На острие: часть первая (СИ)

Позиция дракона изрядно разозлила Дамира. Ему почудилось, что оппонент не расположен к компромиссу. Сегодняшнее астральное путешествие несколько сместило акценты. Из подслушанного Дамир сделал предположение, что, возможно, мысли дракона были в основном заняты решением дилеммы: как обезопасить драгоценных неразлучников? Как доверить дорогих существ потенциальному убийце? Естественно, дракон обеспокоен. Наверняка на этом можно как-то сыграть. Может, даже сделать первый шаг навстречу. Пообещать неприкосновенность для неразлучников. Все равно в видении Дамира этим созданиям была отведена роль статистов. Насколько он разобрал, их появление или уход ничего не изменит в общей картине, хотя дракон, похоже, считает иначе… все это требовалось обдумать. Дамир вытянулся на кровати, припоминая все детали тех сеансов гадания, что он провел. Поразмыслив, колдун пришел к выводу, что есть некая вероятность неверного толкования. Если он сам является магическим придатком к дракону, то все начинания Дамира в каком-то смысле являются начинаниями дракона. Следовательно, сеть аптек станет общим детищем и первоначальные планы Дамира быть полновластным хозяином фармацевтического рынка города будут нарушены. Формально. Фактически же вряд ли дракон будет вмешиваться в дела, у него и своих забот хватит.

Дамир поморщился — слишком много предположений. Наверное, все-таки придется действовать, исходя из дальнейшего развития событий.

***

— Как ты себя сегодня чувствуешь? — дракон присел на постель к Дамиру и сграбастал его руку, привычно уже делясь магией.

— Неплохо, — сдержанно ответил колдун.

Говорить больше было не о чем, и Дамир уставился куда-то мимо лица дракона, рассеянно размышляя на тему того, почему ему всегда так жарко в присутствии зверя.

— Тебе не нравится моя полуформа, — утвердительно произнес дракон, нарушая молчание, — всегда отворачиваешься.

— Нет. Скорее, мне просто не нравишься ты, — прямолинейно сказал Дамир, прекрасно понимая, что это не совсем правда.

Чисто внешне дракон был приятен. Проведшему всю жизнь среди причудливых существ, колдуну не казались отталкивающими звериные черты его лица. Раздражала непонятная привязка, нервировал статус, бесила необходимость что-то обговаривать. Также в перспективе маячила необходимость совместно проживать с совершенно незнакомыми существами, это тоже не добавляло хорошего настроения. Но Дамир уже начал привыкать к своему новому положению, выискивать в нем плюсы и какие-то возможности для себя, так что его ответ был, скорее, данью собственному мрачному настроению, чем истиной.

— Ты мне тоже не нравишься, — честно признался дракон и зачем-то облизнулся длинным темным языком, — особенно твои методы.

— Значит, мы сошлись во мнениях, по крайней мере, по этому вопросу. Смею надеяться, что в дальнейшем наше общение будет сведено к минимуму. Полагаю, что как только мне станет легче, я вернусь в свою квартиру?

— Не получится. По крайней мере, пока. Слушай, перестань делать такую рыбью морду, я тоже не в восторге!

— Рыбью?

— Глаза выпучил, рожу вытянул, точь-в-точь угорь какой-нибудь.

Дракон попытался изобразить то самое выражение лица, которое он приписывал Дамиру, получилось неожиданно забавно, колдун совершенно несолидно хихикнул, замолчал, смущенный неподобающим звучанием собственного смеха, дракон тоже хохотнул. И погладил ладони Дамира своими большими пальцами. А потом Дамир как-то нечаянно наклонился вперед и прижался к восхитительно широкой груди. Дракон переместил ладони на спину колдуна. Прижал к себе плотнее.

