Фаворит Его Высочества (СИ)

Анри стоял в компании двух ослепительно красивых молодых вдовушек и какого-то мальчишки-проститутки… Ах, простите, куртизана. И двух мужчин. Леди — были уже взрослыми, знающими себе цену женщинами, уверенными в своих колдовских чарах. Истинные француженки до мозга костей, опасные соперницы… Во мне все вскипело. А тот слащавый мальчишка лишь подлил масла в огонь моей ревности. Мужчин я в расчет не брал. Пф… Разве они соперники самому наследнику престола? О нет. Конечно, нет. Но больше всего меня разозлило то, что Анри даже не подошел поздороваться со мной! Моей роковой ошибкой было то, что я уже считал его тогда своим. Считал, что он целиком и полностью принадлежит лишь мне одному и обязан быть со мной каждую минуту. На самом деле я был глубоко обижен на него за то, что он ни разу не пришел увидеться со мной в эти дни, хотя, несомненно, его подарок был приятен моему ревнивому сердечку.

— Добрый вечер, леди, лорды. — Я очаровательно улыбнулся всей компании, намеренно игнорируя Анри, хотя ощущал на себе его внимательный сапфировый взгляд. И почему меня не покидало ощущение, что он смеется надо мной?! Это раздражало…

— Ваше высочество! — Вдовушки присели в реверансах, мужчины отвесили изящные поклоны.

Мальчишку я вообще проигнорировал.

— Вы снова с нами, это замечательно! — поспешила выразить свое восхищение леди Адель Бланш дэ Клер.

Похотливая вшивая кошка, как же она раздражала меня тем, что была сейчас рядом с моим Анри. Подсознательно я понимал, что граф вполне мог бы заинтересоваться такой женщиной. Красивая, уверенная в себе, богатая, шикарная женщина, чьей благосклонности добивались многие мужчины.

— Да, мне самому в это мало верится… — мурлыкнул я. — Если бы не граф де Монморанси, вряд ли бы я имел возможность сейчас наслаждаться вашим обществом.

— Ах, так это правда? — Леди Селеста склонила свою очаровательную головку набок и бросила на Анри восхищенный взгляд. — Значит, мы все-таки обязаны вам спасением нашего принца? Отчего же, милорд, вы скромничали, скрывая от нас этот замечательный факт?

— Потому что не посчитал нужным придавать его огласке, — несколько сухо ответил Анри.

— Он действительно скромничает, — хмыкнул я. — Позвольте, хотелось бы рассказать вам, как благородно его светлость защищал меня от людей Бэкингема…

Но Анри, изломав светлую бровь в изящном жесте, вежливо перебил меня:

— Думаю, что не стоит; ваше высочество, я уверен, что леди Федичи и леди де Клер не будет интересно выслушивать детали столь скучного и весьма нелицеприятного визита в Англию.

Я посмотрел на Анри и наткнулся на его предупреждающий взгляд. Он едва заметно покачал головой.

Ах, что за безрассудство, мне вздумалось подразнить льва в клетке!

— Ну что вы, мой лорд, — последние слова я четко выделил, — а я считаю иначе… Должны же знать придворные, от какой участи вы спасли наследника французского престола?

— Вам не терпится поделиться подробностями покушения на вашу жизнь, Франц? — Голос Анри был по-прежнему обманчиво мягок, а вот взгляд говорил обратное. Ни капли симпатии и нежности, что я читал в них всего несколько дней назад. Я уже заметил, что когда он становится серьезен, то называет меня по имени… Хотя по имени меня осмеливался называть только мой дядя.

Сейчас передо мной стоял не благородный спаситель, но светский лев, который смотрел на меня своими синими, чуть прищуренными глазами.

И почему же, Анри, ты так не хочешь, чтобы о твоих заслугах знали? Скромность? Не уверен.

— Конечно, ведь это было самое захватывающее приключение в моей жизни! — легкомысленно рассмеялся я, бросая на графа дразнящий взгляд из-под ресниц.

— Неужели? — Анри сощурился чуть сильнее и хмыкнул. — Тогда позвольте слегка разнообразить вашу жизнь. — Он слегка поклонился обеим женщинам и кивнул мужской компании. — Прошу нас извинить.

Взяв мой локоть, он настойчиво потянул меня в толпу, ловко увиливая от пытавшихся завязать беседу людей.

