Запретный плод

Муравьев заметил грусть в ее глазах:

— Марин, не бери дурного в голову. Как тебе рулет из свинины? Под него еще рюмочку?

— Кто бы отказался…

— Ну, за тебя. Позволь пригласить на тихое танго?

— А как тут не позволишь, когда все глазеют на тебя? Ладно, пошли потанцуем.

«Пятачок» у сцены, где сидели музыканты, заметно опустел, когда Муравьев стал танцевать с Мариной. Дамы предпочитали смотреть на своего кумира, а их солидные спутники пили водку и предлагали дамам самые изысканные блюда, желая отвлечь их взоры от знаменитого артиста. Почти все отказывались — какие деликатесы, когда тут сам Муравьев!

— Ну, уел ты меня, Муравьев, — тихо сказала Марина. — Поняла, какое я ничтожество.

— Да перестань, Маринка. Все это чушь. Знаешь, о чем я думал, когда сидел в ванне? Когда ты позвонила мне?

— О чем?

— Что бы приготовить на ужин для себя, любимого. Решил, что лучше всего — цыпленка табака и салат из свежих помидоров.

— Ты умеешь готовить? — удивилась Марина.

— Еще как умею! И вот тебе сказ о том, кто есть ты, а кто я. Была мысль пригласить в свою скромную квартирку, угостить отменно… Не решился. Она действительно скромная, в хрущобе, однокомнатная…

— Даже не знаю… — сказала Марина, крепко обнимая его. — Если бы предложил — отказалась бы. Но теперь, когда увидела все это, наверное, соглашусь. Уж лучше пробовать твоего цыпленка в хрущобе, чем чувствовать взгляды этих теток.

— Заметано. Следующий раз мы встречаемся у меня, и там будут блюда только те, которые сам приготовлю. Для тебя.

— Ага, размечтался!

— Марин, почему обижаешь? Я что, похож на злодея?

— Ты и есть злодей, посмотри, все бабы только и смотрят на тебя. Не жрут, пьют и мечтают…

— Это их проблемы. Пошли к столу.

— Пошли. Кстати, расстегаи с вязигой обалденные. С рулетом из свинины просто фантастика получается!

— Пошли к столу? У тебя еще есть на тарелке свиной рулет и расстегаи.

— Пошли.

Они выпили еще по рюмке водки, принялись закусывать, благо было чем.

— Игорь, а ты всегда тут находишь себе женщин? — спросила Марина.

— Иногда, — честно ответил он. — Когда совсем уж тоскливо на душе.

— А сейчас?

— Сейчас? Мне просто хорошо, и никакую другую я даже видеть не хочу. Правда, Маринка, не хочу.

— Значит, хочешь меня?

— А что, есть такие, которые не хотят?

— Знаешь, я как-то об этом не думала. А ты?

— Выходит, что думал. Но… Маринка, хватит доставать меня. Ты точно принимаешь приглашение?

— Этот рулет очень вкусный, Игорь. Мне жутко нравится.

— Нашла о чем говорить!

— Обо всем другом я тоже подумаю. Все, поехали домой. Расплачивайся и отвези меня… Правда, я не понимаю, как ты повезешь меня, если ты уже выпил.

— Марин, в этом районе все гаишники меня знают, так что можешь не беспокоиться.

— Поехали, Игорь…

Валерий Пустовалов не выдержал напряжения ожидания и сам приехал домой к Марине, что вообще-то было не очень прилично, но, учитывая их отношения, — нормально. Невысокий, с короткими русыми волосами и цепким взглядом серых глаз, он не казался красавцем, но выглядел вполне уверенным в себе мужчиной.

Пустовалов владел компьютерной фирмой, считал себя солидным бизнесменом, да и был таковым. С Мариной встречался уже полгода, дарил охапки цветов и вообще делал все, что принято в их среде, когда нужно было показать свой особый интерес к девушке. Не простой девушке, разумеется. С простыми разговор у Пустовалова был особый — стодолларовые банкноты, которые, несмотря на курс Центробанка, все еще имели вес.

В доме Стерниных его приняли с уважением, Иван Тимофеевич проводил на кухню, Лилия Максимовна приготовила кофе.

— Что, Валера, потерял Маринку? — спросил Стернин.

— Потерял, — честно признался Пустовалов. — Вчера договорились, что сегодня встретимся, но сегодня Марина сказала, что у нее работы много, как освободится, скажет о своих намерениях. И не позвонила. А потом ее мобильник не отвечал. Я волнуюсь, Иван Тимофеевич.

