По вине Аполлона

— Боюсь, в своих путешествиях, — начала я осторожно, — я совершенно потеряла счет времени. Натаниэль, будьте так добры и напомните мне, какое сегодня число.

— Одиннадцатое апреля, среда. Мне на мгновение показалось, что земля уходит у меня из-под ног.

— 1906 года? — спросила я шепотом, едва осмеливаясь дышать.

Он посмотрел на меня, как на идиотку.

— Разумеется.

Одна неделя до землетрясения. Не поэтому ли я и была перенесена сюда — изменить судьбу Виктории? Или судьбу Натаниэля, если уж на то пошло. А может быть, даже судьбу всей семьи Стюартов. Пошатнувшись, я шагнула назад и ухватилась за столбик кровати.

— Идем, Виктория. — Натаниэль взял за руку сестру и направился к двери. Проходя мимо, он взглянул мне в лицо, которое вероятно в эту минуту было белым, как платье новобрачной, и заметил: — Уверен, мисс Джеймс совершенно измучена после своего путешествия.

Она бросила на меня взгляд.

— Да, дорогой братец. Ты несомненно прав. Но скажи мне, — добавила она не без ехидства, — где все ее саквояжи?

— Потерялись в дороге, — ответила я за Натаниэля. В ответ я не услышала от него ни слова благодарности за помощь, но, по крайней мере, он не выглядел в эту минуту достаточно разгневанным, чтобы запереть меня на чердаке.

— Какая жалость! — воскликнула Виктория. — Но я уверена, они найдутся. Доброй ночи, мисс Джеймс.

— Пожалуйста, зови меня Тейлор note 2.

— Тейлор… Мне нравится это имя. Оно как бы говорит, что тот, кого так зовут, может создать нечто удивительное из любого материала, который есть под рукой. Может все переделать… Приятных снов! — Она улыбнулась и исчезла за дверью.

Никогда еще я не думала о своем имени в таком плане.

— Доброй ночи, — крикнула я ей вдогонку, весьма заинтригованная ее словами.

Прежде чем закрыть за собой дверь, Натаниэль окинул меня взглядом, который словно говорил: «Чтоб тебя черти взяли», и процедил сквозь стиснутые зубы:

— Желаю, чтобы вас не покусали ночью клопы, кузина.

Я спала неспокойно, урывками и проснулась сразу же, как только первые лучи солнца проникли сквозь деревянные ставни и согрели своим теплом мне лицо. Открыв глаза, я в первую минуту испытала шок при виде окружавшей меня незнакомой обстановки. В следующий момент, однако, в памяти моей всплыли события прошлой ночи, и я несколько раз мигнула, надеясь, что все вокруг тут же исчезнет. Ничего не изменилось. Итак, я действительно была в прошлом — прошлом Виктории.

Размышляя над событиями вчерашней ночи, я вдруг поняла, что мысли мои вновь и вновь возвращаются к странному замечанию Виктории о моем имени. Тейлор… тот, кто может все изменить, переделать… Например, прошлое, а? Могу ли я действительно изменить историю? И должна ли это делать? Не застряну ли я в результате здесь навечно? От подобной перспективы у меня мороз пошел по коже.

Не спеши, Тейлор, сказала я себе. Прежде нужно все как следует обдумать. С трудом я встала. От ударов и падений во время землетрясения у меня болело все тело. Не будет ли землетрясение, которое должно произойти через шесть дней, еще хуже? Меня знобило, и я тут же подумала о горячей ванне и чашке обжигающего крепкого кофе.

Внезапно я заметила разложенную в ногах постели одежду: украшенное перламутровыми пуговицами платье мышиного цвета с турнюром, в тон ему шляпку, плотные чулки и весьма необычное с виду нижнее белье.

— Весьма подходящий наряд для миссионера, — пробормотала я, спрашивая себя, как, черт возьми, я смогу застегнуть все эти крошечные пуговки на спине. В следующую минуту, взяв в руки стоявшие на полу возле кровати высокие ботинки, я в одном из них обнаружила ответ на свой вопрос — крючок для застегивания пуговиц.

