Рождение в пламени (СИ)

- Гайс! - я стиснул его руку. – Это бред! Нужно обратится в полицию! Людьми нельзя торговать!

- Львенок… У главы полиции есть свой гарем. И он вполне может быть твоим следующим хозяином. – Гайс перекинул косу на спину и встал. – Я не знаю, где ты жил до этого, но тут жизнь устроена так. Послушай меня, хаби би, прошу тебя!

- Лучше пусть меня убьют !- в сердцах воскликнул я.

-Наивный. - Гайс ласково улыбнулся. - Убьют! Скажешь тоже. Это не выгодно. Но наказать могут. Они это умеют в совершенстве.

- Ну и пусть! – не сдавался я. - Пусть изуродуют меня, может тогда я стану не нужен.

- Не будут они тебя уродовать. - устало вздохнул Гайс. – Посмотри на меня, ты видишь хоть один изъян? – встав, он скинул с себя легкие шаровары, представ передо мной в своей прекрасной наготе. Я невольно залюбовался его совершенной красотой. - И, тем не менее, я знаю про тонкости этого «обучения».

- Что с тобой делали? – страх, любопытство, горечь и сочувствие всколыхнуло во мне признание Гайса.

- Очень не много. Например, привязывали к кровати, распиная на ней так, что даже пальцем пошевелить нельзя, но под спину подкладывали маленький шарик. И через несколько часов все твое тело начинает невыносимо болеть, а этот шарик был эпицентром боли. Ты можешь только кричать. Или усаживали на головку члена маленького жучка накрыв его скорлупой от ореха и маленький паразит перебирая своими лапками щекочет тебя. Через час твое тело становится чутким, как оголенный нерв, и тебе больно даже от легкого порыва ветра и все остальное тебе кажется сущей ерундой. Через два часа ты понимаешь, что такое ад. А потом начинаешь сходить с ума от постоянной боли. Потом после такой «учебы», ты долго будешь вздрагивать даже от малейшего прикосновения.

Я закрыл глаза, в душе жгло от бушевавшей там ненависти, а под глазами пекло от невыплаканных слез.

- Джарван, тебе нужно вспомнить кто ты. И это случится только тогда, когда ты станешь здоровым и сильным.

- Да. - на большее меня просто не хватило.

***

Меня не оставляли в покое. Почти ежечасно смазывали мою кожу и полученные раны. Втирали в кожу неимоверное количество мази и настоев, меняли системы, ставили уколы. Наконец, когда раны покрылись тонкой кожицей, мне разрешили покидать палату. Рано утром, когда диск солнца только показывался над горизонтом, и поздно вечером, когда он утопал в бескрайнем море, мне разрешали выходить на свежий воздух. И я с тоской провожал кроваво -красный диск солнца взглядом. Как мне хотелось сбежать отсюда. Но это было невозможным. Всюду находилась охрана, и за нами следили равнодушные зрачки камер. Дни тянулись как патока, и я, не выдержав однообразия, попросил принести мне книги. Открыл для себя то, что читаю я с трудом и не понимаю многого. Гайс разъяснял и поправлял меня все больше убеждаясь в том, что я вырос и жил не здесь. Мы перебирали страны и города в надежде, что знакомое название всколыхнет мою память. Но все оказалось напрасным. Но наше пребывание тут длилось не долго, вскоре нас опять перевезли. И я решил, что перевезли нас в глубь страны, потому что я перестал слышать шум моря и, как ни старался, не увидел больше его опасной, но такой притягательной синевы.

Новое место было гораздо шикарнее предыдущего. Окна нашей комнаты, забранные ажурной решеткой, выходили во внутренний дворик. А там, маня своей прозрачной водой, журчали фонтаны и был небольшой бассейн. Я, сидя у окна, наблюдал сквозь отверстия в ажурной решетке, как во дворе купаются другие юноши. Там были совсем юные, почти дети, были наши ровесники и юноши постарше. Но все они были чем - то незримо похожи друг на друга. Не смотря на разные расы, разный цвет волос и разное телосложение. Гайс присел рядом.

- Это другие наложники?

- Да, ты же видишь, как они прекрасны. Нас купил очень богатый человек. И у него тут целая сокровищница. Мало кто может позволить себе содержать сразу столько наложников.

- Они выглядят счастливыми.

-Почему нет, Львенок? Их холят и лелеют, а потом, если повезет, они станут украшением какого-нибудь гарема.

