Жених из Ада(СИ)

- Дьявол, да-а!..

Чанель, не замечая, царапал молочные бедра своими когтями, оставлял на них вязь синяков, а еще имел своего любовника так резко и сильно, что тот едва держался в сознании, кажется, излившись уже не раз. Омега был чувствительным и жадным, и стараясь забрать по максимуму, он и себя отдавал полностью, рассыпаясь в стонах, криках, сдавленном «Чанель…» и «Во имя Дьявола, дай мне кончить… Снова…».

Постель была смята и покрыта кровью и смазкой, Чанель же имел Су сзади, вжимая лицом в матрас и жестко удерживая в пальцах его волосы, пока тот хныкал и сильнее отставлял задницу навстречу властным движениям. Чанель распирал его так сильно, что омега был уверен, его задница точно еще долго не сможет закрыться после такого вторжения.

Резкие шлепки, грубые ласки… Чанель заставлял Су забываться с каждым мигом в своих окровавленных руках, словно желая навсегда сделать его грешником, ожидающим своего места в Аду. Вот только Су был рожден для того, чтобы делить с ним трон. А потому Люцифер не просто ломал хрупкое тело в своих руках, а насыщал его похотью и пьянящей эйфорией, заставлял Су в бреду молиться ему и шептать, как он тосковал без него.

Путы обручальных браслетов расцветали на теле омеги все сильнее, словно стремясь перетечь на кожу альфы, его аромат пьянил все больше, и, не выдержав, Дьявол резко подхватил мальчишку, вмиг поднимаясь и вжимая его в стену, чтобы на весу резко опустить на свой член.

Кенсу с глухим воем прогнулся в спине, жестко вцепляясь ногтями в плечи своего мужчины, и пытался глотнуть хоть каплю воздуха, которого чертовски не хватало, потому что член альфы входил, казалось, еще глубже, был еще толще, да и сам омега будто чувствовал на имеющем его органе каждую вену. Распахнув глаза, парень едва не заплакал от возбуждения – Люцифер почти полностью потерял свою человеческую форму, поглощенный их с До близостью, и черты Чанеля в его облике можно было угадать лишь отдаленно. Он казался выше и шире в плечах, сильные мышцы выступали под кожей, что казалась уже почти черной, глаза давно поглотила Тьма… И движения его были звериные: Су казалось, что член Дьявола вот-вот разорвет его задницу, он двигался сильно и быстро, смазка омеги текла по его бедрам, а задница просила еще и еще… Впервые в своей жизни Кенсу чувствовал себя на грани смерти от того удовольствия, что испытывал. Его сердце билось лишь немногим быстрее движениям бедер альфы, и омега уже просто выскуливал что-то, не в силах продохнуть.

Когда пальцы ослабли и стали соскальзывать с плеч Дьявола, До резко схватился за его рога, стараясь найти себе хоть какую-то точку опоры в этом полностью сгорающем для него мире. Дьявол хрипло застонал, с громким шелестом распуская свои черные крылья, и Кенсу восхищенно прильнул к своему альфе ближе, столь же покрытый кровью, столь же обуреваемый похотью… Столь же уничтоженный их любовью.

- В меня… - глухо простонал мальчишка, сильнее сжимая пальцы от того, что хвост Дьявола обвился вокруг его члена, сдавливая почти до боли, но так сладко, что Су скулил и двигал бедрами быстрее, целовал своего мужчину и чувствовал, как сознание покидает его. Чанель резко толкнулся в растраханное и совершенно обессиленное тело омеги, и тот прогнулся почти до хруста, проваливаясь в плен обнимающих его крыльев. – Д.. Дьявол!..

- О да, именно он… - прорычал альфа, и Су испуганно заерзал, ощущая, что член Люцифера становится плотнее у основания, и его узел проникает в него.

- Нет, я же умру так!… - новая, оглушительная волна удовольствия обрушилась на омегу столь сильно, что он заметался раненым зверем, и лишь тихий шепот где-то на задворках мыслей бился, словно пульс:

- Мой драгоценный…

Когда До открыл глаза, он очень долго пытался понять, какой шел год, потому что ощущение было такое, словно он «выпал» из комы. Раздавшийся рядом тихий смех заставил его приоткрыть один глаз и в полнейшем возмущении уставиться на Чанеля. Именно Чанеля, ведь он уже был совершенно чистым и похожим на человека. Чего нельзя было сказать об омеге – казалось, Дьявол специально не стал приводить его в порядок, чтобы поиздеваться.