Бросив взгляд на Аполлона, который, зарывшись в простыни, мирно посапывал, я решила, что сейчас самое время ознакомиться с удобствами в соседней комнате. Сунув одежду под мышку, я выскользнула в коридор и через мгновение была уже в ванной, расположенной между комнатой Натаниэля и моей. Про щенка, спящего у меня в постели, я тут же забыла.

Едва сдерживая нетерпение, я стащила с себя леотард и трико, пустила в изящную белую ванну на разлапистых ножках горячую воду и щедро плеснула туда лавандового масла из стоявшего на полке флакона, который явно — принадлежал Виктории.

Воспользовавшись туалетом, который был, казалось, перенесен сюда прямо из антикварного магазина, я выключила воду, забралась в ванну и вытянулась во весь рост, с наслаждением вдыхая исходивший от воды аромат.

Некоторое время я лежала с закрытыми глазами, не желая даже думать о том, что может ждать меня впереди. Каким-то образом мне нужно было отыскать путь назад, в свое время до того, как восемнадцатого апреля начнется землетрясение. Но как это сделать?

Внезапно меня словно током ударило. Я очутилась здесь во время землетрясения. Отсюда сам собой напрашивался вывод, что если я окажусь на чердаке в нужный момент, то, скорее всего, смогу оттуда возвратиться в свое время. Возможно, таким же образом, каким исчез Натаниэль.

Исчезнет, тут же поправила я себя.

Моясь, я продолжала размышлять. Могу ли я остановить его? И нужно ли это делать? Было ли тело Натаниэля погребено под обломками во время землетрясения, или он действительно исчез, как думала Виктория? Может, ему тоже суждено стать путешественником во времени? Но где же он тогда появится после своего исчезновения здесь? В будущем?.. Или его забросит в прошлое, как меня? От возможных вариантов у меня голова пошла кругом.

Не в состоянии долее нежиться в ванне, я решила, что пора начинать день, и, встав, протянула руку к висевшему на крюке полотенцу…

Поглощенная своими мыслями, я не слышала, как отворилась дверь ванной, и вздрогнула от неожиданности, когда Натаниэль с шумом втянул воздух, увидев меня в чем мать родила.

Поспешно опустив глаза, он отступил к двери.

— Извините, мисс Джеймс.

Я схватила полотенце, торопясь прикрыть наготу. Внезапно нога у меня подвернулась на скользком днище ванны и я почувствовала, что падаю.

Натаниэль кинулся вперед и поймал меня в самый последний момент. Еще полсекунды — и я ударилась бы головой о край ванны.

— Все в порядке?

— Да-да… спасибо, — пробормотала я с запинкой, поднимаясь из воды. Полотенце на мне было насквозь мокрым.

Внезапно сообразив, что держит за талию я ягодицы полуголую мокрую женщину, Натаниэль покраснел и тут же отдернул руки, словно обжегшись. У меня же от его прикосновения осталось ощущение, будто к телу моему приложили раскаленное железо.

— Вот, возьмите, — протянул он мне сухое полотенце со своими инициалами, стараясь держаться от меня на приличном расстоянии, если, конечно, можно было говорить о каком-то приличном расстоянии при подобных обстоятельствах.

Выхватив у него из рук полотенце, я поспешно обернула его вокруг себя. По телу моему пробегали горячие волны, и я чувствовала, как горит у меня кожа в тех местах, где к ней прикасались его ладони.

— Я был в мастерской, — попытался он объяснить свое внезапное вторжение. — Я совсем не хотел… — на мгновение он умолк, явно подыскивая слова. — В общем, когда я вернулся и шел к себе, из вашей комнаты до меня донесся…

— Храп?

— Да, — он откашлялся. — Поэтому я вполне резонно предположил, что вы все еще спите.

— Это была собака. Как вы сами можете судить, я вполне проснулась.

— Да, — губы его раздвинулись в чувственной улыбке. — Сейчас я это вижу. — Он потер подбородок. — Вообще-то я собирался только побриться, а не предаваться удовольствиям. Однако с каждой минутой идея эта кажется мне все более заманчивой. Вы весьма соблазнительны… вполне достаточно, во всяком случае, чтобы заставить меня на время забыть о том, что я помолвлен.

По моему телу пошли мурашки, когда до меня дошло, какое направление приняли его мысли. Необходимо было срочно переключить его внимание на что-нибудь другое. Взгляд мой упал на одежду, висевшую на втором крючке.