Карусель

— Я знаю, что прошло около двух недель, но у меня были… кое-какие проблемы. Извини.

Ровный тон Дэна только распалил ее.

— Мой проект очень важен, Дэн. Я пытаюсь вернуть жизнь туда, где сейчас царит смерть. Йен не хочет этого понять. Надеюсь, что ты поймешь.

— Это прекрасная идея. Но, к сожалению, мешает цена, как это обычно бывает. Ни ты, ни мы не можем себе этого позволить.

— Вообще-то я могла бы, если бы вы как следует мне платили.

— Ты получаешь такие же дивиденды, как и мы, Аманда.

— А как насчет ваших славных зарплат?

— Мы очень много за них работаем.

— Потому что вы мужчины. — Она сразу же поняла, что это прозвучало сварливо, но уже не могла остановиться. — Ты не считаешь, что я, женщина, способна работать так же много и зарабатывать столько же, сколько и вы?

— Конечно, можешь. Приезжай и покажи нам.

— Я не хочу. У меня другие цели. Выкупите мою долю, и вы избавитесь от меня.

Дэн тяжело вздохнул, но по-прежнему терпеливо ответил:

— Никто не хочет от тебя избавляться. Но твои требования нереальны. Мы просто не можем позволить себе выкупить твою долю, вот и все.

— Тогда это сделает кто-нибудь другой. Я тут поспрашивала, и мне уже назвали приблизительные цифры.

— Аманда, послушай, могу я тебя спросить? Ты действительно хочешь, чтобы пришли чужие и разрушили нашу старую фирму, которая, в конце концов, так хорошо тебе служила?

— Я не хочу ничего разрушать, Дэн, но если это единственный способ достичь моей цели, тогда я это сделаю.

— Аманда, нам придется продать большую часть нашего дела, чтобы дать тебе то, что ты хочешь. Мы превратимся в повозку на трех колесах. Это невозможно.

— Вы можете взять деньги в долг.

— И обременить себя этим долгом? У меня такое чувство, будто меня бьют по голове одновременно с двух сторон. И все это из-за алчности.

— Из-за алчности?! Я живу в трех комнатах, да, очень милых, но я почти ничего себе не покупаю, все идет на мой проект, и ты называешь меня алчной?

— Может, ты жаждешь восхищения? Почему бы тебе не сделать свой проект менее грандиозным?

— Грандиозный? Приятно услышать это от брата. Я думала, что ты будешь заодно со мной, а не против.

— Не говори глупостей, я не против тебя. — Дэн снова вздохнул, его терпение подходило к концу. — Боже всемогущий! — воскликнул он. — Мне кажется, что я скоро лишусь рассудка: с одной стороны, ты хочешь купить участок земли в Калифорнии, который тебе не по карману, с другой — Йен, который хочет продать участок в штате Нью-Йорк, уже два столетия принадлежащий семье.

— Йен хочет продать?

— Да, он связался с какой-то иностранной группой, которая хочет приобрести несколько тысяч акров леса Греев, чтобы построить «новый город». Это бессмысленный вандализм, а все для того, чтобы набить карманы деньгами, которые им не нужны.

— Кто ты такой, чтобы говорить людям, что им нужно, а что — нет? Лично я думаю, что это не такая уж плохая мысль, учитывая, что тогда появится достаточно средств, чтобы удовлетворить и мои нужды.

— О да, — с горечью отозвался Дэн. — Более чем достаточно, я бы сказал.

— Что ж, тогда, надеюсь, это произойдет.

— Улицы и дома возникнут в историческом лесу. Исчезнут деревья, исчезнет среда обитания. Это земля, которая должна оставаться нетронутой для штата, для людей. Я был о тебе лучшего мнения, Аманда.

— Может, тебя заботят олени, лисы и деревья, а вот я волнуюсь за людей.

— Может, твои цели и отличаются от целей Йена, но сейчас ты говоришь совсем как он, хотя мне и неприятно это признавать.

— Значит, у нас с Йеном есть что-то общее! Похоже, что, хоть и по разным причинам, мы с ним в одной лодке.

— А у нас с Клайвом останется хвост огромного производства.

— И целые сундуки наличных, не забывай.

— Ты забываешь, что они нам не нужны. Нет, — повторил Дэн, — от тебя я этого не ожидал. Никак не ожидал.

