After Midnight (СИ)

У Лили были связи в полиции, и она даже на всякий случай состряпала для Чангюна фальшивое удостоверение личности. С тех пор Им считал клуб и его персонал своей семьей, где никто никогда не обижал, а если клиенты позволяли себе лишнее, то охрана и сама хозяйка клуба спокойно успокаивали разбушевавшихся. В клубе Им чувствовал себя в безопасности и очень любил свою работу, которая помимо того, что полностью содержала парня, также позволяла ему не бросить любимые кулинарные курсы. Танцы всегда были страстью Чангюна, и именно на сцене парню удавалось хоть на некоторое время абстрагироваться от всего. В ALZ были три полукруглые сцены для танцоров. Самая большая — по центру, а две другие — по бокам. Напротив каждой сцены было углубление с овальными бордовыми кожаными диванами и столиком, смотрящим прямо на сцену. Эти места были самыми дорогими в клубе, и их бронировали обычно те, кто приходил просто выпить и насладиться зрелищем. Позади углублений же был большой танцпол, с двух сторон которого были расположены барные стойки. Вдоль оставшихся свободных стен стояли диваны и низкие столики.

Чангюн выходил на сцену три раза за вечер и по десять минут. Большая часть танца Има — импровизация, притом у него она получалась под любую музыку. Ничего общего танец Чангюна со стриптизом не имел. Единственное, что снимал Им ближе к концу танца — это рубашку или футболку. Главное для Чангюна — это музыка и умение ей отдаваться полностью, до последней капли. Лили — строгая хозяйка, и если гостям в клубе скучно, то выговора не миновать. Именно поэтому все танцоры на сцене выкладывались по полной, развлекая и «зажигая» публику.

Большинство танцоров охотно соглашались на приватные танцы, но даже несмотря на хорошие деньги, Им в них никогда не участвовал. Максимум, на что хватало Чангюна, — это раскрутить настырного клиента на самые дорогие коктейли, процент с которых начисливался и к его зарплате.

Офис компании Lee Group.

Легальный бизнес — люксовые отели и недвижимость. Подпольно — организация нелегальных казино.

— Мой сын, которого порой днем с огнем не сыщешь, заявляется ко мне в кабинет добровольно и несет какой-то бред. Я все равно из всего, что ты сейчас сказал, ничего не понял, — говорит, откинувшись на спинку кресла в своем кабинете, отец Джухона.

— Я хочу, чтобы семья Им свой долг отработала. Они все равно не смогут вернуть тебе деньги, и ты это прекрасно знаешь, а пачкать руки в чьей-то крови из-за мизерной суммы ты не станешь. Так что позволь мне самому решить эту проблему, — говорит сидящий напротив него младший представитель семьи Ли.

— Джухон, если бы я имел свойство прощать долги, притом вне зависимости от суммы, то мы бы сегодня не обладали всем тем, чем обладаем. Когда ты так говоришь, то сильно меня расстраиваешь, заставляя усомниться в том, что ты сможешь продолжить мое дело. Каждый доллар должен быть для тебя дорог, и, если кто-то берет твои деньги, то он должен их вернуть, и это не обсуждается.

— Отец, он отработает сумму. А пока я закрыл их долг и не понимаю, почему ты так уперся, — спокойно говорит Джухон.

— Закрыл долг моими же деньгами? — Сан начинает громко смеяться. — Он - это кто? Старый алкоголик?

— Ты прекрасно знаешь, что я от твоих денег не завишу, и у меня свой доход. Долг оплачен из моих денег, а ОН — это его сын. Я дам ему работу, а зарплату он получать не будет. Не понимаю, почему мы тянем время. И, кстати, работать он будет в нашем особняке. Ты там все равно почти не живешь, а торчишь у Фей.

— Какого черта, Джухон? Зачем тебе это все? Только не говори мне, что ты запал на какого-то безродного пацана. Я только смирился с твоими неразборчивыми связями, но никогда не смирюсь, если ты мне в дом уличную шавку попробуешь привести, — зло говорит старший Ли и идет к бару.

— Если я тебе скажу, почему это делаю, то тебе не понравится. Притом настолько, что ты бы согласился именно на тот вариант, который сам только что изложил, — спокойно говорит Джухон, вертя в руках статуэтку, взятую со стола отца.

— Я не должен из тебя слова тащить. Говори как есть, — Сан возвращается к столу с бокалом в руке.

