Серебряный Принц или Одиночество это поправимо (СИ)

У меня почему-то от жалости к этим двоим, защемило сердце, даже слезы навернулись на глаза. Они тоже, как и я, настрадались. Безропотно сносили насмешки и побои от чужих и родных. До сих пор окружающие ненавидят их и презирают. Где справедливость, я вас спрашиваю! Почему добрые и отзывчивые люди, достойные нормально и спокойно жить, пусть даже они выглядят не так, как остальные, мучаются больше всех! Несмотря на внешнее уродство, у них тоже есть душа, которая безмерно страдает от черствости, безразличия и равнодушия. Гадство какое! В любой, самой нормальной по всем меркам семье, тоже может родиться бета, так почему этих несчастных нужно всю жизнь гнобить и унижать! Опомнитесь, люди, так нельзя!

Открывается ведущая в коридор дверь и в нее входят те, кто участвовал в торгах последними.

- Айр! А…- Я замолкаю, потому как он делает вид, что мы не знакомы.

- Вы обознались,- голос с чуть заметной хрипотцой. Ему что, снова плохо?! Почему его поддерживают под руки сразу двое? Нет, не похоже… Или это называется двойной заказ?! И он после длительного перерыва согласился на такое?! У него на лбу уже сейчас выступил пот, даже на черной маске видны сырые пятна. Я, было, дернулся к нему, чтобы это безобразие прекратить, но меня остановила все та же рука.

- Не вмешивайся, иначе Грейд твою шкуру на ленточки распустит. Тихо. Идем.

Я не успел ничего ответить, меня с двух сторон подхватывают под руки так, что ноги не достают до земли и быстро несут по проходу подвала. Сворачиваем в первый же проем, и оказываемся в оборудованном последними новинками большом спортзале. Да, я про такое на спортивных сайтах в школе читал, в газетном киоске картинки на обложках журналов видел.

Не задерживаясь ни возле одного спортивного снаряда или тренажера (а я так мечтал на них вблизи посмотреть, не говоря уже о том, чтоб потрогать) пересекаем помещение по диагонали и попадаем в маленькую комнатку. Ясно, это и есть подсобка. На специальных подставках развешана куча скакалок, боксерских перчаток и груш, в углу корзина, доверху наполненная баскетбольными и волейбольными мячами, хоть сейчас соревнование на кубок первенства проводи. В другом углу сытыми питонами свернулись толстые канаты, лазить по таким – одно удовольствие. А вот то, что нужно мне. Напротив двери в стене встроена узкая стеклянная полоска, пока за ней темно.

- Ну вот, ты уже понял, куда нужно смотреть. Как включится свет или зажгутся свечи, все увидишь.

Мои ноги опускают на пол, и Лит снова обнимает плечи, задумчиво постукивая указательным пальцем по кончику своего носа.

- Слушай, Малыш. Не знаешь, как будет рассчитываться Айр, деньгами или натурой?

- Тем, что Вы назвали последним,- я еле выдавил это из себя, мне до ужаса стыдно. За мое неукротимое любопытство пострадает человек, которому и так нелегко все достается. Представляю, с таким ростом, какой длины и толщены должны быть у бет стоящие члены. Да они, наверное, слонам через задницу гланды вырвут!

- В таком случае, позволь тебе предложить: давай как-нибудь без него обойдемся? Ты мне нравишься, не знаю, захочет ли тебя Тин, но лично я был бы не против. Что скажешь?

- Нет-нет!- Замахал я руками, но увидев разочарованный полный невыносимой боли взгляд тут же извинился,- Простите, не обижайтесь, дело не в Вас, просто… я не могу.

- Ты в кого-то уже влюбился, я прав?- Показывает чудеса прозорливости Тин, смешно склонив голову набок.

- С чего Вы взяли?- Мне неловко перед незнакомцами это признавать, да и ни к чему посвящать их в подробности.

- Иначе не отказал бы Литу,- с детской непосредственностью пожимает похожими на мешки с мукой широкими плечами Тин,- Посмотри, какой лапочка, разве можно его отвергать? О, они уже начали,- указывает мне куда-то за спину. Оборачиваюсь. Видимо за стеной включили свет, так как стекло стало прозрачным.

- Лит, время засеки и погаси лампу.

- Только на полчаса!- Тут же добавляю, потому что забыл об этом предупредить. Не вспомни я про нужное количество минут, вот было бы весело... Они бы на пару моего друга до смерти ухайдокали.

