До свадьбы заживёт (СИ)

То, что на кухню они пришли после душа, почему-то здорово заводило. К тому же Гудову было до чёртиков интересно, как именно Костик моет свои дреды.

Оказалось, просто. Детским мылом. Которое, помыв Зайчику голову, стало путешествовать по другим частям тела и заманчиво вилять по разным там попкам, оставляя пену…

Но, как Валера вперся, так его, блин, и выперли – Зайка собирался там делать чего-то такое, что Гудову видеть было не обязательно.

И вот теперь на Костике сползшие ниже сладких ямочек поясницы заманчиво сидели спортивные штанцы, которые так и хотелось стянуть… блядь! Кофе, разочарованный отсутствием внимания к своей персоне, сбежал, осев пушистой шапкой на турке и плите.

- Ну вот. А я-то всё мечтал о твоем фирменном капучино, - Костя поддернул спортивки (ну зачееем?!) и, обжегшись, вытряхнул из хлебопечки горячий кирпичик хлеба, который пах как сумасшедший. Зайка, невнятно пожелав что-то маме кухонного гаджета, посасывал два пальца.

- Фигня, счас нарисуем новый! – Гудов был просто не в состоянии отвести глаз от весьма эротичного облизывания указательного и среднего, потянул руку к пакетику с зернами, и пакет, обиженный таким пренебрежением к своему шуршащему боку, тут же вырвался из ладони. Весело разбежавшиеся по кухне зерна изобразили на полу нечто вроде пестренькой мозаики.

- А я-то надеялся на твой фирменный капучино, - не оборачиваясь и не меняя интонации, повторил Зайка.

- Спокойствие, только спокойствие, - Гудов залез во второй шкафчик, где хранил сирийский кофе с кардамоном. В Украине такого не купить, и хранился он для какого-нибудь эдакого случая. Похоже, случай настал. Смолоть, турка, вода и молоко…

Штанцы опять присползли, чтобы явить миру не только пресловутые ямочки, но и начало ложбинки, скромно уходящей вниз и прямо-таки затягивающей взгляд… блядь! Целомудренный пакет молока, прислоненный к тостеру, аж перекорежило от такого разврата, и он тихо сложился пополам.

На полу образовалась чудная абстракция в стиле покойного Сая Твомбли.

- Зай, - жалобно протянул Валера, - а ты сильно кофе хочешь?

- Гудов, - как-то невзначай коварные штанцы сползли ниже (остатки молока растеклись по столу), – хотя бы черный сделай, не отлынивай.

Смакуя сирийский деликатес и откусывая большие куски от свежего бутерброда с маслом, Костик продефилировал в спальню. Развратные штаники, похоже, держались исключительно на стояке, который его словно и не беспокоил. Гудов вертелся рядом как кот вокруг сала, время от времени протягивая вспотевшие ладошки к чужой заднице и тут же по ним получая.

- Кооость… - протянул Валерий, - ну мы будем «закреплять»?

- Ясное дело! Давай, начинай.

- А я что делаю?

- Меня лапаешь. А я бы предпочел, чтоб ты себя растянул, - Зайка дожевал бутер и сделал последний глоток кофе, - судя по тому, сколько времени ты провел в душе, сделать этого ты не успел. Или хочешь, чтобы это сделал я? – Костик отставил чашку и предвкушающе потер руки.

Гудов попятился.

- Э, погоди-ка. А чет я-то снизу?

- Ну в прошлый раз ведь был я?

- А я думал…

- Гудов, - оскорбился тихо потешавшийся над переполошившимся Валерием Зайка, - я что, не мужик, по-твоему? Скидывай штаны и пили сюда!

- Эй, эй, ты чего? – Валера слегка занервничал и двинулся от Костика, хищно раздувающего ноздри.

Храбрый покоритель небесных просторов стал позорно отступать к кухне, по возможности стараясь сделать это незаметно. Костик ржал в душе, но вида не подавал и надвигался с явно выраженными намерениями.

- Спасите, насилуют, - кривенько улыбаясь, сказал Гудов, - Зай, а ты еще кофе хочешь?

- Лер, не отвлекай мое внимание. Пошли. В тот раз ты мне небо в алмазах показал, в этот раз я.

- Так тебе же было приятно?

- Конечно. И тебе сейчас будет, - Костик расхохотался, глядя на растерявшегося руководителя «ВериГуда», чем испортил всю картину.

Когда до того дошло, что его просто разводят, он с видом партизана-героя пафосно воскликнул:

- Живым не дамся! – рухнул на колени и на четвереньках пополз к кровати, намереваясь скрыться в ее недрах. Ножки у кровати были высокие, что позволяло спрятаться под ней и более крупному экземпляру хомо сапиенс.

- А я некрофил! – булькая, гоготали цветные дреды, ловя за штанины уползшего почти целиком Валеру и пытаясь его выволочь наружу.

Гудов вцепился в дальнюю ножку кровати, как родную. Кровать дрогнула и поползла к Зайке. Тот ржал как конь, но упорно тянул гудовские джинсы на себя. Джинсы сдались и, прихватив за компанию труселя, радостно сползли Валере до колен.

- Вот как удачненько-то!

Гудов взвизгнул и дернул задницей:

- Мы так не договаривались!

- Мы вообще, - пыхтя и не оставляя попыток вытащить Валеру из подкроватного пространства, сказал Зайка, - ни о чем не договаривались!

- Предлагаю, - сквозь смех выкрикнул Валерий, - договориться сейчас!

Особо сильный дерг - и кровать, отъехавшая уже чуть не на середину комнаты, толкнула тумбочку. Кофейная чашка, стоявшая там, тут же покончила с собой, самоубившись о пол и живописно разлив остатки кофе.

- Вандал! – надрывая живот со смеху, выдавил из себя Гудов, так и не отцепившийся от ножки, которую держал обеими руками. - Это ж почти антикварная кружка, ей целых два года! Или даже два с половиной!

- Скорблю вместе с тобой – даже не знаю, где еще такую отыскать!

- А ты погадай – вон гуща у тебя под ногами, - предложил Валера, извиваясь бедрами и втягивая себя поглубже в безопасное место.

На мгновение Зайка задумался, а потом резко сменил тактику. Быстренько скинув с себя штанцы, он, так и держа одной рукой Гудова, второй цапнул с тумбочки презерватив и смазку.

Посмеиваясь, Костя зубами разорвал обертку, в целях конспирации иногда дергая за ногу прикидывающегося ковриком Валерия и, старательно раскатав (а одной рукой это чертовски трудно!) резинку по члену, щелкнул крышкой тюбика. Смазка охотно вылилась на кондом, на пальцы и пол, присоединившись к кофе, а Костик присоединился к Гудову. Тот только охнул, когда длинные пальцы художника влезли между половинок, но толком сжаться не успел.

- Полегче там, – расслабившись и покорившись неизбежному, улыбаясь, сказал Валера, - у меня уж сто лет никого так не было…