— Я тоже, — сказал Стернин.

Он и раньше не одобрял стремления дочери стать актрисой, это же такая странная профессия! А теперь и подавно. Первая же серьезная роль подтвердила самые худшие опасения. Его дочь стала вожделением для всей этой странной братии — актеров. Для того ли он воспитывал девочку, учил в лучших колледжах?! Ну да, пока он в силе, может поддерживать ее, по крайней мере позаботиться о том, чтобы ее не раздевали на съемках при первом удобном случае. А дальше что? Пустовалов был для Марины идеальной партией, так казалось отцу. Солидный бизнесмен, сам себе хозяин — что еще нужно для его девочки? Ее бы пристроил в правительственных структурах, для веса, а Валера обеспечивал бы семью деньгами. Смотрел бы на них да радовался. Ан нет! Эти артисты… Да кто они такие, черт побери?!

— Ну так подъехал бы на студию, — пробурчал Стернин. — Это ж артисты! Сам понимаешь, что за люди. Целый день кривляются перед камерой, кого-то изображают, а вечером водку жрут. Я было хотел человека к ней приставить, так она такой шум подняла! «Следить за собой не позволю, опозоришь меня — не прощу…» А ты бы по-своему, по-дружески, так сказать…

— Иван Тимофеевич, я ведь думал, она дома. Ждал, что позвонит, сам звонил… И вот не выдержал, приехал. А она что, еще не вернулась домой?

— Приезжала, — сказала Лилия Максимовна. — Принарядилась и упорхнула. Без машины. Я так поняла, что встречается с тобой. На твоей машине куда-то поедете.

Пустовалов тяжело вздохнул, осторожно глотнул кофе, поставил чашку на стол. Да, он знал, что Марина чересчур самостоятельная девушка и чересчур правильная. Такая красавица, да с таким папашей стала бы идеальной женой. К этому он, собственно, и стремился. Но теперь… если уж сам Иван Тимофеевич опасается за дочь, то что же думать ему? Действительно, эти артисты, прожженные бабники, могут воспользоваться ее неопытностью. Одно дело — студенты в училище, и совсем другое — известные люди, популярные… Такие, например, как ее партнер по фильму Муравьев. Она радовалась, когда узнала, что будет играть с ним, говорила, приятно поучиться у талантливого человека. Ему уже тогда не понравилось это. Навел справки, и что же? Этот талантливый человек недавно развелся со второй женой, бабник невероятный! И вот с таким-то она что-то там играет? Ни хрена себе игры! Да кому это нужно?!

Сам-то хорош! Только теперь понял, что дело серьезное. Да ведь до сегодняшнего дня Марина вела себя вполне нормально. А папаша о чем думал, когда бабки отстегивал на этот сериал?

Пустовалов посмотрел на хозяина квартиры, который тоже пил кофе и нервно постукивал пальцами по столу.

— Иван Тимофеевич, а стоило вам рисковать, вкладывать деньги в сериал?

— А как ты думаешь, Валера? Если деньги мои, то и главная роль — у моей дочери. И проблем у нее не должно быть никаких. Для того и дал деньги.

Стернин мрачно усмехнулся. Деньги-то дал, но проблемы у дочери возникли, и очень скоро. Именно те, которых он больше всего опасался. Хорошо, что жених об этом не знает. Но мог бы тоже призадуматься.

А Пустовалов думал о другом. Молодой, энергичный бизнесмен привык просчитывать деловые операции на несколько ходов вперед. А женитьба — это очень деловая операция. И получается… Жена — актриса, такие ситуации, какая сложилась сегодня, могут повторяться чуть ли не каждый день. Где она, с кем она — непонятно, и значит — постоянный стресс. А нужно ли ему это?

Десяток секунд понадобилось, чтобы ответить на свой же вопрос.

Да, Марина ему нужна, теперь уже поздно отступать. Слишком много сил и средств потрачено на эту операцию, отступить — значит потерпеть сокрушительное поражение, которое светское общество презрительно осудит. Оно ведь уже поженило их в своих клубных пересудах.

Он был вполне современным человеком, дорожил мнением светского общества и даже в мыслях не мог сказать себе, что дело тут в другом — он любит эту девушку. Говорить о любви, не будучи уверенным в ответном чувстве, означало вполне реальную вероятность стать объектом насмешек.