Прости, Пушистик (СИ)

- Я бы справился.

- Никто бы не справился, - Стайлз снова толкает оборотня в плечо и обиженно замолкает, через минуту уже аккуратно прижимаясь к Питеру боком.

- И ты хотел принести в жертву охотницу, так?

Питер не видит смысла отрицать очевидное.

- Это ужасно, - резюмирует Стайлз.

- Ужасно то, что они с нами сделали. С моей семьей, с моей Стаей. Со всеми нами.

Стайлз медленно кивает, признавая его правоту в этом вопросе.

- Но ты бы ничего не исправил этим, Питер. Все стало бы еще хуже.

- Ты не знаешь, - альфа терпеливо вздыхает, но почему-то не собирается ничего доказывать молодому друиду.

- Я в этом уверен, - Стайлз еще пару минут молча наблюдает за кроликом, жующим одуванчик. - А что ты собираешься делать сейчас? Какие у тебя планы?

- Сложно строить планы, если не знаешь, переживешь ли следующее полнолуние. Поэтому мне бы для начала хотелось закончить то, что мы с тобой так или иначе затеяли…

- Хорошо, - едва слышным шепотом отзывается Стайлз, не дожидаясь, пока волк договорит.

- Разве Дитон не запрещал тебе этого? - Питер лукаво усмехается, качнув головой.

- Он сказал, что не стоит этого делать. Что мне вообще не стоит ничего делать для тебя. Но… - Стайлз замолкает, поднимая беспомощный взгляд на Питера. - Я совсем тебя не боюсь, хотя должен… почему?

- Потому что ты и не должен меня бояться, - спокойно и задумчиво отзывается альфа. - Я не причиню тебе вреда. Еще потому, что Неметон не случайно именно тебя привел на ту поляну, и ты это понимаешь, чувствуешь. Мы связаны, Стайлз. Связаны, как альфа и друид. Это все меняет. Мировоззрение, мироощущение… Просто всё.

Стайлз как-то неопределенно хмыкает, передернув плечами и едва заметно краснеет под взглядом Питера.

- Ты ведь неплохо колдуешь, раз взялся призывать Гончих? - Стайлз вопросительно приподнимает бровь, разворачиваясь к оборотню всем корпусом.

- Вполне, - согласно и немного самодовольно кивает Питер. - Что тебя тревожит, олененок?

- Мои сны, - осторожно и смущенно отвечает Стайлз. - Ты ведь наверняка можешь…

- А что тебе снится? - Хейл наклоняется ближе, вдыхая запах Стайлза где-то у шеи, отчего Стайлз сладко, предвкушающе замирает. - Ну же, солнышко?

- Всякое… - Стайлз густо краснеет и явно сожалеет о том, что вообще затеял этот разговор, тем более, что Питер явно теперь не отстанет.

- Всякое, - повторяет волк, коротко ухмыльнувшись, и, наклонившись еще ближе, медленно ведет языком вдоль шеи Стайлза. - Что-то приятное, солнышко?

- Да, - Стайлз натужно сглатывает, закрывая глаза. - Даже слишком приятное.

- Меня умиляет, олененок, что твои эротические сны связаны со мной, - мурлычет Питер в ухо Стайлзу, - но разве раньше тебя не посещали подобные сновидения, раз ты так удивлен?

- Ну не настолько же, - слабо возражает Стайлз.

- Просто я чертовски хорош, - хмыкает Питер, внезапно прижавшись губами к виску Стайлза. Нежный, интимный жест совершенно сбивает Стайлза с толку.

Будто он один-единственный, кто остался у этого мужчины.

- А ты правда хотел стать архитектором, солнышко?

- Ты пытаешься со мной познакомиться поближе? - неловко усмехается Стайлз. - Нет, я не хотел стать архитектором, если честно…

Питер смотрит еще более заинтересованно, ожидая продолжения.

- Я хотел стать друидом… Настоящим. Чтобы Стая была настоящая. Волки и волчата. Альфа. Ну, понимаешь, до недавнего времени проще было стать Бэтменом, поэтому… я не очень знаю, как на все происходящее реагировать…

Питер негромко хмыкает, дернув плечом, и поднимается на ноги, подавая Стайлзу руку.

Стайлз только сейчас замечает, что на город уже опустились полупрозрачные вечерние сумерки.

- Хочешь, можем куда-нибудь съездить, поужинать, - предлагает Питер, сворачивая плед, пока Стайлз старается покрепче и покомфортнее ухватить кролика, не желающего покидать газон.

