Весенний ветер в Молнегорске (СИ)

Он медленно пошел среди деревьев, но когда почти вышел на открытое пространство, вдруг оглянулся и посмотрел назад, на меня. Его лицо напоминало сейчас безжизненную маску, а в глазах застыло выражение горечи и одиночества. Мое сердце сжалось с такой силой, что мне стало трудно дышать. Я уже ощутил боль несколько минут назад, но та, что вдруг нахлынула сейчас, не шла с ней ни в какое сравнение.

- Нет!

Я понял, что не должен отпускать его с ними. Я не хотел этого. Я боялся, что его изменят, что с ним произойдет что-то ужасное, и бросился следом.

- Нет! Стой! Не уходи!

- Даня?

Андрей почти поднял меня с кровати. Сильные руки крепко сжали мои плечи, притягивая меня ближе. Он встревожено вглядывался в мое лицо и наверняка слышал, с каким неистовым грохотом стучит мое сердце в груди. Он был рядом, со мной. Его никто не забрал.

- Что тебе снилось? Опять был кошмар?

- Да, опять.

Я вцепился в него, сминая в пальцах легкую ткань дорогой рубашки. Блин, я как девчонка, осталось только разреветься. Мне было стыдно, но успокоиться я не мог. Потому что только сейчас окончательно понял, как он мне дорог. И не только дорог. Плевать на все. Я скажу…

- Андрей, я…

- Успокойся. Все хорошо. Это был просто сон.

Он сильнее прижал меня к себе и начал гладить по голове, успокаивая, как ребенка. Это действовало, но я не хотел расслабляться так быстро. Я же должен сказать ему…

- Я все понимаю, малыш, - мягко проговорил он. - Потерпи еще чуть-чуть. Мы уедем послезавтра.

- Что? – я встрепенулся, вздрагивая от удивления в его руках. - Так скоро?

- Да.

Он смотрел на меня, гипнотизируя своим взглядом, а потом ласково улыбнулся.

- Успокоился? Ты, кажется, хотел мне что-то сказать?

- Да. То есть нет. Давай оставим это на потом.

Я решил отложить разговор о своих чувствах. Будет правильнее поднять эту тему потом, после отъезда, когда мы уже будем далеко отсюда. Я расскажу, что виделся с ведьмой, и спрошу его о ребенке, расспрошу о прошлом Андрея, а потом скажу о своих чувствах. Так будет лучше.

Следующие два дня прошли в суматохе, посвященной сборам. У нас было не так уж и много вещей, но большую часть времени я провел, что-то складывая, разыскивая, выбрасывая и находя опять. Снов больше не было. Я почти не вспоминал ведьму Анжелу, поглощенный возней с клеткой для Тимки. У меня даже в мыслях не было оставить его здесь. Пару раз у нас появлялся Григорий и заглядывала Инесса. Она и словом не обмолвилась о моем здоровье, даже не вспомнила Воздействие, и попрощалась со мной странно безжизненным голосом.

Наконец наступил день отъезда. Все вещи были собраны, а ворчащий Тимка отправлен в клетку. Когда мы уже выходили, я оглянулся, и меня охватило странное чувство. Нет, мне было не жаль оставлять это место. Просто у меня появилось нехорошее предчувствие, что спокойное и счастливое время, проведенное здесь, уже никогда не повторится.

Я поймал взгляд Андрея, и мне показалось, что он думает о том же, о чем и я. Его глаза вспыхнули. Неожиданно он шагнул ко мне, взял за плечи и прижал к стене. Его пальцы скользнули в мои волосы, которые уже отросли до такой степени, что их приходилось собирать. Затем последовал поцелуй, сначала неистовый и жадный, а потом мягкий и неторопливый, постепенно превращающийся в долгую и безумно сладкую ласку.

Когда Андрей отстранился, я увидел, как в его глазах медленно гаснут красные искорки.

- Я люблю тебя, малыш, - тихо сказал он.

Это признание заставило меня вздрогнуть. Я уже слышал эти слова от него и знал, что он говорит правду. Я сам был готов ответить ему тем же. Но тогда откуда же взялось это гнетущее чувство, что очень скоро произойдет что-то ужасное?

Однако когда мы поднялись на поверхность, все мои тревоги ушли. Я вышел на свежий воздух и на минуту зажмурился от яркого солнечного света, ударившего в глаза. Это было не передать словами. Весна, приход которой я пропустил, приветствовала меня ласковым теплым ветерком и ароматами молодой зелени. Я так давно этого не ощущал, что все происходящее казалось мне настоящим чудом.

