Зараза/Испорченный (др. перевод) (ЛП)

Не говоря ни слова, я иду к морозилке и достаю оттуда коробку, которую молча ставлю на мраморную стойку. Эллисон смотрит на контейнер, затем на меня и, на мгновение, клянусь, я вижу слезы в её глазах, прежде чем она быстро моргает и опускает голову, скрываясь за занавесом огненно-рыжих волос.

- Ты купил мне мороженое? – сдавленно шепчет она.

Я пожимаю плечами, хоть она и не видит меня, по-прежнему отказываясь смотреть мне в глаза. - Ты осталась недовольна выбором на кухне, так что... - Я снова пожимаю плечами.

Наконец, она поднимает свою голову, чтобы посмотреть на меня, и ее лицо сияет так, что это почти ослепляет.

- Спасибо тебе.

Ее благодарная улыбка и значимость этих двух слов обрушиваются на меня весом двухтонного грузовика, возвращая мою мечтательную задницу к реальности.

- Ну, мы хотим, чтобы вы чувствовали себя как дома. Это включает в себя мороженое, по вкусу не похожее на детские какашки, - я поворачиваюсь, чтобы взять миску и ложку, прежде чем открыть коробку и зачерпнуть сливочной массы с кусочками темного шоколада.

- О. Ну, все равно … спасибо, - отвечает она, приняв за правду мое сомнительное оправдание. Да, так и есть: это не оправдание, а бред собачий. Я просто мог оставить мороженое на кухне, чтобы персонал отнес его Элли, когда она того пожелает. Именно так я и должен был сделать. Но нет же… мне понадобилось усложнить это дерьмо еще больше, приведя её в свой дом. Я радуюсь как ребенок, получив возможность удовлетворить ее потребность, какой бы нелепой она ни была.

Теперь она нуждается во мне. И не ради секса или консультации относительно её брака. А из-за гребаного мороженого. Я двигаю миску в её сторону и жду, что она попробует. Она смотрит на меня с тем же выжидающим выражением на лице.

- Ну? - говорю, указывая на мороженое.

Нахмурившись, она морщит лоб, отчего веснушки на её носике приходят в движение.

- Что? Ты не собираешься попробовать?

Я качаю головой. – Нет. Это все для тебя.

Элли садится и зачерпывает первую ложку мороженого, отправляя её себе в рот. Ее веки трепещут в явном экстазе, и странный звук, похожий на тот, что издают во время оргазма, вырывается у неё из груди.

- О, мой Бог.

- Нравится? - я улыбаюсь, но только потому, что она не может видеть меня, её внимание целиком и полностью приковано к контейнеру со сливочно-мятной массой и шоколадной крошкой.

- Оно потрясающее, - отвечает она, отправляя в рот еще одну ложку. Наконец, Элли открывает глаза, и на её щеках появляется румянец, словно она только сейчас заметила, что я все еще здесь.

- Спасибо огромное. Уверен, что не хочешь попробовать?

- Оно твое.

Элли берет еще, и, оставив ложку в руке, ставит локти на стойку и задумчиво подпирает подбородок.

- Если бы всю оставшуюся жизнь ты мог есть только одно мороженое, что бы ты выбрал, Роки-Роунд или Мятное с шоколадной крошкой?

- Прости? - я сижу на стуле напротив нее, брови, подняты в вопросе.

- Просто скажи. Роки-Роуд или Мятное с шоколадной крошкой? - она забавно улыбается и берет ещё ложку мороженого.

Я не знаю, что мне делать с этой девчонкой. Сначала она называет меня придурком, а теперь спрашивает о любимом мороженом? Я хмурюсь, полностью сбитый с толку.

- Ну пожалуйста, - она говорит почти шепотом. - У меня так давно не было нормального разговора о чем-то, кроме обуви, сумок, или того, с кем наши мужья могли спать на этой неделе. Мне просто нужно ... отвлечься. Хотя бы немного.

Я киваю и медленно выдыхаю. Мою грудь сдавливают сотни неизвестных эмоций. Симпатия? Да. Но здесь что-то еще. И это не имеет ничего общего с жалостью к ней.

- Что ж, начнем с того, что я никогда не пробовал Мятное с шоколадной крошкой, но если не ошибаюсь, в детстве я пару раз ел Рокки-Роуд, так что, пожалуй, я выбрал бы именно его, - отвечаю я, пожимая плечами.

Глаза Элли широко распахиваются от шока.

