свежеиспеченного хлеба. — У меня есть такие вещи, которые ты захочешь посмотреть. Покажу тебе мои пожарные машины, а еще у меня есть рыбка. Я ее выиграл у Флетчера в школе, на карнавале. А хочешь, посмотрим хомячков Флетчера?

Дори вопросительно посмотрела на Мэтью, а потом на Гила, но оба лишь улыбались и беспомощно разводили руками.

— Послушай, сынок, ты бы успокоился, — добродушно сказал Мэтью. — А то ведь никакого покою в доме.

— У него по всей комнате такие туннели, и они там бегают, — Бакстер продолжал рассказывать про хомячков.

— Может быть, Дори хочет сперва посидеть, поговорить, а уж потом посмотреть твою комнату, — предположил Гил, заметив ее нерешительность.