Не твоя смерть (СИ)

— Скажи, — ровно произнес альфа, даже не оборачиваясь.

Тимуру показалось, что его мысли прочитали — хрен знает, что там умеют оборотни — и засмущался, потупив взгляд. А потом вдруг набрался смелости и вскинул глаза. Он выплюнул в равнодушную спину все, что так долго держал в себе, с трудом связывая воедино неровные бусины слов. Он никогда не пытался облечь в них свое негодование, гнилую злость и теперь терялся, неумело подбирая нужные фразы. Но с каждым словом ругать Антипова становилось все легче, тем более он никак не реагировал и словно соглашался со всем тем, что слышал. Наконец поток иссяк. Тимур устал и даже запыхался. Внутри все еще клокотало, ждало ответной реакции — грубости или оправданий, чтобы вновь затопить, а потом выплеснуться аргументированными оскорблениями и уличением во всем совершенном дерьме.

Но повернувшийся, наконец, Антипов не выглядел ни взбешенным, ни виноватым. Он принес нагретые вещи, дождался, пока Тимур переоденется, молча поставил перед ним большую тарелку с пастой, сводящей с ума пряным ароматом золотистых креветок и богичного коричневатого соуса, и сел напротив.

— И в чем же я виноват перед тобой? Если оставить инцидент на сарае.

Тимур вспыхнул мгновенно, слава богу, не успев донести вилку до рта:

— Ты что, не слушал?

— Слушал, — холодно остановил его Антипов. — Потому и спрашиваю. Лично тебе я сделал что-то… скажем, по роду своей деятельности?

— Черт возьми, тупой ты идиот, я же только что рассказал про Колю! Ты хоть понимаешь, что это такое: потерять лучшего друга…

— Нет, — резко оборвал его Антипов. — Не понимаю. Не буду разводить тут сентенции на тему существования дружбы навек, но лично мне она не встречалась. Я бы мог подискутировать с тобой, дружба ли то, что было между вами и, скорее всего, выиграл бы, но не хочу тревожить память о твоем друге. Так что давай обезличенно. Лично я выступаю за естественный отбор. В наше время не так важны мускулы и скорость, как мозги. Тупые и ограниченные остаются за бортом. И честно говоря, именно такие чаще всего и увязают. Я давно варюсь во всем этом, — он опустил взгляд, помешал пасту, а потом резко вскинул глаза, буквально цепляя Тимура острым взглядом, — ситуаций, когда хороший и чистый парень опускается — единицы. Наркота будет всегда, потому что всегда будут скрытые суицидники, которым просто не нужно передавать свой генотип. А это огромное бабло. Его будут рубить, так почему не я? Плюс, — Антипов склонил голову, — даже в этом дерьме можно сделать что-то хорошее. — И это была правда. Тимур знал, но никогда не акцентировал внимание, что именно благодаря Антипову снизилось число барыг у школ. — Я не сказочный принц, — продолжил альфа, — кто бы что ни думал. Я говно и чудовище, даже оправдываться не собираюсь. Но лично перед тобой я виноват только в том, что случилось там, — он ткнул пальцем в сторону сарая, и по этому резкому движению Тимур понял, что Антипов далеко не так спокоен, как хочет казаться. — И за это я буду расплачиваться еще очень долго. Так что не перекладывай на мои плечи чужую вину.

— Скажи, — тихо, спросил вдруг Тимур, выдавая всплывший вопрос, который отчего-то заслонил собой все остальное, — в самом начале вы планировали это?

— Сарай?

— Угу.

Антипов закатил глаза:

— Да перестань. За кого ты нас принимаешь? Не сочти за похвальбу, но у всех нас куча омег, которые спят и видят, как бы… ну ты понял. Конечно мы ничего не планировали. Просто хотели припугнуть зарвавшегося омегу. Серега, правда, думал, что ты так внимание привлекаешь и захочешь потом… А оно вон как вышло. Я еще на нервяке, психанул, конечно. Но не спланированно, нет.

— Спасибо, — непонятно за что, то ли за честность, то ли успокоенные нервы поблагодарил Тимур.

— Давай есть, — просто сказал Антипов, принимаясь за пасту.

