Альбинос (СИ)

— Поехали ко мне? — я почти не спрашивал, просто подводил к тому, что и так было очевидно.

— А Ксюша?

— А мы её предупредим.

Я двинулся через толпу пьяных тел до черной макушки, там, как я помнил, Ксюша и танцевала. Знаете, что меня больше всего поражает? Меня поражают подруги. Им всегда на всё похуй. В этот раз было точно так же, этой Ксюше было глубоко фиолетово, куда мы поехали, зачем мы поехали, и кто, вообще, я такой. Она просто махнула «окей» и продолжила свое незамысловатое занятие.

Вернувшись к Маше, я расплатился за себя и за «подружек» и вызвал такси. Мы оделись и вышли на улицу. Мороз сразу окатил меня протрезвением и, чем больше я трезвел, тем сильнее меня захватывало происходящее. Просто, когда я пьян, то очень хочу с кем-то познакомиться, привезти к себе, заняться сексом, но если я пьян очень сильно, то может быть так, что ничего не получится, у меня не встанет. Поэтому протрезветь — это была уже тактическая необходимость. С другой стороны, нужно было успеть до того, как протрезвеет Маша, чтобы не получилось полного облома. Мы молча и не торопясь шли в обнимку до парковки, где должен был стоять таксист, и нарушать эту тишину мне не хотелось. Вот за это я тоже любил скромных — они не болтают, когда выпьют.

В итоге мы приехали ко мне, зашли в квартиру, и я заметил некий взгляд разочарования. Оно было совершенно понятно, я по-любому производил противоположное этой маленькой квартире впечатление. Но уже поздно было отступать назад. Не успела она снять верхнюю одежду, как я прижался к ней сзади и обнял очень-очень крепко, как будто после долгой разлуки, развернул её к себе и начал целовать, она мне отвечала робко, но никакого сопротивления я не ощутил, поэтому трогал её везде, где только мог, грудь, упругую задницу, лицо, ноги, а она только неловко обнимала меня. Мои руки исследовали, гуляли и наслаждались, а наши ноги сами шли в спальню.

Уже в комнате я немного отстранился и начал делать всё помедленнее. Сначала долго целовал, потом, не торопясь, раздевал, наслаждаясь смущением и даже непониманием, когда я разделся по пояс, она уже была полностью голая, скромно скрещивала подо мной ноги и прижимала к себе, как бы говоря «просто делай, не смотри». А я очень хотел смотреть и очень хотел вводить её в ещё большее смущение. Я нависал сверху, замирал, глядя ей в глаза, иногда целовал грудь, облизывал соски, целовал шею, облизывал губы, но ни разу не коснулся там. Когда наступил нужный момент, и она была готова и уже так сильно меня не смущалась, то я спустился ниже, раздвинул её ноги и накрыл ртом клитор, она чуть-чуть напряглась, сдвинув ноги, но ничего не предпринимала, как и до этого. А я замер, просто положил язык сверху и не шевелил им, позволял ей прочувствовать момент. Примерно секунд пятнадцать я просто лежал сверху в той же самой позе и наслаждался, зная, что она недоумевает, ведь это было странно и ломало её привычный сценарий подобного рода ласк. Уверен, она подумала, не сдох ли я там случаем.

Прошло буквально ещё три секунды, и я медленно, очень медленно начал водить языком по клитору, так медленно, как только мог, выписывал слабые повороты языком, чуть втягивал и отпускал. Через каких-то пять минут, не отрываясь от этого сладкого занятия, я провел большим пальцем вниз от клитора почти до самого низа. О боже, какая на это была реакция! Она аж воздухом поперхнулась. Но я продолжал дразнить — делая всё искусно, очень медленно, наслаждаясь процессом и никуда не торопясь.

Когда эта скромная девочка Маша начала извиваться подо мной, умоляя делать это быстрее и грубее, я остановился. Она лежала на моей кровати с разведенными ногами, чуть наклонив голову набок и часто дышала, руками сжимая простыни. Я видел это в глазах не раз и не два — восхищение, страсть, похоть и предвкушение того, что будет дальше. И тогда я понимал — пришло мое время. Ведь нет ничего более классного, чем минет, сделанный на пике желания. Когда тебе не просто сосут механически, потому что надо, а делают это с чувством. Я наклонился, взял её руку и потянул на себя, чтоб она села, расстегнул ширинку и вложил в её руку свой член, закрыл глаза и наслаждался.

