Мы с тобой разные (СИ)

Во мне что-то щелкает, и я согласно киваю.

И совсем незаметно подколы и шутки вдруг превратились в неприкрытые оскорбления, проявления ненависти, а затем и в драки, точнее, в избиение. За какой-то месяц жизнь Ромы Леванова, которого до этого никто не знал, превратилась в ад, а сам он стал главным действующим лицом цирка уродов, на которого хотели не только поглазеть, но и внести свою лепту в издевательства. А те немногочисленные люди, которые вставали на его защиту, подвергались наказаниям не лучше. И постепенно вокруг Ромы образовалась мертвая зона, а сам он замкнулся в себе, и услышать его голос можно было только, когда учителя вызывали его к доске.

Май. 7 класс.

Я зашел в туалет и почти сразу замер на входе, глядя на Ромино отражение в зеркале. Он был не просто заплаканным, а зареванным, таким я его еще не видел. Его губы были полностью истерзаны, словно он кусал их часа два без перерыва. Перехватив мой взгляд, Рома резко обернулся и я с ужасом взглянул ему в глаза, которые были совершенно пустыми, словно стеклянными, но почти сразу в них загорелся злой огонь, направленный на меня, и резко потух. И я вдруг понял, что только что наблюдал момент, когда человек теряет надежду, когда он прекращает бороться и мирится со своей судьбой, какой бы она ни была...

Ноябрь. 8 класс.

Я возвращаюсь вечером с гулянки домой и вижу, как мне навстречу идет Рома с какой-то девушкой, такой же низкой, как и он сам. Парень прыгает вокруг нее, живо жестикулирует и улыбается во весь рот. Давно я не видел такой его улыбки. Но стоит ему заметить меня, как он спотыкается, в глазах мелькает ничем не прикрытый испуг, он быстро вскидывает глаза на девушку, но почти сразу опускает их вниз, облизывая губы. Он так и проходит мимо меня, не подняв головы. Я усмехаюсь. Неужели решил завести девчонку в качестве прикрытия? Вот завтра все смеяться будут в школе, когда я им об этом расскажу...

Сентябрь. 10 класс.

- Я люблю тебя! Я не знаю, что сделал тебе и почему ты так меня ненавидишь, но я все равно люблю тебя! Я уже не в силах скрывать свои чувства! О, Паша, мой милый! – неожиданно заявляет мне Рома, когда я собираюсь его ударить, и я не успел даже глазом моргнуть, как он стал меня целовать. Когда нас прервал Денис, то Рома пулей выскочил из туалета, а я ошарашенно смотрел на друга, но не видел его. Я не чувствовал ни омерзения, ни отвращения. Наоборот, что-то... что-то непонятное для меня...

И что-то непонятное вдруг произошло с Ромой. Он перестал быть собственной тенью, он вновь стал превращаться в того, кем был до того момента, как признался в своей ориентации. И он стал постоянно вешаться на меня, признаваться в любви, делать различные намеки, слыша которые, окружающие начинали улыбаться. И только один Бог знает, как же он бесил меня в тот момент, как сильно мне хотелось его ударить, а лучше - убить. Меня раздражало в нем абсолютно все. Манера говорить со мной, невзначай прикасаться, делать детскую мордашку, невинно хлопать ресницами, милая улыбка. Хотелось схватить его за шкирку и несколько раз приложить лицом об стену, чтобы разбить его в кровь, сломать все кости, чтобы он больше не смотрел на меня влюбленными глазами...

Наверное, я бы так и сделал, если не одно «но»...

Он стал вызывать во мне восхищение. Когда он не видел меня, когда не замечал или думал, что меня нет рядом, он становился совершенно другим. Вместо милой улыбки – насмешливая ухмылка, вместо сердечек в глазах – тот самый огонь, что я видел в его глазах в конце седьмого класса. Он больше не прятал взгляд в пол, а уверено смотрел в лицо всем, кто смел его обидеть. Но, главное, он начал отвечать... Он не применял кулаки, что было вполне понятно. С седьмого класса Рома почти не вырос и мышечную массу не набрал. Как был задохликом, так им и остался. И он, кажется, это понимал, поэтому действовал хитро, умно и пользовался только словами, своими острыми ответами моментально ставя противника в тупик. И хоть он казался храбрым и уверенным в себе, я видел, что он боится. Особенно ясно это было видно в тот момент, когда Рома пригрозил Денису полицией. Я видел, что как только на него перестали смотреть все ученики, что в тот момент были в классе, он задрожал всем телом, а его грудь лихорадочно поднималась и опускалась от быстрого дыхания. Он был до ужаса напуган, но мастерски прятал свой страх. И я как-то поймал себя на мысли, что такой Рома мне нравится, и было бы неплохо стать с ним друзьями. Но стоило ему меня увидеть, как он превращался в противного педика, которого хочется утопить в Марианской впадине...

Я был готов на все, что угодно, лишь бы он отвязался от меня, поэтому дал ему конфеты, когда попросил. Прямо как откупные в детском саду. И, кажется, я ошибся, когда решил еще, чтобы наверняка парень от меня отвязался, подарить ему и цветы. Он лишь сильней стал цепляться ко мне... Но ведь не зря говорят, что человек может привыкнуть ко всему. Постепенно я привык к вечному Роминому присутствию, а когда рядом оказывался еще и Денис, так это вообще было получше любого комедийного шоу, поэтому я стал специально подстраивать их встречи, чтобы понаблюдать, как они ругаются, ведь тогда Рома становился другим, тем, который мне нравится.

И как-то совсем незаметно для меня граница между тем Ромой, который меня бесил, и тем, который восхищал, начала стираться. И из моей головы вдруг вытеснилась мысль, что парень является гомиком. Он вдруг стал просто одноклассником, почти приятелем. Мы с ним общались даже лучше, чем раньше в седьмом классе.

И в моей голове стали появляться мысли, которых не должно было там быть...

Я запутался...

Потерялся...

Испугался...

И когда какие-то уроды вдруг назвали нас с Ромой парочкой педиков, у меня просто сорвало крышу. Эмоции, переполнявшие меня весь месяц, решили вырваться наружу, и под раздачу попал Рома... Это было как истерика... Только вместо слез – кулаки. Я был зол. Безумно зол на Рому, на тех уродов, на весь мир сразу. И почему-то я был в отчаянии, словно загнанный в угол зверь, а в голове билась одна мысль «достал, достал, достал...». Я не мог понять, боюсь ли того, что меня могут посчитать геем или нет. Не мог понять, важно ли для меня мнение окружающих или чихать я на них хотел. И я был напуган всей этой неразберихой, что творилась у меня в голове, я нес какой-то бред, пытаясь оправдать самого себя в своих глазах, а Рома только сильней нарывался... И я вдруг почувствовал себя таким слабаком и ничтожеством. Ко всем одолевающим меня чувствам еще примешалась и зависть к силе духа парня. Он восхищал. Ненавижу его...

Он восхищал, да.