- Мой отец - шериф, - веско предупреждает Стайлз, весело хмыкнувшего оборотня. - А мне - семнадцать лет, Питер. И я не очень готов афишировать…

Стайлз намертво зависает на слове “отношения”.

Хейл пару секунд наблюдает за ним, а затем предлагает заказать пиццу.

***

Сидя на полу перед телевизором, откинувшись спиной на грудь Питера, задумчиво оценивающего первую часть трилогии Кристофера Нолана, Стайлз внезапно отчетливо понимает, что обычных, этаких “нормальных-человеческих” отношений у него никогда не будет.

И его не пугает этот факт, напротив, вызывая где-то внутри глубокое удовлетворение.

Питер даже кажется милым, когда снимает пиджак, закатывает рукава рубашки, и весело улыбается, вгрызаясь в острую мясную пиццу.

Стайлз позволяет чужим рукам обнимать его мягко и бережно.

Дитон, наверное, будет очень зол, но единственное, что может Стайлз сказать в свое оправдание - он чувствует, что происходящее правильно.

- Когда возвращается твой отец? - спрашивает Питер, когда Стайлз почти уже задремывает под конец фильма.

Стайлз немного настораживается от этого вопроса, хмурясь и изворачиваясь, чтобы посмотреть на оборотня.

- Я не уверен, что смогу объяснить ему…

- Меня? - с ехидной улыбочкой Питер приходит на помощь. - Это не очень просто, согласен.

- И кролика, - Стайлз косится на коробку, в которой дремлет Пушистик. - Я обещал не приносить домой животных.

- Не приносить и не приводить, - Питер фыркает, жестом указав на себя.

Стайлз улыбается, обреченно кивнув. И спрашивает, не останется ли Питер на ночь.

Ну а вдруг.

Хейл удивленно приподнимает брови и, когда Стайлз уже готов провалиться сквозь землю от стыда, кивает.

И смотрит так заинтересованно, словно это Стайлз представитель древнего, вымершего вида.

Неловко.

А еще более неловко то, на взгляд Стилински, что он отрубается, едва только устроившись поудобнее рядом с горячим - горячее человеческого, - телом. Еще чувствует сквозь обрушившуюся дрему, как его обнимают, слышит, как волк урчит что-то ласковое, и засыпает.

А утром думает, что это было вообще самое неловкое, что происходило в его жизни.

Питер, впрочем, его терзаний не разделяет - по-хозяйски управляется на кухне, собирая завтрак, и Стайлз - сонный и мятый, неумытый и взъерошенный, почти изумленно наблюдает за красивым мужиком, хозяйничающим на его кухне.

Стайлз всегда объективно подходил к собственной сексуальности и никогда не исключал такого поворота.

Не такого, конечно, но того, в котором на кухне будет хозяйничать НЕ девушка.

Но никогда не думал о чем-то таком.

- Я должен тебе какой-то ритуал у Неметона, - говорит Стайлз, проходя в кухню, шлепая босыми ногами по полу.

- Только после кофе, - хмыкает Питер, оборачиваясь к Стилински, обнимая его одной рукой, притягивая к себе и целуя в макушку. - И, на самом деле, лучше ближе к вечеру…

- Снова ночью по лесу шарахаться, - Стайлз сонно потягивается, приваливаясь к Питеру так уютно, словно делал это каждое утро на протяжении дюжины лет.

- Ну, не одному ведь, - Питер задумчиво поглаживает Стайлза по шее. - И, говоря объективно, ты мне ничего не должен.

- Ну, мне не очень хочется, чтобы к следующему полнолунию ты из зомби-волка превратился в мертвого волка.

- Лестно, - Питер отпускает Стайлза, подталкивая к выходу из кухни с напутствием умыться и привести себя в порядок.

Стайлз думает в основном о том, что рядом с Питером он утром будет выглядеть как сонное чучело, даже если приложит все усилия для приведения себя в порядок.

Хейл тихо фыркает, когда Стайлз, умытый и посвежевший, озвучивает ему эту мысль, и отвешивает подростку легкий, почти ласковый подзатыльник.

Питер довозит Стайлза до ветеринарной клиники, почти демонстративно высаживая его перед самой дверью. Стайлз заливается ярким румянцем, когда мужчина, прежде чем выпустить его из машины, проводит языком по шее, целует за ухом, слегка прикусывает кромку уха, и Стайлз уже не хочет ни в какую клинику, ни на какую подработку, ни на какую учебу.