Разнести повсюду весть (ЛП)

— Я могу набрать тебе горячую ванну, дать отмокнуть, пока буду делать тебе минет или ещё что. Это поможет расслабиться?

— Дети спят?

— Конечно.

— Но это будет странно, зная, что они в конце коридора.

— Мы запрём дверь. И мы будем очень, очень тихими. В смысле, тяжело говорить, когда у тебя во рту большой член.

Он попытался улыбнуться, но ничего не вышло.

— Какого чёрта со мной не так? Мой отец мёртв, и всё, чего я хочу, выпить таблеток!

— Идём, городской мальчишка. Есть больше, чем это. У тебя был плохой день. Тебе нужно кое-что, чтобы через это пройти. Уверен, твой отец понял бы это. И после того, как ты получишь шанс… расслабиться… можешь рассказать мне всё о своём дне. Что скажешь?

— Ты не думаешь, что это странно?

— Я думаю, что ты человек. Кроме того, это известный факт.

— Какой?

— Секс — хороший антидепрессант.

— Ох, я тебя умоляю.

— Когда в последний раз, получая минет, ты говорил: “О, тебе придётся прекратить, я в депрессии”?

— Я понял, что ты хочешь сказать.

Глава 71

Семейный ужин

“Семейный ужин” в доме миссис Ледбеттер следующим вечером был не очень счастливым.

Для начала, в поместье Ледбеттеров не было ничего особо семейного. Джексон был единственным ребёнком; как и его мать. У мистера Ледбеттера была сестра, Рита, которая была “счастливо разведена”. Она сидела напротив и время от времени бросала пренебрежительные взгляды на Амелию и Тони — особенно на Тони, который чавкал и ел руками, как нормальный семилетний ребёнок. Ни один из двух взрослых детей Риты не присутствовал. У мистера Ледбеттера ещё было два брата, Карлсон, с которым я уже познакомился, и Чарли, который жил в Калифорнии и приедет завтра утром на похороны.

Карлсон отпросился с обеда, но его дочь, Фрида, была здесь вместе со своим мужем, Джорджем.

— Не знаю, почему ты так себя ведёшь, Юни, — сказала Рита после долгой, неловкой тишины, бросая взгляд на миссис Ледбеттер. — Все знают, что вы со Стивеном терпеть друг друга не могли. Честно говоря, мне следовало думать, что будет облегчением видеть его мёртвым.

Миссис Ледбеттер, которая довольно неубедительно поедала рыбу-меч, отложила вилку и повернулась к золовке со странным подобием улыбки на губах.

— Кажется, после лоботомии тебе лучше, Рита. Могу сказать, ты всех нас напугала.

— Мам, тётя Рита, пожалуйста, — с гримасой произнёс Джексон. — Не перед детьми.

— Так ты их называешь? — спросила тётя Рита.

— Это довольно зло, — сказал я.

— Я не считаю себя обязанной исправлять ошибки других людей, — легко ответила она.

— Не вините их за то, что сделали их родители, — парировал я.

— Прошу меня простить, пока моё сердце истекает кровью.

— Тётя Рита, ты говоришь о моих детях, — сказал Джексон, проявляя редкую долю непокорности.

— Подумать только, гомосексуалы “заводят детей”. Что следующее они придумают?

— Не позволяй ей дразнить тебя, Джеки, — предупредила миссис Ледбеттер.

Джексон опустил взгляд в тарелку, выдохнул, будто успокаивая нервы.

— Думаю, то, что они делают, отлично, — сказала Фрида.

— Правда? — спросила Рита. — Однажды они своих детей и грудью кормить будут.

— Что это должно значить? — спросила Фрида.

— Есть причина, по которой мы держим гомосексуалов подальше от детей.

— И какая же? — поинтересовалась Фрида.

— У них нравы однорукой крэковой шлюхи, дорогая. Чего ты ожидаешь от людей, которые определяют себя по своим “сексуальным предпочтениям”? Когда я представляюсь, я не говорю: “О, кстати, я наслаждаюсь хорошим большим членом так же сильно, как и следующей девчонкой”. Упаси Бог, чтобы кто-то у них спрашивал — они натравят на тебя АСЗГС, и в следующий момент они будут на шоу Рэйчел Мэддоу, жалуясь на то, какая ты ханжа.

— Не обращайте на неё внимания, — важно произнесла миссис Ледбеттер. — Есть причина, по которой она дважды разводилась, и дело не в её милом характере.

