Жаркие ночи - Холодные дни (СИ)

— Замолчи, — приказала султанша грозным тоном. — Не хотела, но выдала. Всё, чего я требую от своих служанок — преданности. Ты мне этого дать не можешь. Тогда зачем мне такая служанка, как ты, Хюнерли? Чтобы слушать рассказы о твоей славянской родине?

— Султанша, прошу вас! — уже плача, пролепетала Хюнерли-хатун. — Обещаю, больше такого не повторится. Я умру, но не выдам вас.

— У тебя была возможность это сделать, но ты предпочла раскрыть свой рот! Ты хоть представляешь, как меня подставила перед Хюррем Султан?

Служанка сжала в руках подол платья госпожи, роняя на него горькие слезы.

— Ты права, больше такого не повторится. Потому что ты отныне не служишь мне.

— Султанша! — взмолилась Хюнерли-хатун.

Славянка чувствовала себя так горько… У нее была возможность стать верной помощницей султанши, но она её упустила из-за своего страха и неопытности. Наверняка, услышав громкоие голоса, в покои вошла настороженная Гюльбахар-калфа и, увидев Хюнерли-хатун на коленях перед Михримах Султан и при том рыдающую, озадаченно взглянула на саму госпожу. На её лице читались пренебрежение и обида. Выдернув подол своего платья из рук служанки, Михримах Султан отошла от нее, и не оборачиваясь, прикрикнула:

— Выйди вон! И чтобы больше я тебя рядом с собой не видела. Скажи спасибо, что не отправляю тебя в Старый дворец.

Содрогаясь в рыданиях, Хюнерли-хатун вышла из покоев, напоследок взглянув на изумленную Гюльбахар-калфу.

— Султанша, в чем её вина? Чем она вызвала ваш гнев?

Михримах Султан раздраженно сжала губы. Она так устала от вечных расспросов.

— Плохо выполняла свои обязанности. Отныне она больше не у меня в услужении.

Нахмурившись, калфа поняла, что более развернутого ответа не дождется.

— Будут какие-нибудь приказания, моя госпожа?

— Оставь меня одну.

В поклоне калфа вышла из покоев и в напряженной задумчивости направилась в кабинет паши. Он должен узнать об этом инциденте. Постучавшись в двери, Гюльбахар-калфа вошла в небольшой кабинет паши. Тот сидел за письменным столом и внимательно изучал какой-то документ. Увидев вошедшую калфу, он недовольно нахмурился.

— Я же просил не беспокоить меня.

— Знаю, паша, — ответила Гюльбахар-калфа, прикрывая за собой двери. — Я думаю, вы захотите об этом узнать.

Рустем-паша отложил документ и заинтересованно взглянул на калфу.

***

— Хюнерли! — раздался голос Гюльбахар-калфы, вошедшей в покои для прислуги, где жила служанки.

Айше-хатун успокаивала славянку, поглаживая ее по руке. Хюнерли—хатун же до сих пор не могла успокоиться. Служанки обернулись на голос калфы.

— Тебя хочет видеть Рустем-паша. Идем со мной.

Те бегло переглянулись.

— Зачем? — испуганно прошептала Хюнерли-хатун.

— Узнаешь, когда встретишься с ним. Скорее!

— Гюльбахар-калфа, а это обязательно?

— Ты что, не знаешь, что приказы выполняются мгновенно, несмотря на твое настроение? Быстро встала и за мной.

Испуганная Хюнерли-хатун в сопровождении калфы вошла в кабинет Рустема-паши. Тот стоял спиной к дверям, сложив руки в замок.

— Гюльбахар, иди, — послышался его голос.

Когда двери за той закрылись, Рустем-паша повернулся к заплаканной служанке.

— Знаю, что Михримах Султан сильно разгневалась на тебя. В чем твоя вина?

Девушка опустила глаза в пол и сжалась.

— Отвечай, хатун.

Та продолжала молчать и смотреть вниз. Рустем-паша не выдержал и подошел ближе к светловолосой служанке.

— Если не ответишь, в Старый дворец тебя отправлю, раз султанша этого не сделала. Уж поверь, я найду причину. Отвечай!

— Я… предала её, — едва слышно прошептала Хюнерли-хатун.

От её ответа паша нахмурился.

— Так, уже лучше. Каким же это образом?

Девушка опять замолчала.

— Хатун, не вынуждай меня!

Вздрогнув от недовольства в голосе господина, Хюнерли-хатун покачала головой. Она боролась со страхом отправиться в Старый дворец и провести там жизнь никому ненужной старой девы. И со страхом перед пашой. Михримах Султан была права. Нельзя вестись на его добрую улыбку. За ней таится скверный и безжалостный человек.

— Хорошо. Если не хочешь говорить, я зову Гюльбахар-калфу и приказываю ей утром отправить тебя в место, откуда не возвращаются женщины и проживают там никчемную жизнь. Ты согласна на это?

Хюнерли-хатун, наконец, подняла испуганный взгляд на мужчину.

— Нет, паша. Молю вас, не заставляйте меня. Я не могу рассказать. Тем самым я еще раз предам султаншу.

Рустем-паша на секунду задумался, а потом с пониманием улыбнулся.

— Так вот оно что… Ты выдала какой-то секрет госпожи.

Вспыхнувший с еще большей силой страх в глазах служанки подтвердил его догадку.

— И какой же? Говори!

Теперь уже любопытство захватило его. Он жаждал узнать что-то, что супруга хранила в тайне от него. Узнать её секреты. Рука паши взметнулась к тонкой шее Хюнерли-хатун, и та вскрикнула, прикрывшись рукой.

— Я скажу! Скажу!

Мужчина довольно усмехнулся.

— Я внимательно слушаю.

— Михримах Султан сегодня утром… приказала мне найти для неё агу, — вновь заплакала от собственного бессилия служанка.

— Зачем?

— Чтобы он сле… следил за Малкочоглу Бали Беем. Я не знаю, кто это.

Лицо Рустема-паши исказилось в непонятной гримасе: смесь злости и досады.

— Я правда не знаю! — по-своему поняла это Хюнерли-хатун и сжалась от страха.

— Можешь идти, хатун, — сдерживая свой пыл, приказал Рустем-паша.

Служанка с огромным облегчением вышла из его кабинета. Паша со злостью стукнул кулаком по стене. В дверях появилась обеспокоенная Гюльбахар-калфа.

— Что она рассказала, паша?

Не ответив на её вопрос, мужчина развернулся и вышел из кабинета уверенным шагом. Поняв, в каком состоянии паша и куда он направляется, калфа поспешила за ним.

— Паша, успокойтесь! Вам нельзя ссориться с Михримах Султан.

Мужчина не обращал внимания на её слова . Его вновь захлестнули огромной волной ревность и жосада. Он с таким трудом добился этой женщины, что была его, казалось бы, несбыточной мечтой, а какой-то несносный выскочка бей владеет её сердцем. Это его нещадно тяготило и мучило. Рустем-паша изнемогал от ревности. И сейчас, когда он узнал о желании Михримах Султан следить за Малкочоглу, он полностью вышел из себя и не смог обуздать свои чувства. Слова, что так долго стояли в его горле, просились наружу.

Резко распахнув двери в покои, паша вошел внутрь и увидел супругу, что сидела на тахте и снимала украшения. Служанка сидела с ней и расчесывала ее золотистые волосы. Увидев состояние, в котором пребывал Рустем-паша, султанша нахмурилась. Измир-хатун прекратила расчесывать её волосы гребнем и замерла.

— Что такое, паша? — спросила Михримах Султан, кинув взгляд на испуганную Гюльбахар-калфу.

— Выйдите все! — взмахнув рукой, приказал паша.

Гюльбахар-калфа ретировалась мгновенно, не желая попасть под горячую руку. Измир-хатун же вопросительно взглянула на госпожу и, увидев ее позволительный кивок, вышла. Супруги остались наедине.

— Что все это значит? — начала волноваться Михримах Султан и встала с тахты.

Рустем-паша, кинув испепеляющий взгляд на супругу, который она встретила впервые, обращенный в её сторону, подошел к ней ближе. Та сложила руки на груди, не понимая, что происходит.

— Я узнал о том, что вы приказали найти агу, для того, чтобы он следил за Малкочоглу.

Махримах Султан выдохнула. Чертова Хюнерли! Проведя рукой по волосам, султанша взглянула на мужа.

— С чего ты взял, что это правда? Слово служанки против моего.

Паша озлобленно ухмыльнулся.

— Тогда как вы объясните свой гнев и освобождение этой хатун от услужения вам?

— Она плохо выполняла свои обязанности. Этим и разгневала. И с каких это пор вы стали интересоваться моими делами со служанками?

Проигнорировав последний вопрос, мужчина подошел еще ближе.

— Снова на «вы».