Серебряный дождь, алмазный лед (СИ)

Дракон подумал и решил ответить честно. Не заостряя, впрочем, внимания на собственных переживаниях.

- Ну… Мне было скучно. И потом… Ты был таким веселым, когда уезжал. Я думал, ты не захочешь возвращаться.

- Ты испугался, что я тебя брошу?

Дракон отвернулся. Он сидел, кусал губы, нервно постукивал пальцами по плечу эльфа и молчал. Очень не хотелось признаваться в собственной слабости. Но Алвин понял и так. Ухватив глупого любовника за уши, он решительно развернул его к себе.

- Послушай… Я, конечно, был рад, что выпал случай съездить в Тиале. Но, знаешь… Я тоже по тебе скучал. С самого первого дня. И считал часы до того момента, когда можно будет вернуться.

- Тебе же здесь хорошо.

- Мне хорошо там, где ты.

Сказав это, Маг застеснялся и снова уткнулся носом Дракону в грудь. Дракон тоже смутился. И чтобы скрыть это, ухватил прядь его волос, которые колыхались в прозрачной воде, как диковинные черные водоросли, и недовольно буркнул:

- Опять вся постель будет мокрой…

- Не будет.

С водой у Алвина были особые отношения. Свою роскошную гриву он мог высушить за считанные минуты, да так, что потом даже расчесывать не пришлось бы.

Вернувшись в комнату, Сабзиро первым делом распахнул окно, и в него тут же ворвался обступивший флигель лес, а следом медленно втек ранний осенний вечер. Утомленные любовники сдернули с кровати измятое покрывало и забрались в постель. Холостяцкое ложе Мага было не очень-то просторным, спать вдвоем было тесновато. Но их все устраивало. Они лежали обнявшись, слушали, как лес о чем-то шепчется с вечерним ветром, то и дело роняя в комнату яркие, как шкурка золотистой лисы, листья, смотрели, как темнеют серые сумерки и засыпали.

***

Алвин поспешно одевался. Только-только рассвело, и в не закрытое с вечера окно несло промозглым утренним холодом. Разбудил его резкий стук в дверь, а окончательно прогнал сон громкий голос секретаря Главы, который, деликатно не входя в комнату, сообщил, что Элеммакил велит сыну явиться к нему немедленно. Сабзиро тоже проснулся, но, решив, что происходящее его никак не касается, снова заснул. Маг быстро умылся, глянул на измятые камзол и брюки, растерзанную рубашку, и полез в шкаф. Он решил одеться удобно и просто, как в дорогу. Они все равно собирались сегодня уезжать. А после разговора с отцом, судя по всему, сделать это придется немедленно. Жаль. Вчера он, засыпая, думал о том, что попробует уговорить Сабзиро задержаться хотя бы до вечера. Не обязательно ведь мелькать на глазах у всех. Можно погулять по лесу. Он показал бы Дракону свои любимые места. Было бы здорово. Может, отец не так уж рассержен, и все обойдется? Но тут он вспомнил, каким тяжелым взглядом смотрел на них Элеммакил вчера на площади, и вздохнул. Не обойдется.

Алвин выбрал простые шерстяные брюки и тонкий легкий свитер из нежнейшего пуха горной козы. Свитер был восхитительного голубовато-серого цвета и очень шел к его глазам. И у него было еще одно очень важное достоинство. Высокий воротник отлично скрывал ошейник, а также маленькие темные пятнышки, оставленные губами Сабзиро на его шее. Очень жаль, что под ним не спрятать припухшие искусанные губы и большой синяк в уголке рта. А ведь с вечера его не было, Маг после ванны себя хорошо рассмотрел в зеркале и порадовался, что на лице нет явных следов бурной страсти. Синяк на губах, видно, появился после того, как Дракон растолкал его среди ночи и быстро, без затей, взял полусонного и ничего не соображающего. Помнится, он долго мучил его рот затяжным поцелуем. Вот и намучил. Алвин снова вздохнул. Тут уже ничего не поделаешь.

Маг быстро расчесался, собрал волосы и напоследок бросил взгляд на Сабзиро. Дракон лежал на спине, вольно раскинувшись на его узкой кровати, сбросив одеяло, и мерно дышал. Лицо его было совершенно спокойным и расслабленным, лишь ресницы слегка подрагивали на щеках. А вот длинный твердый член был очень даже напряжен и стоял крепко, по-боевому. Алвин почувствовал, как внизу живота приятно защекотало, потом зашевелилось, и с досадой отвернулся. Черт… Вот же… Что этот Дракон с ним творит? Он скоро сам станет таким же озабоченным. И что теперь делать? Явиться к отцу на серьезный разговор со стояком в штанах – верх неприличия. К счастью, мысль о предстоящих неприятностях быстро погасила так некстати вспыхнувшее желание. Маг тоскливо вздохнул и вышел из комнаты.

К его удивлению, секретарь не ушел, а спокойно стоял в коридоре. Алвин слегка нахмурился. Он, вроде бы, пока не преступник, какая необходимость вести его к Главе под конвоем?

- Вы могли бы не ждать. Я знаю дорогу в родительский дом.

Секретарь ослепительно улыбнулся.

- О, мне вовсе не трудно Вас проводить.

Он распахнул дверь на улицу, но не пропустил Алвина, как того требовал деловой этикет, а вышел на крыльцо первым и пошел примерно на полшага впереди, как будто был здесь хозяином, а Маг всего лишь гостем. Он служил у Элеммакила давно и, как говорили, прекрасно знал свое дело, хотя был еще очень молод, всего лет на сорок старше Алвина.

Секретарь довел его до кабинета Главы, открыл перед ним дверь, но сам входить не стал. Элеммакил ждал сына у окна, задумавшись о чем-то настолько, что не сразу заметил его присутствие. Алвин стоял, глядя в широкую, безупречно прямую спину отца с серебристой, как свет далеких звезд, косой. Коса была ровной, тугой, располагалась строго по центру между лопатками и напоминала ему своим блеском и прямизной холодное оружие. И сам он весь был похож на клинок. Такой же жесткий, несгибаемый и опасный. По раннему утру отец был одет в просторную домашнюю рубашку и мягкие свободные брюки, но все равно выглядел подтянутым, как будто на нем был парадный мундир. Алвин подумал, до чего же ему подходит его имя, Элеммакил – Звездный Меч, и нерешительно кашлянул, привлекая к себе внимание. Стоять и ждать кары было невыносимо. Элеммакил обернулся, и Маг невольно поежился под взглядом светло- серых, как оружейная сталь, глаз.

Глава Тиале оглядел сына, вид которого недвусмысленно свидетельствовал о том, что он провел ночь в объятиях страстного любовника, и тихо, сдерживая ярость, спросил:

- Как это понимать?

Алвин нервно сглотнул.

- Что?

От волнения голос у него сел и это «что» вышло сиплым и каким-то жалким.