Bittersweet (СИ)

Вытерев ладонь о подкладку куртки, Илайя направился к машине и устроился на пассажирском сидении. Запустил руку в карман, удостоверившись в том, что не потерял ключи. Вытащил телефон и едва не присвистнул. Вот, пожалуй, был главный пострадавший в битве. По всему экрану шли живописные трещины, за которыми привычный пейзаж из серии стандартных скринсейверов был практически неразличим. Великолепно. Плюс один пункт к тратам.

Плечо саднило, кровавая корочка на шее чесалась, так и хотелось провести по ней ногтями, сдирая. Только уверенности, что от этих действий станет легче, Илайя не испытывал.

Ромуальд не стал долго отираться на месте преступления, тоже нырнул в машину. Через некоторое время Илайе на колени спланировало нечто более-менее увесистое, зашуршавшее во время приземления, в салоне зажёгся свет, а ладонь коснулась подбородка, задирая его вверх. Илайя опешил сначала, не зная, как трактовать это чрезмерное распускание рук, потом понял, что Ромуальд разглядывает его шею, оценивая масштабы бедствия.

– Удовлетворён результатом?

– Нет.

– Почему? Недостаточно глубоко?

– Хватит разбрасываться необоснованными обвинениями. Если на тебя напали, а я просто оказался рядом…

– Да прекрати, Ромео. Может, певец ты хороший, но как актёр – то ещё дерьмо.

Илайя взял в руки упаковку, брошенную Ромуальдом. Антибактериальные салфетки. Какая предусмотрительность. Вытащив сразу несколько, Илайя вытер ладони, приложил одну из салфеток к шее. Кожу вновь немилосердно защипало, пришлось закусить щёку изнутри, чтобы не заскулить от жжения в месте повреждения.

– Тебя не должны были резать.

– Что?

– Что? – переспросил Ромуальд.

– Я сейчас неправильно расслышал, или кто-то по дурости сболтнул, что всё-таки жаждал разобраться со мной по-мужски? – Илайя посмотрел с отвращением на окровавленные салфетки, с трудом удержавшись от того, чтобы не швырнуть одну из них на колени Ромуальду. – Можно повторить на бис? На случай, если с первого раза твой голос получился не слишком узнаваемым?

Достав из внутреннего кармана телефон, Илайя помахал им перед носом Ромуальда. Вытащил вторую партию салфеток, стянул куртку с одной руки, посмотрел равнодушно на некогда белую, а теперь красно-коричневую рубашку, расстегнул пару верхних пуговиц и засунул салфетки под ткань, зашипев и уткнувшись затылком в спинку сидения.

Ромуальд всё это время старался сохранить невозмутимое выражение лица, понимая, что сглупил основательно, сболтнув лишнее, в принципе. Илайя ждал от него признания, получил и, если верить словам и довольной ухмылке, желаемое не только получил, но и записал на диктофон. Большего идиотизма придумать невозможно.

– Очень больно?

– Что ты. Я мазохист. Я тащусь, – прошептал Илайя, стараясь выглядеть насмешливым и довольным жизнью, но прижав салфетку сильнее, не смог сдержать болезненного вопля. – Твою сучью мать.

После чего вновь закрыл глаза, стараясь игнорировать белые вспышки, возникающие под сомкнутыми веками.

– А запись…

– Хочешь узнать, что я планирую с ней делать? Строишь планы, как украсть мой телефон и стереть нужный файл безвозвратно? Или мысленно нанимаешь адвоката и ждёшь встречи в суде? О, будь моя воля, я бы устроил тебе экскурсию за решётку. Лет на несколько, чтобы ты успел там каждый сантиметр камеры изучить в мельчайших деталях. К сожалению, не имею представления, как оно там называется… Но, увы. – Не открывая глаз, он вновь продемонстрировал Ромуальду телефон, только теперь не задней, уцелевшей стороной, а дисплеем. – Благодаря твоим друзьям, он подходит разве что для колки орехов, да и то я не уверен, что в процессе на части не рассыплется. Блин, одно сплошное везение.

Илайя размахнулся и зашвырнул испорченную технику на заднее сидение машины, причём умудрился сделать это заученным жестом. Видимо, раньше практиковался неоднократно, швыряя телефон кому-то. Вероятно, друзьям, с которыми ездил в одном автомобиле.

