Бутылка (СИ)

Очутившись в своей спальне, я первым делом переодел майку. Отец принёс в больницу чистые вещи для выписки, включая футболку, которая мне не нравилась кусачими швами от которых я постоянно чесался. Старая дверца шкафа, доставшегося нам вместе с флигелем, и остальной обстановкой, оглушительно скрипнула, стоило мне покуситься на содержимое. Отыскав простую белую футболку, купленную на распродаже, я с удовольствием стянул прежнюю.

— Да-а уж, — не удержавшись, протянул я вслух, на что тут же получил вопрос отца из другой комнаты, всё ли у меня в порядке. — Всё отлично, — крикнул я, продолжая смотреть на себя в привинченное к дверце зеркало.

Я и раньше не отличался приятными формами, свойственными многим омегам, но сейчас производил просто ужасающее впечатление.

Кости торчали наружу: плечи, ключицы, ребра, бедра, коленом я бы смог проткнуть кого-нибудь. Руки были похожи на две отдельные бамбуковые трубки, телепающиеся на верёвках, продетых в плечи. Бледность лица, показавшаяся мне в крошечном зеркале, которое дали при выписке, чтобы привести волосы в порядок, мне совсем не показалось.

Такое ощущение, что я болел какой-то неизлечимой болезнью и теперь смотрел на то, что она сделала с моим телом.

Вспомнив о вампире со злостью, я поскорее натянул майку и схватился за расчёску. Волосы никогда не лежали ровно без порции какого-нибудь мусса или геля. Но растрачивать содержимое маленького флакончика, приобретённого по случаю подработки, без необходимости, я не стал. Поэтому, поборовшись несколько минут с неизбежным, немного выпустил пар и оставил затею уложить торчавшие во все стороны концы.

В редкие визиты в парикмахерскую я всегда стригся короче, чем хотелось, с тем расчётом, что так волосы будут отрастать дольше и я оттяну момент, когда снова придётся платить за услуги мастера. Хорошо, что не стал оттягивать стрижку в этот раз. Уверен, цены Истрет Виль заставили бы отца взяться за ножницы.

Оставшиеся до школы дни я провёл за уборкой, заодно разобрав те коробки, до которых не добрался отец. Там оказались некоторые спальные принадлежности и палатка, которую мы возили с собой.

Она осталась ещё со времён, когда мы, все трое, выбирались на природу.

Сейчас от неё тоже был толк — снимая флигель, мы с отцом рассудили, что от сада будет ещё один плюс. Отец сможет пожить в палатке во время моих течек, решив проблему поиска жилья хотя бы до холодов. А там, может быть, мы уже двинемся дальше.

Спрятав палатку на антресолях, я отправился собирать высохшее бельё. На завтра решил приготовить белую рубашку с коротким рукавом и тёмно-синие штаны. Насколько я знал, формы в Истрет Виль не было, но ожидалось, что школьники будут придерживаться формального стиля одежды.

Пара рубашек и тёмных штанов с лёгкостью отыщутся в моём скудном гардеробе, а вот с обувью были проблемы. Та единственная пара приличных с виду туфель оказалась мала, как я успел уже в этом убедиться. Других у меня не было. В прежней школе требований к одежде не предъявляли вообще и потому я спокойно носил кроссовки, но здесь такой вариант не подходил. Из летней обуви оставались только шлёпанцы и сандалии. Сандалии казались очевидным выбором и, похоже, что другого всё равно нет, но насыщенный бежевый цвет совсем не подходил ни к штанам, ни к рубашке.

«Ладно», — вздохнул я. Какой смысл сожалеть и думать о том, что я всё равно не могу исправить.

Пожелав мне с утра удачи, отец отправился на работу. Кажется, там у него всё шло хорошо. А я, переодевшись в отглаженные вещи, направился в школу Истрет Виль Хай.

Школа представляла собой комплекс из четырёх основных строений и нескольких дополнительных. В нете, на сайте школы, я даже отыскал план. Основные блоки, расположенные один напротив другого, образовывали подобие креста. В каждом внешнем кармане располагались постройки поменьше, за исключением столовой.

