Ты - моя тайна

— Джейк!

— Ничего, Меган, не волнуйся.

— Люби меня, Джейк!

— Меган, — пробормотал он и отодвинулся от нее. — Это безопасно?

Она не смогла посмотреть ему в глаза — ее ответ был ясен без слов.

— Нет? Но у меня ничего нет с собой. В следующий раз, дорогая.

— В следующий раз? Когда еще выдастся такой подходящий случай?

В голосе Меган звучала как бы шутливая обида, но не загаси ветер свечу, Джейк заметил бы на лице у девушки необычное выражение — смесь разочарования и возбуждения.

— Следующий раз может оказаться еще более подходящим и даже совершенно замечательным. Почему бы нам не прийти сюда после премьеры?

— Хорошо, давай так и сделаем. Это будет великолепно.

Глава 4

Элизабет Луиза Томпсон знала, что она прекрасна. Нет-нет, не просто хороша, миловидна или красива, — она именно прекрасна. У нее густые темно-каштановые волосы с золотистым отливом, бездонные карие глаза в длинных темных ресницах, совершенной формы жемчужные зубы, полные алые губы.

Нельзя сказать, чтобы Бет не хотела быть прекрасной. Она любила по-настоящему красивые вещи. Но чем старше она становилась, в ее голове возникало все больше вопросов, и красота превращалась в помеху, потому что никто не хотел слушать Бет. Всем хотелось на нее смотреть, восхищаться ею, флиртовать с ней, трогать ее. Все хотели обладать Бет, присвоить ее красоту.

Никто не старался понять Бет — такую, какой она на самом деле была в своей прекрасной раковине. Когда на нее смотрели, то видели совершенство. Чего ради заглядывать глубже? В младших классах средней школы Бет жаждала, чтобы у нее были прыщи, или скобки на зубах, или очки — и при этом был бы хоть один настоящий друг вопреки, а не благодаря ее наружности. В младших классах Бет была лидером, все хотели с ней дружить, но она чувствовала себя ужасно одинокой.

Бет была гениальной. Этого она сама не знала, просто понимала, что она не такая, как все. Да и узнай кто-то, что перед ним гений, у Бет возникло бы множество проблем. В высшем обществе Хьюстона, среди нефтяных королей-мультимиллионеров, каким был и отец Бет, только одно имело первостепенное значение для женщин — ее красота. Женщина должна была быть красивой и грациозной. А мозги? В них нет необходимости, и они, в общем, непривлекательны.

В раннем детстве Бет никогда не играла в куклы. Она, по правде говоря, ни во что не играла. При малейшей возможности она удалялась в свою огромную комнату в восточном крыле семейного особняка и читала. Ее не занимали сказки, она не увлекалась приключениями сказочных героев и не интересовалась фантастическими мирами вроде страны Оз или Зазеркалья.

Бет интересовали наука, окружающий мир. Она хотела понять суть живых существ и вещей — людей, цветов, телевизоров, животных, галактик. Она читала книги по астрономии, ботанике, физиологии, биологии, механике. Каждый вопрос, на который она находила ответ, вел ее к новым вопросам, новым книгам, новым разгадкам. Со временем стремления Бет сосредоточились в одном направлении: ее привлекал Космос. Она хотела его понять и преодолеть.

Бет никому не говорила о своей одержимости Космосом. То была ее личная тайна, табу для окружающих. Она не играла в куклы или в дочки-матери, а взамен предпочла учиться игре на фортепиано и верховой езде. И тем и другим можно было заниматься в одиночку, это не мешало думать. И то и другое требовало тренировки и дисциплины. Бет стала недурной пианисткой и получала призы за верховую езду.

Бет любила немногое: научные книги, звезды, фортепиано, свою лошадь. Зато ненавидела банальные разговоры, глупых хихикающих девиц и парней, дурной вкус. Но больше всего она ненавидела, когда прикасались к ее телу. А всем — не только мальчишкам в начальных классах, которые дергали ее за косы, или старшеклассникам в средней школе, но и, к примеру, пациентам общинной больницы, которых она посещала с благотворительной целью, непременно хотелось до нее дотронуться. Из больницы она сбежала через два дня.