«Ты – самая настоящая задница» - хмурый взгляд из-под бровей заставил бы испугаться кого угодно… Но не самого Дьявола. Расплывшись в безумной ухмылке, Пак расхохотался:

- Нет, Кенсу, скорее все же ты! – и потом резко хлопнул лежащего на животе омегу ладонью по ягодицам.

- Уууух, праотца твоего через забор!.. – взвыл парень, хватаясь за самое ценное и тихо поскуливая. Наверное, если бы у него не было течки – он бы и вовсе подобного не выдержал, но пока приходилось лишь охать от боли. – Ты всего меня залил… - смущенно пробормотал омега, а затем без проблем…ввел в себя два пальца, почти ничего не почувствовав! – Черт, я так и знал! Мне что, теперь всегда так ходить, а? Отрастил себе балду, а мне теперь что делать?!

- Успокойся, - шутливо прикрикнул на омегу Дьявол. – Я все улажу.

- Уладит он! Как будто уже… Йа!

- Ну что же ты бурчишь, словно архивариус в Адской библиотеке! – воскликнул подхвативший омегу на руки Чанель. – Молчи, а то отпущу!

Мысленно пожелав Дьяволу засунуть свой член себе же в задницу, Су, тем не менее, за альфу схватился посильнее. И, к удивлению омеги, тот и впрямь все уладил: помог своему нареченному отмыться от крови и спермы, приготовил ванну, предварительно бросив туда какие-то травы, а затем и вовсе (Кенсу старался думать о том, что это унизительно и совершенно его не заводит!) смазал все раны на теле мальчишки достаточно резко, но приятно пахнущей мазью, которую в прошлый раз омеге передал Нисрок. Вот и пригодилась, как говорится.

Когда Чанель стал обрабатывать его растянутый и вновь влажный вход, Су кусал пальцы и тихо томно постанывал, невольно оглаживая себя по груди. Совершенно не стараясь, Пак довел его до еще одного оргазма, а потом с лукавой усмешкой стер следы с живота своего омеги языком, вынуждая того действительно залиться краской.

После подобных «процедур», Кенсу смог даже подняться с постели, целомудренно натягивая на себя первую попавшуюся майку… и со смехом наблюдая за тем, каким довольством вспыхивают глаза Чанеля при виде изображенного на ней Бафомета.

- Иди ко мне.

- Погоди, у меня есть одно дело, - пробурчал Кенсу, стараясь одернуть футболку пониже. Он прошлепал босыми пятками по квартире до самой кладовки…и вытащил пакет, в который еще недавно упаковал свою «коллекцию» ужастиков. Под заинтригованным взглядом омега бережно расставил свои сокровища по полкам, протер пыль с фигурки Патрика Бэйтмена и Майка Майерса, Пинхэда и куклы Конструктора.* А затем поклонился, виновато сложив руки.

- Я больше не буду вас обижать, это все недостаток спермы и члена в моей крови!

Чанель расхохотался, хлопая большими ладонями по коленям.

- Не знаю, что с тобой произошло, пока меня не было, но не думай, что избавишься от меня, если изобразишь невменяемость.

- Пошел ты, - пробурчал омега, забираясь на постель и неуверенно прижимаясь боком к Люциферу, тут же ощутив, как ловкий хвост притянул его к своему хозяину еще ближе. – Никуда я от тебя не денусь.

Чанель вздрогнул, опуская на омегу внимательные глаза, а тот, помедлив, позволил себе улыбнуться:

- Te aeternum amabo.*

Комментарий к Глава тридцать первая, или Дьявол!

Цитата про “старое доброе ультранасилие” взята из “Заводного апельсина”.

У Кенсу на шкафу расставлены куклы-фигурки персонажей из фильмов “Американский психопат”, “Хэллоуин”, “Восставший из Ада” и “Пила”.

С латинского языка (за точный перевод не отвечаю) “te aeternum amabo” означает “я буду любить тебя вечно”.

========== Глава тридцать вторая, или Отвали, извращенец! ==========

- Te aeternum amabo, - неуверенно улыбнулся Кенсу, вздрагивая от враз изменившегося взгляда Люцифера. Потерев переносицу, омега хрипловато рассмеялся. – Прости, я не мастак в латыни. Мне просто недавно приснилось, что я уже…

- …говорил мне это, - Чанель привлек Су к себе, укладывая его на постель и наклоняясь над ним. Его глаза были столь серьезными, что До чувствовал, как его щеки полыхнули огнем, хотя он и старался выглядеть невозмутимым. Он хотел спросить, что значат эти слова, будто бы не зная этого и чувствуя внутренний страх, что вновь пополз по коже, но улыбка, которая тронула губы его нареченного, заставила омегу невольно судорожно вздохнуть. – Я счастлив, Кенсу. Что ты признал меня.