Симпатика (СИ)

Хань перекинул результаты обследования на свой аккаунт и распечатал копию.

— Взгляни сюда, — предложил Чунмён, указав на бледно-зелёную область в спектрограмме мозга. — Мне это не нравится. Оттенок на сорок градусов темнее нормы. Даже с погрешностью — слишком. Сильное подавление эмоций и желаний.

— У него хороший самоконтроль, — пожал плечами Хань.

— Не спорю, но ты должен понимать, к чему это может привести.

— Он больше не состоит на военной службе. Вряд ли это…

— Дело не в военной службе. Дело в его навыках и подготовке. Просто представь, что он натворит в состоянии аффекта.

— Чунмён, это экспериментальное оборудование. На стандартных спектрограммах показатели в норме. Вдруг это просто ошибка? — Хань сам себе не верил, потому что недавно только размышлял о том, как много Чонину приходится скрывать. Тут и без всяких спектрограмм ясно, что Чонин постоянно жёстко себя контролирует, выверяет каждый шаг. И Чунмён прав: если продолжать в том же духе, то рано или поздно рванёт. Дело даже не в возможной вспышке ярости, а просто в усталости. Нельзя всё время сидеть в цепях и на привязи. Любой человек всегда старается найти что-то такое, что поможет ему выразить себя. И сколько бы Чонин ни прятался, эта потребность рано или поздно возьмёт своё. Вопрос лишь в том, как именно это проявится.

— Посмотри на это. — Чунмён нашёл ещё кое-что. — Никогда такого не видел.

Хань полюбовался на спектрограмму и переключился на график. Часть показателей выходила за допустимые пределы.

— Эта зона отвечает за восприимчивость и представления о себе. При предельных показателях выбор занятия несколько… как бы…

— При предельных показателях Чонин ни за что в жизни не стал бы заниматься тем, чем занимается сейчас. И паршиво ладил бы с семьёй. И дочь растить сам не стал бы. Но у нас на практике всё иначе.

— Не понимаю, — честно признался Хань.

— Не ты один, — невесело хмыкнул Чунмён. — Посмотри теперь сюда. Если верить этой спектрограмме, парочка расстройств у Чонина быть должна. Даже отклонений, я бы сказал. Но я не наблюдал ничего такого. Конечно, идеальных людей нет, но у Чонина всё было в приемлемых рамках. А эта спектрограмма как будто издевается. Но я в самом деле не могу вспомнить ничего такого. И на работе к Чонину все хорошо относятся. Семья тоже ничего не замечала.

Хань оглянулся, плотно сжал губы, увидев обнажённого Чонина, который аккуратно снимал с себя датчики и собирался влезть обратно в комбинезон.

— Может быть, просто смотрели не туда?

— Может быть. Попробуй разобраться. У тебя как раз осталось полчаса на традиционный сеанс. — Чунмён сунул Ханю под нос ворох распечаток с результатами обследования.

Путешествие в лифте прошло в тягостном молчании. Хань запустил Чонина в кабинет, зашёл следом и прикрыл дверь. Подумал немного, запер с помощью ключа и повернулся. Тут же прижался к двери спиной, потому что Чонин стоял прямо перед ним и мрачно смотрел на карту-ключ в его руке.

— Я бы предпочёл, чтобы вы оставили дверь открытой.

— Меня это не волнует. Нам нужно поговорить. Есть причины.

Чонин протянул руку, чтобы отобрать карту у Ханя, а Хань, разумеется, не собирался её отдавать. Спустя минуту они уже почти всерьёз дрались из-за карты. Хань оказался плотно прижат к двери. Он спрятал руку с картой за спину и уставился на Чонина с непреклонностью во взгляде.

— Или мы…

— Выпусти меня отсюда!

— Ни за что!

— Дай сюда…

Во время новой потасовки Ханя осенило — он засунул карту за пояс собственных брюк и с видом победителя уставился на Чонина.

— Ну и? Что теперь?

Чонин молча смотрел на него, стиснув кулаки. Потемневшие глаза, затруднённое дыхание и слабая дрожь внушали лёгкие опасения, хотя Хань опасался не за собственную жизнь.

— Ты не уйдёшь, пока мы не поговорим.

— Хорошо, но ты пожалеешь об этом, — после долгой паузы отозвался Чонин. Его голос звучал очень тихо и удивительно спокойно при его состоянии. После новой долгой паузы он добавил ещё тише: — Мы оба пожалеем.

Комментарий к 6

обложки:

https://pp.vk.me/c623827/v623827763/30ad8/tmN55sgecxA.jpg

https://pp.vk.me/c624730/v624730763/2eccd/7tWZ_M2NuKo.jpg

========== 7 ==========

◄ 7 ►

Сэхун вскинул голову и устремил внимательный взгляд на Тао, бесцельно ковырявшего еду вилкой. Тао его взгляд не заметил и начал тыкать вилкой в кусочек рыбы. Поддел, уронил в тарелку, снова потыкал и тихо вздохнул.

— Тао?

— М-м-м?

— Если есть не хочешь, так и скажи.

— Хочу. — Тао снова поддел кусочек рыбы вилкой, отправил в рот и принялся жевать с отрешённым видом.

— Тебя что-то беспокоит?

— А не должно?

— Ну…

— Он назвал моё имя.

— Прости?

— Тот парень. Похожий на Кая. Он знал, как меня зовут.

— Неудивительно, мы же… — Сэхун осёкся и уставился на рыбу в собственной тарелке. — Мы не представились.

— Угу. Хань назвал твоё имя, но моё имя никто не называл. А он знал. Ничего уже не понимаю, — пожаловался Тао очередному кусочку рыбы. — Хун-и, я не понимаю, что происходит.

— Не называй меня так!

— Хорошо, Хун-и, не буду. Так вот, я не понимаю, что вообще происходит. Хань сказал чушь какую-то. И сказал, что тот парень не помнит ничего, что было с Каем. Но он знает моё имя. И девочка ещё эта… Кай не мог… Откуда? И когда? Ей же лет пять, да? Но она так похожа на него. И, кажется, она не говорит, да?

— Ты меня спрашиваешь? Я знаю не больше твоего. Кстати! — Сэхун вдруг сорвался с места, кинулся к столу у окна и нашёл оставленный там телефон, быстро пролистал номера и отправил вызов.

— Кому ты звонишь? И, что важнее, зачем?

— Погоди! — Сэхун упал на стул, прижимая телефон к уху. — Хён, привет! Ты занят? Отлично. Хён, ты помнишь Кая? Ну того парнишку, что вроде как был родственником… Что значит «почему я вдруг спросил»? Нет, погоди, хён. Дело было так: Тао смотрел передачу… да, из тех, от которых его за уши не оттащишь. Нет, за яйца не пробовал, думаешь, стоит?

— Какие яйца? — насторожился Тао, задницей почуяв угрозу своему драгоценному организму.

— Ага, потом попробую. Так вот, Тао смотрел эту чёртову передачу. И мы там увидели Кая… Нет, самого настоящего. Хён, ну ты чего? По-твоему, мы не могли узнать его? Кай это был, я тебе говорю. И мы туда поехали. Ну, в эту школу тэквондо. Да. Да, мы его видели и даже говорили. Нет, не узнал, то есть… Он сказал, что его зовут Чонин и он никогда нас не видел, знать не знает, и вообще… Нет, потом пришёл Хань. — Сэхун резко отвёл телефон от уха подальше, и Тао услышал возмущённый рёв Бэкхёна:

— Какого чёрта он там забыл?!

Сэхун поставил на громкую связь и положил телефон в центр стола.

— Хань сказал, что этот парень — его пациент.

— Угу, а когда Хун-и… — начал Тао.

— Не называй меня так!

— Хорошо, — кивнул Сэхуну Тао и продолжил: — И когда Хун-и спросил, не завёлся ли у Ханя корейский родственник, тот сказал, что Кай был донором для Чонина. И что Чонин ничего не помнит из того, что с Каем было. Только, хён…

— Что? — нетерпеливо вопросил Бэкхён.

— Хён, этот Чонин назвал моё имя. Понимаешь? Он знает моё имя. Если он ни черта не помнит, то почему вдруг его так круто осенило?

— Твою мать, — коротко, но с чувством высказался Бэкхён. — Как же вы неудобно повылезли.

Тао и Сэхун с негодованием уставились на телефон в надежде пристыдить Бэкхёна на расстоянии. Бэкхён не собирался пристыжаться и бушевал дальше:

— И чего вас туда понесло? Ну, похож, подумаешь. Мало ли похожих людей на свете?

— Хён.

— И вообще, вы на побережье собирались, да? Ну так какого чёрта до сих пор в городе торчите? Катились бы себе на побережье…

— Говядина.

— Ну что? Намудрили, черти б вас на вилы… По башке бы одному и второму так, чтоб амнезия приключилась. Ханю ни слова, ясно?

— Э… Что? — ошарашенно уточнил Сэхун.

— Ничего. Делайте вид, что верите в те небылицы, что он вам наплёл. И не приставайте к ребёнку.