Ночь была замечательная, закончилась она тем, что я трахал её до первых петухов, благо в яйцах поднакопилось и было чем заняться. Но за сладкой ночью всегда наступает хмурое утро, я называю это секс регрессом. То, что ночью было замечательно, утром выглядит как полный разврат, и девочкам грустно вспоминать, что именно они творили в моей постели.

Маша не была исключением. Быстро собралась, украдкой глядела на меня, почти ничего не говорила и очень спешила домой. Я не задерживал её, всё, что мне было нужно, я уже получил. Но номер она мне оставила, значит понравилось, да и кто бы сомневался. Я собирался проспать ещё немного, но сон улетучился, когда я получил смс:

«Тебя на счетчик поставить? завтра деньги чтоб были. жду.»

Это короткое слово «жду» — было фишкой только этого мудака, он и с подчиненными так общался: «то сделай», «то переделай», и «жду» это уёбское в конце. Как же меня это бесило, но что поделаешь? Я реально не укладывался в срок и больше всего на свете мне хотелось рассчитаться уже и послать его нахуй.

Проблемка только была — как до завтрашнего дня взять оставшиеся шестьдесят тысяч? И вот я уже час расхаживал по квартире, ломал голову над этим вопросом, но ничего так и не придумал. Так классно начавшаяся ночь превратилась в какое-то тупое утро. Залил кипятком растворимый кофе и сел на кровать, надо было хорошенько прикинуть, какие у меня были варианты. Можно было бы пойти взять кредит, но, так как работы официальной у меня не было — это были бы только микрозаймы, как вариант, конечно, годился, но сколько контор пришлось бы оббегать? Продавать мне было уже реально нечего. Старый ноут, книги, одежда, одеяла и старые альбомы с фотографиями — это всё, что у меня было. Продать квартиру за нормальные деньги нереально за один день. Друзей никаких нет, знакомых тоже. Оставалось только грабить, но, если так рассуждать, то проще было бы и мудаку этому не платить, и так, и так начнутся проблемы с законом. Решил попытать счастья у недавнего знакомого, и как только пришла такая мысль, я не раздумывал ни секунды.

— Да, говорите, — звонил я не рано, но похоже разбудил бедолагу.

— Это Слава, ремонт сорок шестой квартиры. — телефонами мы обменивались, но похоже, что мой номер так и остался набором цифр.

— ААааааа, ну понял. — мямлил он.

— Я хотел спросить, вдруг сможешь выручить, — я продолжал с напором, чтобы он не успел отказать мне, не подумав. — Ситуация у меня такая, печальная, деньги нужны, а работы нет толковой. Я бы смены все закрыл по ремонту, может быть, даже больше смен сделал, чем нужно… К сути — авансом никак тысяч пятьдесят или шестьдесят получить не смогу?

— Хммм, ну, я такие вопросы не решаю, Александр Андреевич же занимается этим…

— Да, да, я понял, что он занимается, контролирует всё и так далее, но деньги у тебя на руках.

— Да, но и ты меня пойми, как я тебе такую сумму сразу-то отдам?

— Давай договор оформим? Мне реально нужны, ты ж сам видел, я на дошике сижу.

— Не могу, а вдруг что — с меня же спросят!

— Дак, я и говорю, давай договор оформим, смен мне больше поставим, себе больше в итоге на карман откинешь.

— …

Я знал, что такими простым, но в то же время ушлым людям всегда нужно давать кусочек пирожка, чтобы они посговорчивее были.

— Не знаю, не знаю…

— Ну, а что тут знать-то?

— Может, ты сам спросишь у Александра Андрееича?

— Не могу я у него спросить, не в ладах мы.

— Понятно, ну давай на следующей неделе обсудим? — под напором он проминался, но в то же время оттягивал решение, такое поведение присуще слабым людям, не умеющим говорить нет, мне это только на руку.

— Эх, мне сейчас нужны, завтра, если быть точнее.

— Тогда завтра и решим? — нашел же всё-таки лазейку, сученыш. И только я открыл рот, чтобы возразить, как он продолжил. — Я такие решения не принимаю, тем более деньги не мои, у самого сейчас проблемы, по дорожной прогораем, давай, Слав, потом, всё потом обсудим? Идет?