Кивнув, что понял, добро, нажимает какую-то кнопку, и мы остаемся в темноте. Светится только узкая полоска, и я припадаю к стеклу, голую кожу неприятно холодит, но не обращаю на это внимания, меня интересует только то, что происходит за просвечивающейся преградой. Наверное, камера находится на втором уровне, так как приходится смотреть сверху вниз, но я все равно не отрываю взгляд от Айра. Оказывается, он уже привязан к специальной подставке, как раз сейчас ему вставляют в рот шарик с мелкими дырочками и завязывают узкие кожаные ремешки на затылке. Альфа, что пониже ростом снимает со стены плеть, второй отходит и садится на ложе, отдаленно напоминающее кровать, берет со столика приготовленный заранее какой-то напиток, похоже вино, и пьет прямо из горлышка. Это сразу напомнило мне пьяных родителей. Фу, не мог протянуть руку и взять бокал?! Их же на подносе стоит целых четыре штуки! Тем временем, черные хвосты плетки начинают гулять по выпирающим ребрам.

- Нравится?

Подскакиваю от неожиданности, когда в полной тишине о стену с силой грохается дверь. Из спортзала в комнату бьет сноп света и в нем вырисовывается знакомый силуэт. Картина Репина – «Не ждали?!» Едва сдерживая ярость, на пороге стоит Рин.

- Позволь спросить, как давно Дир разрешил тебе сюда приходить и почему я об этом ничего не знаю?- Очень тихо цедит сквозь зубы, обращается ко мне, как будто мы одни. Кто-нибудь, скажите, я полный идиот? Ни я, ни Айр, ничего даже не сказали доку! Я и не подумал поставить его в известность о своем решении. Теперь из-за моей глупости пострадают все!

- Молчишь? Ну-ну… Так я доставлю тебе еще больше удовольствия! С завтрашнего дня, вернее, уже с сегодняшнего, ты наравне со всеми принимаешь участие в аукционе. Грейд!

За его спиной, как из-под земли вырастает помощник с блокнотом наизготовку.

- Ты все слышал?

- Да.

- Только никакой самодеятельности, понял?! Сгинь!- Грейд неслышно выскальзывает обратно. Рин не на шутку взбешен. Чем, интересно? Что его так достало? Я, в общем-то, ничего зазорного не делал, только посмотреть хотел, но как говорится, любопытство сгубило… одну знакомую пушистую красавицу, так? (Заметьте, по поводу кошек я уже молчу).

- Не расслабляйся,- обрадовал меня Рин,- Торги начнутся только вечером, а сейчас… Лит, Тин, немедленно удовлетворите его любопытство, да так, чтобы он больше и не заикался о таком. Чтоб время, проведенное с вами, навсегда отбило у него охоту без спросу даже чихать.- Скрещивает на груди руки и опирается спиной о косяк,- Приступайте!

Рин, нет! Не делай этого, не надо, я люблю тебя. Господи, когда же ты услышишь! Захожусь немым криком, горло перехватывает так, что из него не вылетает ни звука. Я столько всего должен ему сказать! Я так давно его даже не видел! Ну почему все так!

- Хозяин, простите, я не могу,- Лит, наконец, убирает свою клешню с моего плеча. Может, если бы она там не лежала, Рин до такого бы и не дошел. Я же чувствую, как он сходит с ума, стоит красный, как помидор, если сейчас же не успокоится, его хватит удар. Но из-за чего?! Я же просто смотрел на Айра!

- Это приказ!- В карих глазах сталь вмерзает в лед.- Или мне нужно повторить? В таком случае, я это сделаю уже в присутствии Лерда.- Говорит вкрадчиво, с ноткой угрозы, так, что все тело немеет.

- Но здесь нет ни презервативов, ни смазки, а Малыш без течки, мы же его просто порвем!

- На!- Мне под ноги, как собаке кость, Рин швыряет уже знакомую бутылочку и упаковку резинок. Неужели он заранее это припас или на всякий случай всегда носит в кармане? Спасибо, любимый за столь изысканный презент, только ты почему-то совсем некорректно его преподносишь.

Заворожено смотрю, как огромная туша Лита грациозно, насколько это вообще возможно, опускается на колени, униженно подбирая с пола подаренное с барского плеча добро: средство защиты и смазку. Не знаю, что сказать, до этого никогда в жизни никто передо мной не стоял на коленях! Разве что Рин, когда в туалете мне делал мин… Гоню эти воспоминания прочь, только не хватало перед всеми, как слабак распустить нюни. Ведь ничего же не объяснишь! Рин подумает, что я просто испугался, а этого я ни за что не допущу. Никто, слышите, никто и никогда не будет считать меня трусом!