-А если не повезет?

-Зачем проживать свои несчастья заранее? Если они уготованы тебе, то придут в свой срок. Горе в пути не задерживается.

-А ты никогда не мечтал о другой жизни?

-Мечтаю. Я каждый вечер придумываю себе жизнь.

-Какую?

-Сейчас моя любимая мечта о том, что я встречу любимого человека, открою собственный ресторан и буду жить так как хочу. А чего хочешь ты, Львенок?

-Я не знаю… Сейчас я знаю чего я не хочу…

Наш диалог прервал звук открывающейся двери. На пороге стоял высокий темнокожий атлет. Его руки и ноги были скованы. Втаскивали его в комнату трое охранников, а парень бился и выгибался в их руках, но разряд электрошока быстро свалил его на пол. Приковав его к стене, они отошли к двери. И в комнату вошел Джамиль. Вытащив стул на середину комнаты он, оседлав его, раскурил сигару.

- У меня тут возникла идея. - оглядел он нас прищурившись. – Музыку! Гайс, танцуй.

В комнате зазвучали нежные переливы восточной музыки, и Гайс, легкой тенью скользнув в центр комнаты замер, прислушиваясь. Через секунду его руки взмыли вверх и замерли, а бедра начали медлено и завораживающе покачиваться, повинуясь музыке он ускорял движения, пока его бедра не задрожали в мелкой тряске. Я смотрел на него во все глаза, и мое сердце суматошно билось в одном ритме с его тряской. Бешеный бой барабанов сменился тягучим переливом, и его руки, словно живые змеи, извиваясь, плели узоры, вводя меня в гипнотический транс. Прекрасное тело, будто лишенное костей, соблазнительно изгибалось. Казалось, он совсем не касается ковра с такой легкостью и грацией скользил он по комнате, то стелясь по полу, то изгибаясь виноградной лозой. Он был одновременно стыдливо застенчивым и искушенным, и это невероятное сочетание опьяняло мой разум.

Джамиль, неразлучный со своим стеком, подошел к стене, где был прикован чернокожий парень. Тот тоже не мог глаз оторвать от Гайса. Джамиль опустил стек к паху парня и погладил, тот дернулся, стремясь свести ноги, укрыться от этой бесстыжей ласки, но цепи не позволили ему это сделать. И он, стыдясь своего неприкрытого желания, старался оторвать взгляд от Гайса. Но музыка, набирая обороты, становилась ритмичнее, и к бою барабанов присоединился бубен, и движения Гайса стали отточенее, наполнились страстью, подчиняясь новому ритму, и взгляд парня снова возвращался к нему. Моя кровь пульсировала в одном ритме с барабанами, в паху стало тесно от этой картины. Извивающийся Гайс и парень возбужденный танцем и лаской Джамиля. Он уже, постанывая, сам поддавался навстречу его стеку. Я спрятал пылающее лицо в ладонях. Мне было нестерпимо стыдно. Но услышав глухой глубокий рык парня я понял, что Джамиль добился своего не только от парня, но и от меня. Музыка замолчала и Гайс отпустился рядом. А я боялся поднять на него взгляд.

- Каждый из вас стоит не мало. - голос Джамиля был довольным. - Гайс - нежный, прекрасный и гибкий, искушенный в любви, разжигает страсть подобную сладкой патоке. Ты. - стек Джамиля указал на меня .– хрупкий на вид, но есть в тебе что-то опасное и дерзкое, я научу тебя быть острым и притягательным, как лучший клинок, так что бы любая рука тянулась к тебе в желании обладать. И ты. - стек вернулся вновь на пах чернокожего парня. – Наполненный жгучей страстью, словно дорогие специи, будешь горячить кровь, заставляя на всю жизнь запомнить привкус своей любви. Вы трое вместе увеличите свою стоимость трижды.

Джамиль встал, не дождавшись от нас никакого ответа, и покинул комнату. В дверях он обернулся:

-Хватит отдыхать, завтра начнем работать.

После его ухода в комнате повисла гробовая тишина. Гайс подошел к прикованному у стены парню. Он склонился над ним пытаясь вытереть следы недавней страсти с его тела.

- Как тебя зовут?

- Убери свои руки прочь от меня, гаремная шлюха!

Моя кровь вскипела! Я, подлетев к парню, схватил его за подбородок и прошипел в лицо: