Времена не выбирают

— Увидимся.

Повесив трубку, Джил остановилась в нерешительности. Не сглупила ли она, так легко согласившись на приезд Огастеса? Макс весьма решительно настроен против визита врача.

Ну, что же, что сделано, то сделано. Было бы хуже, если бы она полностью, не будучи врачом, взвалила на себя ответственность за здоровье человека. Когда рабочие доберутся до ее дома, можно будет попросить их заодно расчистить и путь к мастерской.

Настроив себя на решительное объяснение с Горингом, Джил направилась в кухню, но гостя там не оказалось. Он ушел, предварительно вымыв посуду и убрав со стола. В кухне царили чистота и порядок.

Джил пошла в его спальню, но и там Макса не было. В доме стояла необычайная тишина, и девушку охватила паника. Неужели он решил убрать пихту в одиночку?

Едва ли. Макс Горинг не производил впечатления человека, который должен подтверждать свое мужское достоинство таким примитивным способом. Как ни мало они были знакомы, она успела заметить, что мужское начало проявлялось в нем не в демонстрации силы мускулов, а в незыблемой вере в себя. Макс показался ей сильной личностью, человеком, едва ли испытывающим необходимость кому-то что-то доказывать.

И все же, чужая душа — потемки. Джил знала его всего несколько дней. Обстоятельства их знакомства выходили из ряда обычных. Какое-то время он вообще был не в себе. Да, вряд ли она может с уверенностью говорить о каких-либо свойствах его характера. Все ее наблюдения можно считать не более чем догадками.

Джил выбежала в сад и уже готова была мчаться к мастерской, когда увидела знакомую фигуру, неспешно приближающуюся к дому со стороны шоссе. Уф! Отлегло! Горинг нес в одной руке чемодан, в другой — кейс и не сгибался под тяжестью ноши. Шел он уверенной твердой походкой, а заметив Джил, широко улыбнулся.

— Не волнуйтесь, я не насовсем!

Сейчас, когда он подошел ближе, Джил заметила, что легкость, с которой он нес вещи, оказалась обманчивой. На лбу его выступили крупные капли пота, дышал Макс натужно, с хрипом.

Даже такая небольшая физическая нагрузка почти истощила его силы, и девушка мысленно поблагодарила себя за правильное решение: визит врача просто необходим! Правильно сказал Огастес: больной еще не готов к тяжелой работе и нечего даже думать о том, чтобы попросить его помочь сдвинуть дерево.

Горинг опустил вещи на землю.

— Совсем забыл про них, — с улыбкой проговорил он, выразительно дотронувшись до лба. — Должно быть, бревном память из головы вышибло. Как бы там ни было, хочу переодеться в чистое перед отъездом. Дорожники, похоже, скоро разберут последние завалы.

Неодобрительно оглядев мятую рубашку и брюки, которые ему пришлось бессменно носить все эти дни, Макс добавил:

— Только в одном загвоздка: надо бы кому-то взглянуть на мою машину и сделать кое-какой ремонт.

— А сами не справитесь?

— Не знаю. Мне доводилось ремонтировать машину, но я не механик. По-моему, большого ремонта не потребуется: вмятину выровнять да управление проверить.

Глаза его насмешливо блеснули.

— Не знаю, правда, есть ли в вашем поселке представитель такой редкой профессии.

Джил сделала вид, что не поняла иронии.

— Конечно, и неплохой. Мы тут, знаете ли, не совсем дикари.

Набрав в грудь побольше воздуха, девушка перешла к самому трудному.

— Понимаю ваше настойчивое желание уехать, но хочу все-таки попросить вас задержаться хотя бы до вечера.

— Не волнуйтесь, — поспешил успокоить ее Макс, — я не уеду, пока не выполню обещания. Сейчас мы уберем это так мешающее вам бревно! — И уже более серьезным тоном добавил: — Позвольте мне сделать для вас хотя бы это, чтобы отблагодарить за все, что вы сделали для меня.

— Перестаньте, — отмахнулась Джил. — Я совсем другое имела в виду. Я говорила по телефону с Огастесом. Он настоятельно просит, пока вас не осмотрит, не предпринимать никаких физических усилий.

— Чепуха! — взорвался Горинг. — Ерунда какая-то!

— Нет, Макс, не ерунда. Доктор сказал, что осколок ребра может проткнуть легкое, да и после сотрясения мозга вам нужно как можно больше лежать.

Открыв было рот, чтобы выложить кучу аргументов против, Макс неожиданно передумал. Пристально вглядываясь в лицо девушки, он спросил:

— А кто он такой, этот доктор? Сколько ему лет?

— Не волнуйтесь, он не шарлатан. Врач из местной больницы. А сколько ему лет, не имею представления. Никогда не задавалась этим вопросом. Да и какая вам разница? Вы что, хотите сопоставить его возраст с возрастом вашего лечащего врача?

— Так он ваш добрый друг?

— Да. Мы знакомы уже несколько лет.

— Насколько добрый и насколько близкий?

Прищуренный взгляд и двусмысленная улыбка не давали повода для неверного толкования его вопроса, и Джил, к стыду своему, заметила, что краснеет.

— Это мое дело, не ваше, — фыркнула она, отвернувшись, чтобы скрыть смущение.

Но разве укроешься от его взгляда? Макс видел ее насквозь, едва ли его можно было обмануть таким наивным приемом.

— Вот я вас и раскусил, — протянул он. — Теперь я все о вас знаю.

— Не представляю, о чем вы говорите. Да и вы сами, смею добавить, не знаете, что несете.

— Уходим в круговую оборону? Зачем? — миролюбиво спросил Макс. — Вам что, есть чего стыдиться? Может быть, парень женат?

— Нет.

— Тогда в чем дело?

Не дождавшись ответа, он продолжил допрос с беззастенчивой бестактностью.

— Так, значит, вы втайне любите его и боитесь признаться в своих чувствах, а он…

— Довольно! — воскликнула Джил. — Что я чувствую к Огастесу и что он испытывает ко мне, вас совершенно не касается. Вы согласны, чтобы он вас осмотрел или нет? Мне все равно, что вы выберете. Да пусть хоть все ваши кости переломаны, включая вот эту непробиваемую коробку, называемую головой, мне все равно!

Она выдержала паузу, в лучших театральных традициях скрестив руки на груди, а затем с угрозой в голосе произнесла:

— Итак?

Если судить по выражению его глаз, речь произвела на слушателя должное впечатление.

— Да, — коротко ответил Макс, сопроводив слова решительным кивком. — Вы меня убедили.

— Вы согласны? — не веря своим ушам, переспросила девушка.

— Да. Вы, как всегда, правы. И, послушайте, Джил, не обижайтесь на мой издевательский тон. Дурная привычка. У меня две младшие сестры. Такие вредины! Не передать, как они отравляли мне существование в детстве. Не мог же я их бить, вот и приучился доводить до белого каления другим способом. Чем-то вы очень напомнили мне одну из них.

Джил улыбнулась. Рассказ о сестрах растрогал ее, заставил сменить гнев на милость.

— Мне тоже надо научиться держать себя в руках, — примирительно заметила она, рассмеявшись, и добавила: — Жаль, что я росла одна — поздний ребенок у постоянно занятых работой родителей. Мне не довелось испытать всех горестей и радостей семейной жизни.

Рассказ о сестрах пробудил ее любопытство, и девушка спросила:

— Еще сестры или братья у вас есть?

Вопрос вызвал неожиданную реакцию. Открытости как не бывало.

— Есть старший брат, — нехотя ответил он. — Но о нем я предпочел бы не говорить. Кстати, хорошо бы взглянуть на пресловутое дерево. Может быть, оно не так уж неподъемно, как вам кажется?

— Думаю, нам там нечего делать, — ответила Джил строго. — Подождем, пока Огастес вас осмотрит. Вам, пожалуй, лучше отдохнуть, а я тем временем прогуляюсь по пляжу и навещу соседку. Узнаю, всели у нее в порядке и не надо ли ей чем-то помочь. Она живет одна, а годы немолодые. Я пыталась до нее дозвониться, но ее телефон не отвечает.

— Прекрасная мысль, — сказал Макс. — Почему бы нам не сходить вместе? После стольких дней взаперти прогулка, думаю, мне не помешает.

— Нет! — отрезала Джил.

Не хватает только, чтобы соседка оказалась в курсе того, что у нее поселился мужчина. Бекки Гринлоу, добросердечная женщина, дружила с покойной матерью Джил и питала к дочери своей близкой подруги искренние симпатии, но при этом была самой знаменитой сплетницей в округе. Если Бекки узнает о Максе Горинге, в тот же день новость станет достоянием всех и каждого. Джил не устраивала перспектива сделать свою личную жизнь предметом обсуждения всего поселка.