— И есть причина, по которой у Джеки нет ни братьев, ни сестёр, — ответила Рита.

За столом повисло внезапное напряжение, которое невозможно было упустить.

— Конечно, я удивлена, что ты вообще его родила, со всеми этими твоими абортами, — добавила Рита. — Джеки повезло, что ты первым делом не бросила его в блендер. Возможно, если Джеки и мистеру Утиная Династия надоедят эти дети, они тоже смогут бросить их в блендер. Ты ведь так поступаешь с вещами, которые тебе не нравятся, Юни?

— Вы действительно будете сейчас это делать? — в неверии спросил Джексон.

— Я так же свободна во взглядах, как и либералы, но я знаю меру в разделывании детей и выбрасывании их разделанных тел в мусорку, — сказала Рита.

Миссис Ледбеттер рассмеялась.

— Ты католичка, когда это тебе идёт, Рит. Браво. Мне нравится немного морально насиловать себя время от времени. Эти два твоих брака были как аборты, разве не так? “То, что соединил Бог, не раздели ни один человек” — пока, конечно, ты не встретишь кого-то, у кого больше денег. Твои бедные мужья никогда не узнают, что их сразило.

— Почему вы двое ругаетесь? — спросил Джексон. — В этом есть какой-то смысл, или вы просто пытаетесь вывести из себя остальных?

— Это помогает провести время, дорогой, — сказала миссис Ледбеттер.

— Дай взрослым поговорить, — сказала тётя Рита.

— Я взрослый, — сказал Джексон.

— С умом двенадцатилетнего, — ответила Рита.

— Эта штука с обменом оскорблениями — традиция янки, или я что-то упускаю? — спросил я.

— Нам нравится говорить то, что мы думаем, дорогой, — сказала миссис Ледбеттер. — Ты уже должен знать об этом. Нам нравится держать людей в форме.

— Если не выносишь жары, не выходи на солнце, — добавила Рита.

Я нахмурился и взглянул на Амелию, которая кусала свою нижнюю губу.

— Что ж, — сказал я ей, — сейчас это твоя семья. Разве ты не везучая девочка? Лично я думаю, что они совершенно чокнутые, но я южанин, так что откуда мне знать? Нам придётся научиться лучше обмениваться оскорблениями, так ведь?

Она не ответила, но в её глазах был намёк на что-то. Радость? Уважение?

— Ну, если она будет частью этой семьи, — сказала Рита, — ей придётся сделать что-то со своими волосами. И с этой одеждой. Я никогда не видела, чтобы свитер выглядел таким взбаламученным.

— Мой свитер не взбаламученный, — сказала Амелия.

— Это довольно по—христиански, разве нет? — ответила Рита. — Если бы твой свитер мог говорить, то сказал бы, что он на грани суицида.

— Тётя Рита, я бы оценил, если бы ты не комментировала одежду, которую носят мои дети, — раздражённо произнёс Джексон.

— Ты можешь быть геем, но, очевидно, ничего не знаешь о девчачьей одежде. Она была в «Волмарте»? В этом дело?

— У нас не было времени ходить по магазинам за детской одеждой, — сказал я, начиная злиться. — Янки ещё и детей оскорбляют?

Тётя Рита задрала нос и отвернулась.

— Мы с Амелией собираемся на шоппинг в Нью-Йорк, — сказала миссис Ледбеттер. — Не так ли, милая?

Амелия не ответила.

— Ты просто завидуешь, — сказала миссис Ледбеттер Рите, — потому что твоя дочь так ужасно уродлива. Лицо, как у дикобраза. Она оставалась у нас на одно лето, и повсюду были разбросаны иглы дикобраза. Мы со Стивеном провели чертовски много времени, вытаскивая их из ковров. Всё было так плохо, что в дверях показался офицер службы по отлову бездомных животных, желая узнать, нужна ли нам помощь. Сказал, что ему звонили соседи.

Тётя Рита едва заметно улыбнулась, будто наслаждаясь собой.

Я посмотрел на Джексона, мои глаза полыхали толикой ярости, но он просто пожал плечами — будто обеды с тётей Ритой всегда были и будут такими, будто смысл был быть умной, не обязательно злой, и не обязательно серьёзной.

— Вы понимаете, что вы все совершенно спятившие, — сказал я.

— Поживи немного, — ответила миссис Ледбеттер.