Мир твоими словами (СИ)

Он оказался возле знакомой двери через несколько секунд, повернул дверную ручку, но она не подалась. Еще несколько раз попытавшись, но не достигнув результата, Женя опустился на холодный пол, прижался спиной к двери, положил голову на дрожащие колени и позволил себе заплакать. Перед ним снова выросла стена отчуждения, он в очередной раз оказался ненужным, и не было сил бороться, не хватало веры мечтать о будущем. Снова было темно и холодно. Так всегда.

***

Андрей так и не заснул. Покурил на балконе, перечитал свою новую статью, посмотрел файл с картинами очередного художника-пейзажиста - одного из возможных претендентов на “честь” красоваться на первой странице журнала, потом все же выключил ноутбук и попытался уснуть. Ворочался из стороны в сторону, пытался считать овец, наизусть прочел несколько стихотворений Пушкина, но сон упорно не желал приходить.

Когда часы показали два, Андрей услышал, как поворачивается дверная ручка. Он задержал дыхание и зажмурился, сам не понимая, зачем прикидывается спящим, ведь Женя вряд ли сможет увидеть его сквозь стены. После нескольких попыток открыть дверь, все звуки прекратились. В доме было спокойно, Андрей убеждал себя, что поступил правильно, дал пареньку один из основных законов приличий, свойственных обществу. Но где-то глубоко в душе ехидный голосок нашептывал, что Женя не виноват, это Андрей боится странной нежности и трепетности, которые испытывает к этому едва знакомому ребенку. Женю действительно хотелось утешить, защитить от всех трудностей жизни, но в тоже время он не был родственником, другом. Он был просто мальчишкой с улицы. И эта привязанность не имела логики, была слишком болезненной и извращенной по критериям Андрея.

Еще через полчаса Андрей сдался. Убедив себя, что всего лишь выпьет стакан воды, встал с постели.

“Черт возьми, ты просто свихнулся, дружище!” - мысленно укорив себя, он все же распахнул дверь и потрясенно замер… Женя лежал на пороге, свернувшись в клубок, и дрожал так, что было слышно, как стучат зубы.

- Да какого черта?! Вставай немедленно! - Андрей и не заметил, что повысил голос, зато Женя моментально отреагировал на такой тон: глаза, которые и так можно было спокойно назвать черными, расширились до такой степени, что даже радужки не было видно, и наполнились слезами уже в который раз за эту ночь, полные губы мелко задрожали, и весь он сжался, как-будто ожидал удара. - Перестань! Я никогда не причиню тебе вреда. Женя, не плачь. Ну-ну, что ты, глупый?

И Андрей обнял его, прижал худое тело к себе, позволил мальчишке сжать пальцы на его плечах. У него была мертвая хватка, завтра будут синяки, но в тот момент Андрею было плевать. Важно было лишь согреть этого ребенка, показать, что он не одинок. Впервые Андрей осознавал, что нельзя пустить все на самотек, просто молча ждать, пока в Жене найдутся внутренние силы для борьбы со своими личными бесами, а необходимо помочь, потому что паренек заслуживал быть счастливым.

- Входи, ты замерз. Что за глупость спать на пороге, Женя? - Андрей уложил парня, накрыл одеялом. - Необходимо было постучать. И… прости, что я запер дверь. Я… не могу объяснить.

Последние фразы дались Андрею тяжело, ведь он действительно и сам не понимал мотивов своих поступков, настолько глубоко это скрывалось в подсознании. Но он чувствовал потребность извиниться и, успокоившись, лег рядом. А Женя прижался к нему крепко-крепко, ткнулся губами Андрею в подбородок, положил ладони на обнаженную грудь мужчины, и Андрей перестал дышать, замер каменной статуей, только чтобы не сойти с ума, не перейти грани, которые еще несколько дней назад были такими четкими, и вдруг, под воздействием этого странного ребенка, размылись, стерлись почти полностью. Часы громогласно отбивали секунды, Андрей уже решил, что Женя уснул, но тот неожиданно приподнял голову, просто хотел взглядом выразить всю степень своей благодарности. Лунный свет проникал в комнату, падал на их лица, которые сейчас были так близко, и губы всего в сантиметре - такая призрачная и неощутимая преграда.

“Что ты делаешь со мной, глупое дитя?” - Андрей не озвучил свой вопрос. Просто немного поддался вперед, накрывая губы Жени своими.

========== Часть 7 ==========

Женя не закрыл глаза, ведь он еще никогда и ни с кем не был настолько близко. Было невообразимо чарующе находиться в теплых объятиях человека, которого любишь. А Женя, конечно же, любил Андрея с самого первого момента: быть может по-настоящему, а, возможно, лишь путая благодарность с любовью. И он смотрел на дрожащие ресницы, на причудливые тени на щеках Андрея, просто наслаждаясь теплотой, которая переполняла все тело и концентрировалась в губах, к которым своими губами приник Андрей. Но спустя мгновение мужчина провел языком по мягкой плоти, и Женя тяжело выдохнул, ощущая, как обычная нежность сменяется чем-то незнакомым, слишком жарким, слишком острым. Он приоткрыл губы, и Андрей мгновенно воспользовался этим, проник в рот, медленно лаская язык мальчишки, проводя по ровной линии зубов, скользя по деснам, по небу и внутренней поверхности щек. Андрей понимал, насколько дико сейчас поступал, но и поделать со своим желанием ничего не мог, особенно, когда Женя робко и совсем неумело ответил на поцелуй, прижимаясь своим худым телом, которое била крупная дрожь, к обнаженной груди мужчины.

- Женя, прости. Прости, пожалуйста, - Андрею стоило неимоверных усилий все же отстраниться, произнести слова, которые необходимо было произнести. В лунном свете он видел, как блестели Женины глаза, как соблазнительно были приоткрыты влажные после поцелуя губы, и ему оставалось только сцепить зубы и, как мантру, повторять “так нельзя, нельзя, нельзя”. Но Женя, конечно же, не понял, почему Андрей извиняется. Как можно извиняться за то, что он сделал Женю счастливым, подарил ему его первый поцелуй, заставил чувствовать себя так необычно, но вместе с тем невероятно прекрасно? Он яростно замотал головой из стороны в сторону, не зная, как объяснить, что извиняться не стоит, поэтому поддался вперед, обхватил ладонь Андрея, поцеловал запястье и прижался щекой к теплой руке.

- Женя, глупый, спи давай. Поздно уже. Ну же, - Андрей улыбнулся, потрепал мальчишку по рыжим волосам, поцеловал в лоб и закрыл глаза. Он убеждал себя, что поступил правильно, старательно игнорировал болезненное возбуждение, настолько сильное, что выть от отчаяния хотелось. Андрей не понимал, что происходит, не знал, как вести себя дальше. Ведь поцелуй уже был, а значит, как прежде уже ничего не будет…

***

Утром Андрея разбудило легкое касание шероховатых губ к его рту. Он открыл один глаз и, еще не окончательно проснувшись, резко перевернулся, прижимая Женьку к кровати. Черные глаза мальчишки расширились, но потом он счастливо улыбнулся. Ребенок ребенком. Андрей не сдержался, чмокнул его в мягкие губы и, отодвинувшись, пробормотал:

- Доброе утро, чудо. У меня сегодня выходной. Хочешь погулять? - Женя энергично закивал, и Андрей, усмехнувшись, кивнул в сторону двери: - Тогда в душ, завтракать и идем. Одежда твоего размера в ванной.

Когда Женя вышел, Андрей снова откинулся на подушках и уставился в потолок. Ситуация становилась все более странной: он не мог и не хотел отрицать, что испытывает странное, не поддающееся логическому обоснованию, влечение к едва знакомому, совсем юному мальчику. Он, взрослый человек, у которого есть девушка и устоявшиеся принципы титаническим усилием воли сдержался ночью от того, чтобы забить на всю свою “натуральность” и, как последний моральный урод, воспользоваться наивностью Жени. Нужно было принимать решение. Нужно было найти его семью, пока не поздно. А если родственников нет, то обратиться в социальные службы, занимающиеся заботой о подобных неподготовленных к жизни детях. Иначе рано или поздно Андрей перейдет черту, за которой уже не будет возможности возврата.

Андрей тяжело вздохнул и направился на кухню. Быстро приготовил бутерброды, которыми привык завтракать, и сел за стол, дожидаясь Женю. Тот вышел спустя десять минут, с кончиков волос капала вода, теряясь за воротником просторной водолазки.