Преподаватель средней школы мистер Гамильтон не подозревал о внутреннем разладе Бет, но он верно оценил ее ум и способности. В начале выпускного года он назначил ей встречу. Бет была настроена скептически. Мистер Гамильтон был неуклюжим, рассеянным и далеко уже не молодым, но тем не менее мужчиной, а ненависть шестнадцатилетней Бет распространялась на всех особей мужского пола без исключения. А вдруг ему тоже захочется до нее дотронуться? Бет явилась на встречу только из вежливости.

— Элизабет, какие у вас планы на будущее?

— Обычные, сэр. Познакомиться с приятным молодым человеком. Выйти замуж. Обзавестись детьми. Летом с удовольствием играть в теннис.

Бет дурачилась, но сердце у нее ныло. Она подумала о своей матери. Бет унаследовала от нее красоту и подозревала, что ум тоже. Однако ум ее матери работал в одном четко ограниченном направлении: планировании и подготовке светских мероприятий — камерных, в узком кругу, либо многолюдных и пышных. Порой Бет замечала в глазах матери такое выражение, что опасалась за собственный разум.

Мистер Гамильтон уставился на нее. Лицо у него покраснело. Он прикусил нижнюю губу. Внутри у него все так и кипело — и пар вырвался наружу.

— Чепуха! — выкрикнул он.

От неожиданности Бет оцепенела на несколько секунд. Потом она вдруг от души расхохоталась громким, неподобающим истинной леди смехом.

— Чепуха! — повторила она. — Вы правы, мистер Гамильтон, это настоящая чепуха.

Бет рассказала ему о своих мечтах. Это скорее были грезы, воздушные замки, потому что она до сих пор не представляла себе, как добиться своего. Мистер Гамильтон сформулировал ее желания и превратил их для нее в планы. Он хотел, чтобы Бет по возможности занималась чистой наукой, однако отец категорически отверг колледж в Радклиффе, который, по его мнению, «был чересчур заумным», и согласился на Стэнфорд, приемлемый для людей их круга. Мистер Гамильтон был удовлетворен. Бет была наверху блаженства.

Последний выпускной год пролетел для нее незаметно. Никто ее теперь не беспокоил. Она отсюда уедет. Непременно.

Стэнфорд был для нее средством достижения главной цели. Она приобретет здесь знания, необходимые для работы в НАСА. Только бы попасть туда, только бы переступить порог, а уж там она им покажет. И люди в НАСА такие же, как она сама, — целеустремленные, решительные, одержимые. Им можно верить.

Стэнфорд — это лишь первая ступенька. Долгие месяцы, строя планы и готовясь к поступлению, Бет ни минуты не задумывалась о том, с какими людьми она там встретится. Ей даже не приходило в голову, что после стольких лет душевного одиночества у нее появится друг. Она приноровилась к одиночеству, свыклась с ним. К тому же отец обещал прислать ее лошадь в Пало-Альто, как только Бет устроится.

Бет полюбила Кэрри с первой встречи. До сих пор с ней такого не случалось. Вообще, если сказать по правде, она любила немногих. Ее неприязнь к Меган была типичной реакцией Бет на незнакомцев.

Кэрри не была требовательной или властной, не предъявляла каких-то особых прав на Бет и ее красоту. Не хотела до нее дотрагиваться. Не пыталась с ней конкурировать. Кэрри желала Бет того же, что и всем остальным, — счастья. Счастья и гармонии.

Расскажи кто-нибудь Бет о Кэрри, она бы ею не заинтересовалась — сочла пресной и бесцветной. Бет с трудом могла представить, что человек настолько непритязательный может оказаться яркой личностью. Но Кэрри, безусловно, обладала индивидуальностью, оставаясь при этом искренней, любящей, кроткой и самодостаточной. Единственной целью Кэрри, казалось, было личное счастье и счастье других.

Но было в ней и нечто другое, гораздо более значительное и важное, некий внутренний стержень, который вынудил ее голодать, чтобы сбросить вес, изменить собственную наружность и сделать ее отражением внутренней сути. Кэрри была красива мягкой, хрупкой, утонченной красотой, спокойной и отнюдь не угрожающей.