Свят. Начало (СИ)

Потом курил. Много.

Последние глотки алкоголя наконец-то вырубили, погрузив в желанный покой.

Но лишь до середины ночи, как оказалось.

Теперь, переживая заново то, что случилось, аккуратно, словно боясь расплескать боль в раскалывающейся голове, встал и побрёл на кухню, чтобы избавиться от невыносимой «засухи» в горле. И, глотая ледяную минералку, очень жалел, что не придумали люди, чем можно, как жажду, залить тянущую под рёбрами, невозможно изматывающую тоску.

***

Отключив диктофон, Дин выкурил сигарету.

Оказалось, трудно вспоминать тот вечер, когда Свят всё узнал. Больно царапало и тревожило отчаяние, с которым тот вывернул наизнанку свою душу.

Немного успокоившись, Ангел снова нажал на «play».

Последовал почти десятиминутный бред про пьянки, встречи с друзьями, посиделки с пивом, поездки по ночному городу. О какой-то девчонке, с которой, оказывается, переспал и даже этого не помнил, проснувшись утром в её постели, не очень вменяемый, после покуренной вечером травки.

У Дина даже злости не было – ни за девчонку, ни за травку. Лишь вспомнил мельком про случай с таблетками и тяжко вздохнул, покачав головой.

Тяжело вздыхал, не слыша ни слова, ни о себе, ни о Яне, понимая – это период их общей ссоры. Игнора, едва не вынувшего им с Яном всю душу. Стало понятно, что так же, как в реале, в дневнике Зверь запретил себе упоминать и о брате, и о самом Дине.

Вот только мысли, словно заведённые, так и возвращались к вопросу, почему циничный Свят так ничего и не написал про их близость?

Что-то действительно неправильное ощущалось во всём этом. Что могло стать этому причиной?

Мучило то, что оказался в «коленно-локтевой» первым? Не хотел про это даже вспоминать, поэтому и озвучивать не стал? Бред. Никто не заставлял, пошёл на всё сам… Уверенно пошёл. По-крайней мере, так выглядело. И на второй день в школе сам же позвонил, поприкалывался. Без напряга, вроде…

Если не это причина молчания, что тогда?

Дин не понимал. И всё сильнее волновали слова Зверя про любовь непонятно к кому.

Скакнуло сердце от вибрации в заднем кармане джинсов. Растерянно улыбнулся мелодии поставленной на Мозаика.

– Привет, Ян! Как вы там?

– Здоров, родной, не спишь ещё? Да вот, дурью маюсь, комп выдрючивается, нормально запускаться не хочет, подскажи, как в «BIOS» войти, а? Из башки напрочь вылетело.

– А… «BIOS»… – Ангелу оказалось непросто сразу переключиться с того, во что погрузился, слушая записи Зверя. – Малыш, попробуй «del» нажать… М? Что там? Нет? Тогда «СTRL» плюс «ESC»… Оно? Ага, жду… Ну? Да? Ну вот, дерзай дальше. Если что – я послезавтра сам посмотрю.

– Ну да, мы подождём, если что. У тебя всё окей?

– Ага… Без проблем, всё ровно, вроде бы. Слушай… – вдруг решился Дин, – Зверь там далеко?

– Соскучился? – по-доброму усмехнулся Мозаик, и Дин расплылся в вымученной, но искренней улыбке:

– Соскучился. Ну и… не только.

– Окей, – не стал допытываться Мозаик до сути, – валяется на постели жопой кверху, в наушниках. Ща пну!

Секундная заминка, не очень ясные возмущения, смех, и:

– А? Дин? Привет, малыш. Жив-здоров?

Ангел невольно отметил, что ему всё труднее различать голоса близнецов.

– Зве-е-ерь! Привет. Да, всё хорошо у меня… Я просто… Ну… Ладно, спрошу прямо. Скажи, ты, когда мне давал слушать свой дневник, предполагал, что у меня могут появиться какие-то вопросы по нему?

– Солнце моё, чего-то я не всосу… Ты о чём?

– Чёрт… Ну, Свят!

– Э… Да я в этом как-то и не сомневался. И ты мне их уже задавал по нему, разве нет?

– Значит, не сомневался, – проигнорировал Дин вопрос.

– Ты поговорить хочешь? – прервал его очень спокойный голос Зверя, заставляя так же спокойно вдохнуть и выдохнуть.

– Да.

Пара секунд тишины.

– Слушай меня. Ты же понимаешь, что по телефону херня, а не разговор, да? Послезавтра ты будешь дома. Я соскучился. Возьмём пива, посидим, попиздим… Вдвоём, если будет нужно.

После паузы, закрыв глаза, Дин спросил:

– Тогда сейчас просто ответь мне на один вопрос. Один! Сможешь?

– Не обещаю прямо сейчас… Но постараюсь.

– Почему ни слова нет про наш первый секс? Ни словечка, Свят!

– Ёпт… Другого вопроса в запасе нету? – немного севшим голосом спросил Свят, и Дин понял, что Зверь нервничает.

Стоя возле окна, Ангел со стуком приложился лбом к холодному стеклу.

– Твою мать, Свят! Там… вместо того, чтобы о нашей встрече говорить, ты вдруг сказал, что любовь это нихера не бабочки в животе… О ком, Свят? О ком ты так? О Яне? Скажи!

***

Свят даже примерно не знал, когда его пренебрежение и раздражение к несносному смазливому блондину, граничащее с желанием трахнуть, но далеко не в сексуальном смысле, а просто чтобы «опустить», стало трансформироваться в нечто совершенно другое. В то, чего не ожидал, не хотел, что казалось совершенно аномальным. Но оно медленно и упорно разрасталось у него внутри, словно ядовитый плющ, оплетая своими цепкими, колючими, пластичными лианами всё, что попадалось на пути, приближаясь к сердцу.

И с этим чувством странного перерождения и изменения поделать ничего не мог. Остановить ЭТО было нереально.

Неприятное тянуще-влекущее, до тошноты нелогичное чувство, которому сам Свят дал позже простое обозначение – «попал» – изматывало, в первую очередь, давя на его самолюбие.

Попал на такого же, как сам. Самодовольного и презрительного, сильного внутренне, с именем, так сочетающимся с его внешностью, и так конфликтующим с его будоражащей бесовской сущностью. Нереально злило собственное бессилие перед человеком, который становился твоим центром внимания в любом месте и ситуации.

Злили широкие острые плечи, обтянутые свитерами или водолазками, и жажда стиснуть их до хруста. Злила появляющаяся ямочка на правой щеке при насмешливой, кривой ухмылке нежно-розовых, словно очерченных губ, и скручивало под рёбрами от желания разбить их в кровь… Или…