Нас уже ждала машина, в которой сидел Григорий. Андрей сказал, что он поедет с нами до аэропорта.

Вокруг шумел весенний лес. Все правильно, я помнил, что наша лаборатория находится в лесу. Спустя некоторое время мы выехали на шоссе, и я понял, что мне знакома окружающая местность. Я помнил дорогу, помнил окраины Молнегорска, и это было здорово. Я не мог заставить себя отвернуться и не смотреть в окно.

Мы приехали в аэропорт Звенигорода, когда до нашего рейса оставалось еще около получаса. В огромном зале были сотни людей, и на несколько минут я почувствовал себя полностью дезориентированным. Оказывается, я отвык от толпы, пока сидел под землей. Я старался хоть здесь особо не глазеть по сторонам, но это плохо у меня получалось. Я чувствовал себя ребенком, которого впервые вывезли в город на большой праздник.

Вот малыш в желтом комбинезоне, перепачканный подтаявшим мороженым, весело болтал ногами на скамейке. Две девушки в ярких куртках с большими чемоданами у ног громко обсуждали преимущества авиарейсов. Представительный пожилой мужчина с кейсом в руках внимательно изучал табло. Я наблюдал за ними всеми, потому что мне было интересно находить и рассматривать отдельные лица в толпе.

Андрей стоял рядом со мной. Я с улыбкой следил за уморительными попытками малыша в комбинезоне накормить большого плюшевого тигра мороженым из вафельного стаканчика, когда он вздрогнул и резко обернулся, словно почувствовал на себе чей-то недобрый взгляд.

- Что-то случилось? – опередил меня с вопросом Григорий.

- Возможно, ничего. Пойду, осмотрюсь на всякий случай.

Лицо Андрея оставалось непроницаемым, но его глаза потемнели.

- Побудьте здесь. Гриша, не отходи от него.

Последние слова относились к моей персоне, и я почувствовал тревогу. Андрей быстро шагнул в толпу, но неожиданно замедлил шаг и оглянулся. Он посмотрел на меня, и от этого взгляда у меня заныло в груди. Это было почти как в моем сне. Я вспомнил наш поцелуй перед отъездом и ощутил, как меня накрыло волной недавнего предчувствия, которое сейчас стало еще хуже. Отодвинув клетку с Тимкой, стоявшую у меня на пути, я на автомате шагнул следом, однако Григорий успел схватить меня за руку.

- Даня, нет. Не надо глупостей. Он сейчас вернется.

Он держал меня, пока Андрей не скрылся в толпе. Я начал нервно оглядываться по сторонам. Мне было уже не до людей в зале, и мой взгляд лишь бездумно и рассеянно скользил по лицам окружающих. У киоска с газетами стояли двое парней. Они смотрели на меня так, словно хорошо знали. Один из них был худощавым шатеном в очках с растрепанной длинной челкой, а второй широкоплечим темноволосым здоровяком с яркими карими глазами. На лице темноволосого застыло какое-то странное выражение. Было похоже, что он вот-вот заплачет или засмеется. Очкарик напряженно морщился. Оба не отводили от меня глаз, и, казалось, чего-то ждали. Что им от меня надо? Я недоуменно моргнул, и парни тут же поникли, особенно темноволосый.

Григорий продолжал внимательно рассматривать толпу, но почему-то не обращал ни малейшего внимания на эту парочку. Можно было подумать, что он их не видит. Меня пробрала легкая дрожь. Происходило что-то непонятное. Я это чувствовал, но сейчас меня больше всего волновал Андрей. Куда он ушел?

Повернувшись налево, я обнаружил еще один сюрприз, на сей раз недалеко от выхода. Новая порция пристальных взглядов и новая пара незнакомцев, избравших меня объектом своего внимания. Хмурый большерукий крепыш и длинноволосый рыжий с горящим взглядом чуть удлиненных голубых глаз открыто уставились на меня. Перехватив мой удивленно-недовольный взгляд, рыжий нервно вздрогнул и шагнул в мою сторону.

Григорий с усилием тряхнул головой и медленно повернулся. Казалось, это нехитрое движение далось ему с большим трудом.

- Дима? – недоверчиво окликнул он рыжего.