Столовая на плане выглядела огромной. Судя по всему, ученики детского сада, начальной, средней и старшей школ, все собирались здесь. Спортзал и спортивная площадка с трибунами выглядели поменьше. Также я рассмотрел парковку, библиотеку, расположенную в северном кармане, и пару подсобных помещений.

Чувствуя себя подготовленным, я забросил на плечо рюкзак, закрыл дом, хотя хозяйка предупредила, что здесь в этом нет необходимости, и отправился в школу.

Погода стояла прекрасная. Идя в сени густых крон по тротуару, я слушал беззаботное чириканье птиц и шум листвы. Делать было нечего, и я просто разглядывал дома, мимо которых лежал путь.

Сегодня жизнь обывателей выглядела более оживлённой. На газонах работали косильщики, у некоторых гаражей мыли машины. А из редких дверей показывались такие же школьники, как и я. Дети были самых разных возрастов, но всех их отличала одна и та же черта — все они были очень дорого одеты и ухожены. Это бросалось в глаза.

В городе такие тоже встречались, но, как правило, они учились в отдельных школах. А если в моей попадался десяток, то они были своеобразной верхушкой и никто не смотрел на них косо, разумно полагая, что всегда есть те, кто лучше тебя, и те, кто хуже. Но остальная масса выглядела одинаково, так, как я, и никто не парился по поводу цвета сандалий и неидеально уложенных волос.

Похоже, прошлый опыт ничем не поможет мне в новой школе. Здесь я, очевидно, окажусь белой вороной. Я понял это, стоило оказаться на территории впервые, пройтись по лужайке и, отыскав нужный корпус, зайти в административный офис. Увиденного вокруг хватило с головой

Сидя на низком кожаном диванчике, я всё больше раздражался из-за дурацких сандалий. Так и знал, что нужно было покупать чёрные. Такие подойдут на все случаи жизни.

Я ждал, когда секретарь выдаст мне расписание. Учебники я получил раньше. Их забрал за меня отец, пока я находился в больнице. Мы ещё тогда обрадовались, что в этот раз хотя бы книги покупать не пришлось. Рано обрадовались, — мрачнел я всё сильнее, только сейчас заметив, что подошва на левой сандалии немного отклеилась.

— Пожалуйста, Энди, — протянула мне листок секретарь. И забрав расписание, я отправился на поиски нужного класса.

Мне было шестнадцать, а это значило, что из средней я наконец перешёл в старшую школу, где у меня должны появиться новые предметы. Вернее, я бы сказал, усложниться старые. Особых проблем с учёбой я не имел и надеялся, что и здесь ничего не изменится.

Класс выглядел так же хорошо, как и всё вокруг. Первым делом я представился учителю и, сославшись на то, что мне немного нездоровится, спросил, могу ли избежать обычного приветствия, во время которого полагалось представиться и рассказать о себе. Так я поступал, попадая в каждую новую школу, но сейчас мне не нужно было устало прикрывать глаза, словно я действительно едва стою на ногах. Бледность, которая так никуда и не исчезла, сколько бы добавки не накладывал мне в тарелку отец, играла на руку.

Учитель химии разглядывал меня довольно долго, словно такая мелочь действительно имела значение, но потом всё же кивнул и разрешил занять любое из пустующих мест.

Одно из них находилось за пустым столом в самом конце — именно туда я и направился, стараясь не замечать любопытных взглядов сидящих вокруг. Держу пари, что новенькие к ним попадали не часто.

Урок начался и я смог вздохнуть свободнее, понимая, что все наконец уставились вперёд. Длилось счастье недолго. Ровно до того момента, пока я не осознал, что мало что понимаю в речи учителя.

Напрягая мозги изо всех сил, я не стал понимать лучше, но догадался, что истретвильцы ценили качество и ценили его во всем. В моей руке оказался курс продвинутой химии, а учитель, кажется, тоже искренне интересовался происходящим. Ни разу за весь урок он не дал задание больше чем на три минуты и ни разу не уставился в окно, поддаваясь меланхолии о бездарно пропадающем времени.