Тимур тоже начал есть, но вкус казался смазанным. И ведь не сказать, что Антипов выдал что-то экстраординарное, переворачивающее восприятие, но Тимура как будто ледяной водой окатило. Замедлились мысли, свернулись в тугую спираль каких-то обломков, осколков, оставляя гудящий бессмыслицей рой в голове. Наверное, надо было еще поговорить, вывести Антипова, выйти самому на привычную прямую нерассуждающей ненависти, но Тимур бессознательно кутался в кокон ломких объяснений, как недавно — в жесткое покрывало, находя в этом абсолютное успокоение. Звенящая пустота взорвалась одной вспышкой: он устал. Устал быть сильным, решать все самостоятельно, ниоткуда не ждать помощи. Может и правда омеги слабые и нуждаются в ком-то рядом, а может, это Тимур такой, но ему вдруг стало все равно. Пусть идет как идет, пусть рядом будет этот чудной и совершенно непонятный альфа, которому Тимурова несомненно покореженная психика простила приказ изнасилования, похищение и удержание в этом диком осколке бывшей цивилизации. И бог с ней, смертью Коли. Отчасти Антипов был прав.

А альфа, наверное ни сном, ни духом не ведая о Тимуровых терзаниях, доел пасту, мельком взглянул на массивные наручные часы и предложил:

— У меня время еще есть. Может, фильм какой-нибудь посмотрим?

Тимур, в надежде отвлечься, закивал головой.

— Что-то мне подсказывает, что на прон тебя не уговорить, — пробурчал Антипов, подключая ноут к огромной плазме на стене. — Так что в программе вечера у нас ужасы.

Тимур фыркнул, смиряясь с неизбежным — выбора у него не было.

К середине фильма он уже к экрану не поворачивался и только жалобно скулил Антипову в плечо, повторяя: «Ну что там?» На особо адских моментах Тимур даже уши затыкал. Антипов же лопал приготовленный попкорн и, кажется, тоже не особо смотрел фильм, наслаждаясь страданиями Тимура. В общем, неудивительно, что уходящему Антипову Тимур вцепился в рукав куртки мертвой хваткой. При мысли о том, что он сейчас останется один в пустом доме и, что уж там, пустой деревне, Тимуру от страха хотелось блевать. Антипов резко остановился, недоуменно посмотрел на стиснутые пальцы на своей куртке, а потом поднял вопросительный взгляд на их владельца. Тимур тяжело сглотнул, подбирая слова, но Антипов, вдруг ставший насмешливо-понимающим, стянул куртку и вальяжно вернулся в переднюю.

— Ты не уйдешь? — нерешительно спросил прошедший за ним Тимур.

— Ну, полагаю, что нет. И раз уж я сегодня остаюсь здесь, давай ложиться спать. Я просто пиздецки вымотался.

Антипов потянулся, наклонил туда-сюда голову, разминая шею, и прошел в маленькую комнату-спальню. Вышел переодетый в домашнее, такой непривычно уютный, слегка растрепанный и будто бы приземленный. Галантным взмахом руки предложил Тимуру проследовать в спальню, а сам полез в комод за бельем. Тимур быстро проскользнул в комнату, переоделся и улегся, вздрагивая от прикосновения к холодной простыне.

Сон не шел, несмотря на непогашенный ночник и шуршащего за тонкой перегородкой Антипова. Тимур ерзал, борясь со страхом, липким льдом окутавшим поджавшийся желудок. Он то заворачивался в одеяло с головой, то высовывал нос из-за нехватки воздуха, а потом снова прятался. Услышав шуршание около входа, он замер, тщетно пытаясь найти в себе силы заорать, потому что Антипов наверняка уже спал, а шуршало, несомненно, что-то потустороннее. Горло перехватило спазмом, и Тимур крепче вцепился в край одеяла, глупо, по-детски надеясь на его защиту. Услышав тихое покашливание, вполне себе человеческое, он подскочил, разом откидывая мнимую защиту, и зло уставился на стоящего в дверях Антипова. Тот пристыженным не выглядел, опирался на косяк, скрестив руки на груди, и привычно ухмылялся.

— Ты спать собираешься? — насмешливо спросил он.

— А твое какое дело? — недовольно проворчал Тимур.

— Ты кряхтишь, — принялся загибать пальцы Антипов, — вздыхаешь, ерзаешь, скрипишь матрасом. А у меня, в силу некоторых особенностей, чуткий слух. Смекаешь?

— И что ты мне предлагаешь делать?

— Спать? — иронично вопросил Антипов.

— Если бы я мог заснуть, — в том же тоне ответил Тимур, — то давно бы видел десятый сон.