Дамир почему-то нисколько этому не удивился. И не возмутился. Мысли вдруг стали хрупкими, как стекло. Они рассыпались на обломки слов, при малейшей попытке сосредоточиться. Зато невероятно яркими стали ощущения: мягкие губы дракона, прикосновение его рук, мурашки, бегущие по спине, жар, растекшийся по низу живота. Томление и предвкушение, страсть и свербящее желание. Дамир сам стянул с себя футболку и штаны на мягкой резинке, в которые был облачен. Дракон же и так уже был обнажен — он не носил одежду, когда пребывал в полуформе. Дамир с интересом пронаблюдал, как малоприметная паховая складка раскрывается и оттуда выныривает розовый, мокрый от смазки член. Половой орган дракона несколько отличался от человеческого отсутствием крайней плоти и остроконечной формой головки. А потом стало уже не до рассматривания, потому что дракон потянул Дамира вниз, опуская его на постель, их тела соприкоснулись и Дамира повело, как никогда в жизни. Впервые ему не хотелось ни о чем думать, ничего просчитывать: не пришло в голову волноваться о том, что у него может плохо пахнуть изо рта, и о том, что он вот уже неизвестно сколько дней не принимал душ, из чего следовало, что и подготовиться он, естественно, не успел.

Обыкновенно Дамир не терял голову даже в минуты страсти. В молодости, начитавшись пылких сонетов и поэм, наслушавшись товарищей, он ощущал легкий дискомфорт оттого, что самому ему недоступны столь яркие эмоции. Поразмыслив, он предположил, что не испытывает неземного вожделения, потому что еще не влюбился «по-настоящему». Со временем ему начало казаться, что-либо товарищи нещадно приукрашивали собственные ощущения, либо в нем самом таится некий душевный изъян, будто Снежная Королева вонзила в сердце осколок льда, выморозив душу.

Годы шли, появлялись и уходили из его жизни дорогие люди — век колдуна куда длиннее, чем у обычного человека. По друзьям Дамир горевал гораздо сильнее, чем по «птичкам», согревающим его ночами. Исчезновение очередного «любезного друга» почти не затрагивало Дамира. Иногда он раздумывал над своей избирательной черствостью и, спустя время, пришел к выводу, что, видимо, все эти страдания по бросившим любовникам отчасти надуманны. Вероятно, человеку просто желается помучиться. Или же основная причина кроется в уязвленной гордости, а не в привязанности к ушедшему, который, частенько, был очевидно неподходящим. Потому излияния отвергнутых любовников вызывали у Дамира не сочувствие, а недоверчивую ухмылку.

Похожее отношение было у него и к влюбленным. Парочки, сосредоточенные лишь друг на друге и почти не нуждающиеся в окружающем мире, мнились колдуну ловкими притворщиками, заигравшимися настолько, что и сами поверили в свою ложь.

Также Дамир полагал весьма сомнительным такое явление, как «любовь с первого взгляда». И, уж конечно, он не считал возможным возникновение каких-то положительных эмоций от совокупления с раздражающим его драконом. Может, с точки зрения физиологии акт и будет терпимым. Приемлемым. Внешне дракон неплох. Но, уж конечно, близость абсолютно никак не повлияет на отношение Дамира к этому невозможному существу.

Все эти непогрешимые и безусловноверные рассуждения полетели к черту, стоило их телам соприкоснуться. Бездумная похоть и опаляющее желание застали врасплох. Дамир настолько растерялся от собственных эмоций, что и не подумал как-то с ними бороться. Дракон, кажется, испытывал нечто похожее. Во всяком случае, страсть была обоюдной, уж в этом-то Дамир был уверен.

Когда мучивший обоих голод несколько утишился и они, разморенные и довольные, лежали бок о бок, Дамир в какой-то мере вернул назад свое хладнокровие. Настолько, что начал задумываться о произошедшем, оценивать и пытаться понять причины собственного поведения.

— Подумал бы, что в пищу добавлен афродизиак, но я ничего не ем вот уже много дней, — пробормотал Дамир, дракон, лежащий рядом, хмыкнул: