Пятница нон-стоп (СИ)

Дима медленно сполз по дивану ниже и прикоснулся губами к тёплому животу Александра над самой резинкой домашних штанов. Губы были холодными, а кожа почти горячей. Дрожь мгновенно передалась как лёгкий удар током. В груди стало тесно от охватившего азарта. Дима подцепил пальцами мягкую ткань и, втянув воздух через нос, сосредоточенно стянул штаны Александра на бёдра, а потом, поколебавшись несколько секунд, и вовсе снял. Внутри всё сжалось, словно тугая пружина, и стало почти больно от охватившего волнения. Главное, не смотреть в лицо, иначе точно отступит и позволит Александру завершить всё за него. Главное, ни о чём не думать, а просто делать то, что… а что делать-то?

Где-то вдалеке дива Лагуна пела свою фееричную песню, когда Дима прикоснулся губами к мягкой и тёплой плоти Александра, так же, как ему казалось, сам Александр прикасается к нему. Послышался глухой сдержанный вздох, и Дима понял, что делает всё правильно – разрешение получено.

Пальцы судорожно впились в крепкие бёдра, чтобы не сорваться. Дима двигался осторожно, пытаясь прислушиваться к своим ощущениям и понять: нравится ему этот процесс или нет. Странно… очень странно. Слишком много лишних мыслей о неправильности, о том, как это смотрится со стороны, о том, как и кто это делал до него для Александра… будет ли тот сравнивать? Явно не в пользу Димы…

Александр мягко положил руку Диме на голову, помассировал, успокаивая. В низу живота стало горячо, и Дима потёрся о скомканное жёсткое покрывало. Тело перетряхнуло волной возбуждения так сильно, что перед глазами всё поплыло, и движение прекратилось. Александр подтянул растерявшегося Диму к себе, глубоко поцеловал, обнимая одной рукой, а второй заканчивая то, что тот начал, а потом помог и Диме, как всегда.

Комнату пропитал острый низкий запах, шумные дыхания перемежались звуками легких и беспорядочных поцелуев. Фильм давно закончился, и по экрану прыгала заставка, справа налево, из одного угла в другой. Дима лёг сверху и не спеша скользил, чувствуя Александра всем телом, вжимаясь в него, словно желая врасти и стать единым. Словно это было действительно возможно. Словно это уже случилось.

- Саша… хочу, - шептал он, с трудом сдерживая горячечное дыхание, которое со стонами рвалось изнутри. – Ну... трахни меня уже.

Они были мокрые, липкие, горячие. От откровенности всего происходящего зашкаливало, и нервы, - как перетянутые струны, что обрывались одна за другой. Брямс…

Александр сжал ёрзающего Диму в объятьях так сильно, что у того кости затрещали. Стало смешно и больно, и сознание оплыло, как во время погружения в сон, по краю, по краю, а потом резко ухнуло вниз… Когда Дима вынырнул вновь, Александр уже уложил его на спину и поднял расслабленные ноги себе на плечи. Брямс… Ещё одна струна оборвалась, и Дима не смог сдержаться и громко застонал, хватаясь за шею Александра. Это было слишком… так много, так горячо, что страшно, очень страшно, невозможно выдержать. Александр наклонился и прижался щекой к щеке Димы, возвращая в реальность, и шумно выдохнул, плавно входя в его тело. Брямс…

- Иногда мне кажется, что я не выдержу и умру.

Дима втягивал дым сигареты в себя и не спешил выдыхать. Лень. Голова туманилась, перед глазами плавали мыльные пузыри, веки поднимались и опускались. Ни рукой, ни ногой Дима пошевелить уже не мог, только подносить сигарету ко рту и прихватывать её губами.

- Привыкнешь.

Александр достал вторую сигарету и закурил. Он смотрел на Диму сверху вниз и тепло улыбался.

- К этому нельзя привыкнуть. Это каждый раз ошеломляет… каждый раз по-новому. Я пытаюсь воззвать к своему опыту, приготовиться, но не могу. И от этого страшно становится, словно я такой маленький, а оно такое огромное, и мне не принадлежит.

- Ты до сих пор боишься меня? – Александр стал серьёзным, и сердце Димы ёкнуло. Ну вот… задел. Но он не о том страхе говорит, совсем не о том. Это страх, рождённый на той границе, что разделяет тело и дух. Страх перед прыжком в неизвестность, перед сильным чувством.

- Нет, - Дима протянул Александру докуренную сигарету, чтобы тот выбросил в пепельницу, и закрыл глаза. – Мне просто кажется, что я бессмертен, что я есть весь мир, что тебя на самом деле нет. Я тебя придумал, потому что не может быть настолько хорошо.

- Не может, - Александр затушил свою сигарету и, натянув на него покрывало, обнял. – Катился, катился колобок, пока не понял, что поезд его ушёл. И когда покатился вслед за ним со всех ног, он понял, что ног-то у него нет. Вот такая грустная сказка.

Дима хрюкнул от смеха, утыкаясь носом Александру в шею. Умеет же он из любой фигни сделать анекдот. И такой понимающий…

- Я люблю тебя, колобок, - прошептал Дима.

- И я тебя люблю, птичка моя. Спи, я покараулю.

- Лида! Ну что за унылые лица? – Дима бегал по кабинету от принтера до компьютера, наступая на свои невовремя развязавшиеся шнурки и громко матерясь. Всеволод Игнатьевич сорвался с цепи, а вслед за ним туда же сорвался Александр Владимирович, и понеслось… – У тебя в пятницу свадьба, встряхнись, напьёмся как поросята!

Девушка скорчила более чем кислую физиономию и который раз уже громко и драматично выдохнула. Во МХАТе ей определённо дали бы премию за лучший вздох в истории театра.

- Я вчера пошла покупать платье и пришла в ужас от той безвкусицы, что продаётся в свадебных салонах.

Дима тормознул около Лидиного стола с огромным ватманом, накрывающим его сверху, и непонимающе уставился на Лиду.

- А по мне, они все миленькие… - растерянно промямлил он, глядя в потемневшие от бессонной ночи глаза девушки. Нашла тоже причину! – Платья…

Лида ответила ему убийственным взглядом исподлобья и криво усмехнулась.

- Димик, ты, конечно, чудо-мальчик, но лучше не будем говорить на эту тему, а то я что-нибудь разобью.

- Хорошо, - пожал Дима плечами и плюхнул ватман на свой стол, в разные стороны брызнули разбросанные скрепки. – Твою мать! Нафига им такой формат?! Ни ума, блин, ни фантазии, маркетологи… Кстати! – Дима обернулся к Лиде и показал ей козу. – Есть идея!

- Какая? – уныло протянула девушка, отбивая на клавиатуре чей-то адрес, на её столе лежала стопка принесённых Александром бумаг – все срочно отправить, и желательно бы одновременно.

- У Александра Владимировича есть очень хороший стилист – Эдик. Он может подобрать тебе эксклюзивное платье, и будешь ты не похожа на всех остальных невест.

- И сколько будет стоить такое платье от директорского стилиста? – хмыкнула Лида. – Я в рабыни идти к нему не хочу…

- А тебя никто и не возьмёт, - усмехнулся Дима, пытаясь скрутить невообразимый формат, чтобы удобнее было нести в кабинет к Всеволоду Игнатьевичу на утверждение. – Платье будет нашим подарком тебе. А то я всю башку сломал, придумывая, что тебе от жизни нужно. Была идея подарить дрель…

- Владимирович подарит мне платье? – Лида откинулась на кресле и прижала руку к сердцу. Грудь у неё была пышная, поэтому смотрелось весьма эффектно. Был бы Дима не Дима, то сразу бы упал и задёргался.

- Мы вдвоём подарим, если от этого тебе станет легче. Любое платье, которое тебе понравится.

- Дим… - Лида залилась краской смущения по самые уши. Вот уж неожиданно, так неожиданно. Луч заходящего солнца блеснул на её золотой серёжке и заставил Диму зажмуриться. А Лиде очень шло, и улыбка эта, и щёчки розовые. – А я Владимировича не пригласила… Как-то неудобно будет.

- Не волнуйся, - Дима широко улыбнулся и, взяв скрученный ватман под мышку, направился к выходу. – Он всё равно собирался дарить тебе подарок.

- Дим, - Лида вскочила из-за стола и подбежала к нему, ухватила за рукав, останавливая на пороге. Резко захлопнула дверь. – Ты только не подумай, что я не приглашаю его, потому что вы… ну типа вместе. Просто… он как бы мой начальник, а у нас всё так скромно. – Лида замолчала, мгновенно сдулась, видимо, что-то вспомнив, и, опустив голову, тише добавила: - У Вани родственники из деревни, если честно, мне и тебя-то стыдно приглашать в этот колхоз.