- Ты никогда не пробовал Мятное с шоколадной крошкой?

Я качаю головой.

- Нет.

- Тогда ты вообще не жил! - Она зачерпывает небольшой кусочек и предлагает его мне, её ложка находится в дюйме от моих губ. – Ну же, давай, попробуй его.

Ладно, у меня есть два варианта. Вариант №1: Я отказываюсь принимать участие в её маленькой игре и выбрасываю ее из своего дома, теряя ту каплю доверия, которая у неё еще осталась ко мне. Или вариант №2: Я позволяю ей невинно кормить меня с ложечки и заставляю себя принять этот акт, как нечто совершенно платоническое.

Ну да, как же.

Я наклоняюсь вперед, и холодный кончик ложки касается моей нижней губы. Элли медленно продвигает ложку вперед, заставляя меня открыть рот пошире, мой язык рефлекторно вытягивается, чтобы слизать первые капли сливок. Я обхватываю ложку губами, поглощая невероятно вкусное лакомство с шоколадной крошкой, и испускаю собственный эротический стон в знак согласия.

- Вкусно, правда? – спрашивает Элли, сияя от радости.

- Да, черт возьми, - я снова испускаю стон вопреки здравому смыслу. Но уже слишком поздно. Эллисон Эллиот Карр ослабила мою защиту всего лишь ложкой мороженого.

- Я же говорила тебе! Мороженое решает все проблемы. Это лекарство от всех болезней.

Я хихикаю, она скармливает мне еще кусочек, и я слизываю все до последней капли.

- Возможно, ты в чем-то права.

- Я могла бы провести остаток жизни, поедая одно мороженое, - она кладет еще одну порцию себе в рот той самой ложкой, с которой я занимался страстной любовью пару секунд назад. - Я все еще не могу поверить, что ты никогда не пробовал его.

Я пожимаю плечами и тут же чувствую себя идиотом, потому что я пожал плечами по крайней мере полдюжины раз за сегодняшний вечер. Но есть в Элли нечто особенное, что делает меня ... неуверенным. Возможно, в какой-то степени я просто поражен. В отличие от любой другой клиентки, с которой я прежде работал, да и вообще любой женщины, с которой мне доводилось общаться, она привлекает меня. Что-то есть в ней настоящее и уникальное – и это очаровывает меня. Может, она загадка, которую я просто не могу разгадать. А может, она мое идеальное несовершенство. Но как бы то ни было, она заполучила меня. Пиздец, как это звучит - она заполучила меня.

Вот почему меня не удивляет, когда я начинаю рассказывать о себе.

- На самом деле, в детстве я был лишен многих вещей. И став старше, я просто научился обходиться без них.

Элли роняет ложку и смотрит на меня своими огромными глазами, из которых рекой льется жалость и сострадание.

- Мне очень жаль, - шепчет она.

Я отмахиваюсь, качая головой. - Не надо.

- Правда. Мне очень жаль. Я должна была догадаться, что ты был ... ну ты знаешь...

И все это снова возвращается ко мне.

Вот почему я держу всех на расстоянии. Предположения, сочувствие. Все это дерьмо опять обрушивается мне на голову. Элли думает, что она знает меня. Черт, она, вероятно, думает, что я в чем-то хуже её и поэтому заслуживаю сочувствия. И хочет она того или нет, она жалеет меня.

Как глупо было с моей стороны полагать, что я могу быть чем-то большим повода для сострадания. Я – всего лишь наемный работник, мои услуги можно купить, они продаются, но, несмотря на свою популярность, я не ничем не лучше прислуги, связанной договором со своими хозяевами.

- Вы закончили? – резко спрашиваю я, кивая на полупустую миску.

- Что? Хм, я не это имела в виду. Если я …

Я хватаю миску, стоящую перед ней, и бросаю ее в раковину. Резкий звук фарфора, ударяющегося о металл, эхом разносится по всей комнате. Я смотрю на Эллисон, когда она вздрагивает и испуганно поджимает вишневые губы.

- Уже поздно, миссис Карр. Думаю, вам лучше вернуться в свою комнату.

Без возражений она поворачивается и быстро шагает к двери, оставляя за собой пылающий след, точно падающая звезда. На мгновение останавливается в дверном проеме, но не решается оглянуться, так и оставаясь лишь пламенем, пылающим от меня все дальше. Элли тихо шепчет, - Я сожалею, - и уходит, унося с собой аромат летнего бриза.