– Тебя не должны были резать, – повторил Ромуальд. – Потому я решил помочь тебе и подбросить до больницы.

– А что должны были? Переломать рёбра? Прижечь кожу на пальцах? Может…

– Заткнись.

– Да пройди ты на хер, – посоветовал Илайя, открыв глаза и посмотрев в окно.

На Ромуальда смотреть не хотелось вовсе. Хотя бы потому, что он с невозмутимой рожей произносил слова признания. «Да, я хотел, чтобы тебя избили. Если бы просто избили, я бы даже не почесался, но тут не голыми руками обработали, а применили холодное оружие. Это совсем другой разговор».

– Сама воспитанность.

– И это говорит человек, который нанял трёх уродов, чтобы они меня избили? В музыкальном мире особый политес или я чего-то не понимаю? Впрочем, оставь знания об этом при себе, а меня высади здесь. Дальше я дойду самостоятельно, не люблю занимать личное время тех, кому неприятен.

– Откажись от роли, – произнёс Ромуальд.

– А если нет? Повторишь сеанс обучения?

– Она нужна мне.

– Тебе, да?

– Да.

– Или Джулиану?

– Какой бы вариант ни был правильным, тебя это не касается.

– Я хочу знать, за что борется человек, готовый на преступление.

– Тебя не касается, – процедил Ромуальд.

– Тогда у меня нет причин уходить в тень, как и задумываться об отказе.

– Я дам тебе денег.

– Зачем?

– Ты же не из обеспеченной семьи, верно? Тебе точно нужны средства для безбедного существования. Так почему не заключить взаимовыгодное соглашение? Ты уходишь в сторону, я плачу тебе за это.

– Нет.

– Почему?

– Из принципа. Не люблю, когда до меня снисходят и завуалировано пытаются назвать нищим. К тому же… Мюзикл откроет передо мной больше перспектив, нежели однократная выплата.

– Назови ту сумму, которая удовлетворит запросы.

– Нет.

– Не делай глупостей.

– Думаю, это твоя прерогатива. И вообще, я просил остановить машину. Повторяю. Останови.

– Мы ещё не договорили.

– Останови, – прошипел Илайя. – Иначе я спровоцирую аварию, но добьюсь своего.

– Больной? – усмехнулся Ромуальд, отмечая, как его собеседник собирается претворить задуманное в жизнь и тянется к рулю, чтобы резко выкрутить его в противоположную сторону.

Если он это провернёт, то вылетят они на встречную полосу, а она не так уж пуста сейчас. Ромуальд ударил по тормозам, надеясь, что пассажира резко швырнёт вперёд, тот приложится лбом о приборную панель и к боли в руке добавится ещё несколько неприятных ощущений. Но Илайя умудрился удержаться на месте, крепко вцепившись в сидение и практически вжавшись в него, ведь изначально предрекал всплеск эмоций после своего отказа принять чужие условия.

Илайя швырнул окровавленные салфетки на колени Ромуальду. Часть, правда, спланировала на пол салона. Открыл дверь, собираясь выйти, и в этот момент услышал:

– А где благодарность, что тебя подбросили?

– Пошёл к чёрту, – доброжелательно выдал Илайя, не удержавшись и хлопнув дверью, поскольку подозревал, что Ромуальд относится к той категории водителей, что отчаянно дрочат на состояние своих машин.

Сунув руку в карман, Илайя зашагал по дороге, стараясь не обращать внимания на боль в предплечье, продолжавшую с отчаянием стареющей примы, чьи лучшие годы позади, напоминать о себе.

– Упёртая скотина, – хрипло выдал Ромуальд, закрывая глаза и делая несколько глубоких вдохов и выдохов.

После чего решил осуществить частично чужую мечту. Сорваться с места, набирая скорость, затормозить резко, заставив великого мыслителя шарахнуться в сторону и свалиться на асфальт, развернуться и уехать. То, что мог сделать, он уже сделал и надежды, на него возложенные, оправдал. Вероятно, Илайя тоже в долгу не остался, совершив то, чего от него ждали. Он хранил верность своим принципам и продемонстрировал вослед удаляющемуся автомобилю средний палец.

========== 16. ==========

Soundtrack: Deathstars - The fuel ignites, Deathstars - Virtue to vice