— Поверь, я бы не стала так настаивать, но мне нужно о себе позаботиться. В этом мире, Дэн, если ты сам о себе не позаботишься, никто о тебе не позаботится.

— Я совершенно с тобой не согласен.

— Позволь мне сказать тебе…

— Давай поговорим в другой раз, Аманда, хорошо?

— Ладно, я не настаиваю. Земля, которую я хочу купить, является частью поместья, пройдет несколько месяцев, прежде чем уладят все формальности. А до того времени у меня будет на нее право покупки. Так что я могу подождать и посмотреть, как будут развиваться события у вас. Если я смогу получить то, что хочу, мне все равно, как это будет достигнуто.

— Я действительно больше не могу говорить, Аманда, извини. Спокойной ночи, — попрощался Дэн.

Когда она повесила трубку, в гостиную вернулся Тодд.

— Ты слышал?

— Я же сказал, что не собираюсь этого делать. Неужели ты думаешь, что я сделал бы это без его ведома?

— Извини, я не подумала. Иногда я… Дэн, вероятно, разъярился на меня. Я правда не хотела ссориться со своим братом, и ребенок так кричал…

— Для человека, который не хочет ссориться, ты постаралась на славу. Я не мог не слышать твои реплики, они были весьма резкими.

Получив отпор, Аманда почувствовала, как в уголках глаз собираются слезы. Увидев это, Тодд обнял ее.

— Мне очень грустно видеть тебя в таком состоянии. Ты позволила этой идее поработить себя, практически задушить. Это того не стоит, — сказал он. — А если ты разрушишь их дело, тогда попадешь в настоящую петлю, особенно если ты — я слышал, как ты говорила что-то насчет Йена, я не знаю, кто он, — встанешь на чью-то сторону на восточном побережье. Ты ведешь себя неразумно, Аманда, стараясь отделаться от своих родственников. Все это может кончиться тем, что ты лишишься своих доходов.

— Ты ничего об этом не знаешь, — пробормотала она.

— Я знаю, что, какими бы благородными причинами ты ни руководствовалась, ты хочешь иметь то, что не можешь себе позволить. Прояви разум. Не становись для них лишней. Это приведет к печальным последствиям.

— Забавно, — фыркнула она, — что уступить всегда просят женщину. Всегда!

— Не всегда. Слишком часто, да, но не в этот раз, по моему мнению.

— Однако сейчас в расчет берется только мое мнение.

— Как же ты любишь спорить! Тебе бы надо быть юристом, — сказал он, смеясь и притягивая ее к себе.

Аманда понимала, что он хочет ее успокоить и утешить, и хотела этого мужского утешения, с которым для любящей женщины ничто не сравнится. За последние месяцы она привыкла к присутствию Тодда в своей жизни и знала: он не похож ни на одного из тех мужчин, что были у нее раньше. Он был настоящим, он был мужчиной ее жизни.

Однако случались дни и вечера, как этот, когда он был слишком категоричен, хотя и нежен, слишком уверен в себе, в своей власти над ней, лишая ее независимости.

Сейчас он, тяжело дыша, прижал Аманду к двери, и его мягкие губы настойчиво искали поцелуя.

— Идем, — прошептал он. — Идем, Аманда. Милая…

Но ей не хотелось. Не теперь. Унизительно, когда твой мозг так возбужден, а каждый нерв натянут. Она не машина для наслаждений, не мотор, который достаточно только включить. Аманда стала отталкивать Тодда, отворачиваться.

— Я не могу. Нет, Тодд. Прошу тебя. Не сейчас. Нет!

Он отпустил ее и нахмурился.

— Не сейчас? А когда? На Рождество? Или для тебя это тоже слишком скоро?

— Не глупи, Тодд.

— Это не глупости. В последнее время ты не очень-то проявляла свою любовь.

Ну, разумеется, она ранила его самолюбие. Видит Бог, она не хотела, но у нее просто нет настроения. Неужели он этого не видит? Он считает себя отвергнутым, поэтому она постарается успокоить его, объяснить, в каком состоянии находится.

— Пожалуйста, Тодд. Я думаю только о своем проекте. Ты сам говорил, что мужчина, когда он волнуется, не испытывает страсти. То же самое происходит и с женщинами.

В комнате повисла холодная тишина. Несколько минут оба молчали. Потом Тодд отошел к окну.