Я послушно следовал за ним, тихо млея от радости, что снова ощущаю его прикосновение, несмотря даже на его пресловутые перчатки, которые на этот раз были из белого атласа.

— Куда вы меня ведете? — наивно поинтересовался я, стараясь, чтобы голос мой звучал насмешливо.

— Мне кажется, что если похищение герцогом Бэкингемом оказалось для вас самым захватывающим событием за всю вашу жизнь, то это необходимо исправить, — хмыкнув, ответил граф.

Я вздохнул. Вот у него это действительно получилось сказать так насмешливо, что я снова ощутил себя глупым мальчишкой.

Я шел за ним доверчиво и спокойно, потому что ощущал себя как никогда в безопасности. Он вывел меня на цветочную террасу под окнами и мягко втолкнул в нишу между колоннами. Думаю, не стоит напоминать, что Анри являлся мушкетером, то есть человеком, преданным королевской семье всем сердцем?

— Как же вы собираетесь это исправить? — шепнул я, прижавшись спиной к стене в полумраке ниши. Свет, льющийся из окон бального зала, не доходил досюда, и я не мог видеть выражение лица Анри, лишь слышал его тихое, спокойное дыхание и изредка — шорох шелковых одежд.

— У тебя острый язычок, Франц, — мягко заметил граф, наклоняясь ко мне. Его горячее дыхание коснулось моей шеи, и я с трудом подавил дрожь. — Но тебя стоит научить применять его в более полезных делах.

Теперь уже его дыхание согревало мои губы, и я понял, что сейчас наконец-то меня впервые поцелуют.

Однако Анри не поцеловал меня. Дразняще прижался теплыми губами к моей шее, насмешливо улыбаясь. И я кожей ощутил эту улыбку, которая, казалось, отпечаталась там, где его улыбающиеся губы касались меня, легко, невесомо, скользя выше, очерчивая линию скулы, согревая дыханием край моего ушка и целуя за ним. Я задрожал, растаяв, и едва не стек по стенке вниз, но рука Анри властно обвилась вокруг моей талии, прижимая к его телу, и я, не сдержав тихого стона, откинул голову, чтобы дать его восхитительным губам больше простора. Они скользили по моей щеке, шее, целовали висок, мои волосы нежили уголок моих губ, лаская и дразня горячим, лишь слегка прерывистым дыханием.

— Анри… — вырвалось у меня с очередным тихим стоном.

Мне никогда не было так хорошо. Я схватился за его плечи, словно боялся упасть, тяжело и учащенно дыша, возбудившись лишь от невинных ласк. А он целовал или, точнее, не целовал, улыбаясь мягко и насмешливо одновременно. Всю свою жизнь я помнил ощущения от этой улыбки, потому что так улыбаться мог только мой граф де Монморанси, озорно, чуть криво, насмешливо, ласково, мягко, и от этого так тепло становилось на душе. Я любил его улыбки…

Наконец, не выдержав, я повернул голову, слепо ища его губы, безмолвно прося поцеловать меня, и он дал мне то, что я хотел. Его губы ласково потерлись о мои, прильнули, и горячий язык скользнул ко мне в рот. Я тихонько застонал, окончательно растворяясь в его объятиях, раскрывая губы ему навстречу, тесно прижимаясь к его телу. Было жарко, и так хотелось чуточку большего…

Вы знаете, как это, когда от одного поцелуя слабеют и подгибаются колени, сладостная дрожь пробегает по всему телу, в паху тяжелеет, в глазах становится мутно, голова кружится, а тело кажется легким-легким, как шарик, наполненный воздухом?

Я отчаянно хватался за его шею, стараясь неумело, неопытно отвечать на его поцелуй, на движения его искусного языка, что приносил столько удовольствия. Все, что мне говорили, все, чему учили, померкло на фоне этого поцелуя, потускнело и растворилось в моей памяти. Он целовал мягко, нежно, неторопливо изучая меня, давая мне возможность привыкнуть, но в то же время так дерзко и смело, что я понял, кому принадлежу с самого начала.

Когда он отстранился, я, тяжело дыша и, наверное, краснея, шумно выдохнул, облизнув губы. Первый поцелуй… Настоящий.

— У вас нет ни капельки стыда, Анри, — смущенно произнес я, не в силах удержаться от того, чтобы не прикоснуться пальцами к своим губам, которые еще хранили тепло его поцелуя и прикосновение его умелых губ. — Вы украли мой первый поцелуй…