— Жалость. Мне его жаль. А так он вообще не в моем вкусе, — Джухон встает с кресла. — Думаю, разговор окончен, и не буду более тебя отвлекать и злить. Хотя, если ты утро начал с виски, то не злить тебя не получилось.

— Жалость — непозволительная роскошь для нас. Не понимаю, почему мне приходится это тебе повторять. В любом случае, у меня тяжелый день впереди, а я уже устал. Ты такой же упертый, как твоя мать. Делай, что хочешь, но только с умом. Ничто не должно запятнать мое имя, и даже тебе я этого не позволю, — серьезно говорит Сан.

***

«Единственный выходной. Единственная ночь, когда я могу выспаться, но нет, кто-то обязательно должен все испортить» — думает Чангюн, пока идет к двери, в которую стучит настырный ночной посетитель.

Чангюн открывает дверь и на пару секунд застывает, увидев напротив Ли Джухона. Придя в себя, Им резко захлопывает дверь перед Ли, но тот оказывается проворнее и, подставив ногу, не дает двери полностью закрыться. Через секунду Им отлетает к стене от одного легкого, как кажется Джухону, толчка, и Ли входит в квартиру.

— Ты всех гостей так грубо встречаешь? — бросает ему Джухон и, пройдя мимо все еще прислонившегося к стене коридора Чангюна, идет в гостиную.

— Незваных — да, — уже в спину ему отвечает Им и идет следом. — Какого черта тебе от меня нужно? Я уже 1000 раз пожалел, что сел тогда к тебе в машину. Почему ты не оставишь меня в покое?

Джухон садится на потрепанный диван и взглядом приглашает застывшего у телевизора Чангюна присесть. Им не двигается с места.

— Я тебе хорошие новости принес, а ты даже выпить не предложишь, — Джухон оглядывает комнату и морщится на давно умерший, но так и не выброшенный цветок в горшке на окне.

— Могу предложить воды, — бурчит Им. — Говори, зачем пришел, и уходи — мне надо выспаться.

— Не хочу воды, — Джухон встает с дивана и подходит вплотную к Чангюну, нависнув над ним так, что Им вжимается в стену до боли в лопатках. — Я придумал, как ты можешь вернуть долг моему отцу, — медленно, растягивая слова, говорит Ли, смотря в глаза парня.

Чангюн шумно сглатывает от странной и напряженной для него обстановки, но не может отвести взгляд от черных глаз напротив, которые словно пригвоздили его к стене и не дают двинуться.

— Я не буду спать с тобой за деньги, — с усилием собравшись, произносит Им.

Джухон несколько секунд молча смотрит на парня, потом отходит и начинает громко смеяться, чем окончательно ставит в ступор Чангюна.

— Спать? Детка, ты думаешь секс с тобой может стоить 150 штук? — спрашивает Джухон у парня, продолжая смеяться. — У тебя просто нереальное чувство юмора, — Ли перестает смеяться, увидев растерянное лицо парня напротив. — Серьезно, ты вообще не в моем вкусе, и за секс я не плачу обычно, так что расслабься. Я хотел тебе работу предложить. Нормальную, серьезную работу.

Чангюн молча идет на кухню и, налив себе воды, возвращается обратно.

— Благотворительностью занимаешься? — уже спокойно и почти не дрожащим голосом, спрашивает Им.

— Нет. Просто решил исключение сделать, да и лишний плюсик на том свете никому не помешает, — Джухон снова садится на диван.

Им достает из шкафчика у стены сигарету, подходит к окну и закуривает.

— Понятно теперь, для чего останки цветка держишь, — смеется Ли, заметив, как Чангюн стряхивает в горшочек пепел. — Короче, будешь у меня в особняке работать, помогать по дому, в саду и по мелочам, там уж разберешься. Зарплата будет списываться с долга. По моим подсчетам полностью рассчитаешься с долгом где-то за три года, — вдруг серьезно говорит Ли.

— Прислугой одним словом буду. Мило, — спокойно говорит Им, направив все усилия на то, чтобы унять бушующий внутри пожар, словно по венам течет вулканическая лава, а не кровь.

— У тебя есть другой выбор? — приподняв бровь, спрашивает Ли и, взяв со столика мобильный Чангюна, набирает свой номер. — Завтра поедешь в особняк, и тебе всё объяснят. Адрес позже тебе скину на мобилку, — Джухон идет к выходу, оставив Чангюна так и стоять у окна.