В тени крыл Твоих укрой меня (СИ)

— Я убил… — со всхлипом Чимин выдавил из себя спустя десять минут истерики, — ножом.

— Что? — Юнги окончательно избавился от сонного дурмана и ошалело уставился на Чима.

— Я убил человека, — омега прикусил нижнюю губу и увидел, как Мин запустил пятерню в волосы, тяжело вздыхая.

— Чимин, давай сходим к психологу? — он старался звучать максимально мягко, — ты был заперт в квартире больше месяца, максимум мог убить паука, — обреченность в светлых глазах настораживала Юнги, но он старался не терять голову.

— Я убил раньше. Заколол ножом, — Чим уставился на картину, что украшала персиковую стену. На ней были изображены горы и верхушки хвойных деревьев. Дополнял все цвет неба, такой, как волосы Тэхена — грозово-серый.

— Расскажешь? — Юнги пытался не двигаться, так как не знал, что сейчас нужнее Чиму — теплые объятья или же личное пространство. Но омега сам прижался, пересел на колени своего альфы и, прислонившись головой к его груди, сипло прошептал:

— Тогда на складе, моего отца пытался убить один из людей Кан Ванджунга, — опять эти пустые глаза, — я засунул нож по саму рукоять, — он сипло шептал, будто сумасшедший.

— Это была самооборона, Чимин, — Юнги не знал, как подступиться к своему парню и пробить ту стену самобичевания, которую вокруг себя возвел Чим. Омега резко замотал головой в стороны.

— Нет, — он прижался к альфе еще сильнее, — я мог вырубить его, просто ударить по голове, но я засунул нож ему в спину… — Юнги побоялся, что сейчас парня опять прорвет и крепко обнял его.

— Все нормально, — он гладил волосы и целовал ушко, когда шептал, — мой отец мертв.

Чимин вмиг успокоился, отодвинулся и сел на задницу, притянув к себе колени. Он обхватил их в кольцо с рук и уперся подбородком, уставившись на альфу.

— Как? — слишком много сочувствия в этом высоком голосе.

— Помнишь человека, который вывел тебя тогда из территории Кана? — Юнги держал дистанцию, хоть руки и чесались притянуть любимого назад. Чимин задумчиво кивнул, — я видел, как он пихал тебя тогда в машину, и хоть и было темно, но хорошо запомнил его черты.

— К чему ты клонишь? — Чим мило нахмурился и Мин разгладил подушечками пальцев небольшую морщинку меж бровями.

— Он дядя Кана, — то, каким тоном Юн это сказал и как пожал плечами выглядело слегка беззаботно, так, будто он о погоде рассказывал, но Чимин увидел нервное дрожание пальцев альфы, — он убил моего отца, потому что тот был готов убить меня.

— Что? Тогда, когда ты забрал меня из той квартиры? — Чимин отпустил колени и подполз ближе.

— Да, именно тогда, Чимин, именно тогда мой отец было чуть не убил меня. Благо, пули были холостыми, — омега закрыл глаза и притянул к себе Юнги, а старший принялся гладить Чима по спине и радовался, что тот позабыл о своем кошмаре, — Кан устроил там пожар и теперь идет экспертиза подтверждения личностей, что были на том складе, — он выдохнул и позволил стрессу и напряжению уйти, обнял Чимина и завалился с ним на кровать, чтобы еще немного поспать.

— Я хочу тебе кое-что сказать, — послышалось где-то в районе ключиц Мина.

— Стоп, хватит на сегодня, — он глянул на прикроватную тумбу в поисках часов, — давай спать, с утра у меня будет много дел, а к тебе придет Джин.

— Хорошо, — омега слегка поник, но пересилил себя и не издал ни одного печального вздоха.

Юнги моментально отключился, ведь спать хотелось безумно. Блондин еще долго прижимался к своему альфе, гладил его поясницу и в конце концов поставил его руку на свой животик, который еще пока был плоским.

***

Мужчина встретил утро сидя в небольшом кресле-качалке, которое было любимой вещью его дяди. Он любил проводить время в небольшой хижине на окраине города и предаваться ностальгии. Альфа родился от не того человека, рано потерял папу и сбежал к своему дяде, который был хорошим солдатом. Ким Богом научил своего племянника быть сильным, стойким и справедливым. Последнее немного притупилось, но и сам Богом забыл, что это такое, ровно с того момента, как возглавил отряд «Химман». Так сложились обстоятельства и ничего более. Не мы в праве осуждать человека, судьба которого и так была не легкой.

Кан Ванджунгу с самого детства были дарованы лидерские замашки и стальная воля, а иначе он бы и не выжил в этом гнусном мире. Он перевел взгляд из окна на небольшой плакат когда-то любимой популярной группы и улыбнулся, думая, что его ребенок будет иметь все, а не лишь один несчастный плакат, который дядя подарил ему на день рождение, и который он так любил. Он не понимал, что в этом плане был счастливее многих других детей, которым родители бездумно дарят множество крутых игрушек, ведь Богом знал, какую музыку любит его племянник, что он за человек. Он готовился к тому, что придет время и этот мальчуган, еще недавно бегавший с распатланными волосами и вечно грязными футболками, ведь он пачкал их со скоростью света, станет важной особой, что он добьется всего, чего захочет, имея за душой ничего, кроме как непоколебимую волю.

На самом деле, Кан — это прозвище его дедушки-омеги до замужества, его папа взял себе его, чтобы в свое время Мин Сиджин не связал его с Ким Богомом и в случае чего не смог никак подкопаться. Вот только тот же Мин Сиджин знал, что Богом — дядя Ванджунга. Глупый старый альфа, его оказалось так легко запутать. Ван усмехался, думая об ошалевшем выражении лица Сиджина, когда тот услышал «отец» из уст владельца подпольной сети казино. Он еще разок качнулся на кресле и встал, бросая последний взгляд на небольшую комнатушку. Сейчас его дядя живет в намного больших апартаментах в центре Сеула и вспоминает свое старое жилище с легкой тоской.

Ванджунг направлялся к одному небольшому французскому ресторану, в который однажды повел Чимина. Он вспоминал омегу с желанием повернуть время назад и не дать натворить тех глупостей, на которые глупый рыжик пошел, чтобы быть с Юнги. Когда Ван узнал, что Чимин живой, он не удивился, ожидал такого от хитрых Минов, но лишь в очередной раз закатил глаза на глупость альф и его сердце залилось сочувствием к омеге. Когда он узнал, что это Сиджин захотел так избавиться от омеги, Ваном овладела непонятная ярость, он хотел вернуться на тот склад, чтобы самому перерезать старому ублюдку горло. Но в тот же момент он понимал, что ему не получить Чимина не убив притом Юнги. А без своего альфы Чим стал бы лишь жалкой оболочкой себя прежнего. Поэтому и решил первый раз в своей жизни от чего-то отказаться.

Швейцар открыл белые двери перед господином и тот, легонько кивнув, зашел в небольшой, хорошо освещенный, зал. Его уже ждали за столиком у окна, и он направился прямо туда, сняв при том верхнюю одежду, дав ее управителю.

— Ты долго, — альфа с черными, как смоль, волосами улыбнулся и круги под его глазами насмешили Кана.

— Может попросишь у своего омеги тональник? А то тобой лишь людей пугать, — он взял винную карту и медленно проходился по хорошо знакомым названиям.

— Знал бы ты, почему я не сплю ночами, тут же бы заткнулся, — игривая ухмылка украсила губы парня, и он скрыл то, что синяки и опухшее лицо — это побочные эффекты совсем не ночей любви.

— Ну-ну, Мин, о чем хотел поговорить? — Кан оторвал взгляд шоколадных глаз от карты и перевел его на Мин Юнги.

— Я хочу, чтобы ты заключил со мной контракт, — Кан навострил уши, не выдавая, что удивлен, — не тот, который был у тебя с отцом.

— А какой же? — он махнул официанту не подходить и внимательно слушал Юнги.

— Я хочу сделать то, что должен был сделать отец, — он устало улыбнулся и потер виски, — все, что связанное с нелегальщиной — твое, — Кан подавился своей слюной и закашлялся, но не проронил ни слова, лишь открывая, да закрывая рот, — мне не нужно это, ты — настоящий торговец оружием, я же пошел в папу, занимаюсь благотворительностью, да и делового администрирования для меня достаточно, — он хмыкнул, — но, ты должен кое-что сделать взамен.

— Что? — глаза альфы горели подозрениями, — чего ты хочешь?