Вас приветствует САЗ-17 (СИ)

- Я рад, что мы поняли друг друга. До встречи в следующей вахте. – А напоследок еще добавил, - знаешь, а ты им очень подходишь, только начни больше работать головой, и поменьше задницей.

Пожимая его сильную, по мужски грубую руку, понимаю, что он довольно-таки неплохой мужик, поэтому вполне искренне улыбаюсь ему в ответ. Еще несколько мгновений смотрю в спину удаляющемуся Долваку и не могу понять, что он имел ввиду своей последней фразой. Но установщики не дают погрузиться в свои мысли, отвлекая разговором. Первый начинает Витек:

- Слушай, Гаджик, мы конечно понимаем, что скоро переаттестация и нужно готовиться.

- У нас тоже эта хрень будет, но нельзя же постоянно сидеть над книжками, - вторит ему Гена.

- Так и жизнь мимо пройдет, и мозги скоро закипят.

- Хоть иногда нужно отдыхать и расслабляться, а то загнешься.

- Да, точно загнешься, а ты еще такой молодой и красивый. – Если бы один не был сто процентным блондином-русаком, а второй ярко выраженным азиатом-брюнетом, то можно было бы подумать, что они братья-близнецы.

- Ребята, а у вас есть конкретное предложение? – наверняка что-то задумали, раз затеяли этот разговор.

- Конечно! Мы тут в баню записались, а у мужиков дела, и они идти не хотят. Может быть, ты нам компанию составишь?

- Витя, может быть, в сауну? – что-то слово «баня» ассоциируется у меня с каким-то серым бетонным сараем, как в старых фильмах.

- Какая сауна?! Настоящая русская баня! У нас здесь на базе есть такая, из дерева срубленная, парилка отменная, да и венички березовые натуральные, местные, а не синтетические. – Я просто офигел! С каких это пор корейцы так восхищаются русской баней?

- Ты так сильно любишь баню? – не, ну правда! Что-то мне с трудом в такое верится.

- С тобой я не только баню люблю, но хочу полюбить еще много разных других мест. - Мне показалось, или в его словах действительно пошлый намек присутствовал? Хотя моя задница уже в предвкушении и до днюхи ждать не желает. Вот повезло!

- Когда идем?

- В ближайший выходной. Помоем и попарим тебя хорошенечко. Только помни, ты обещал, - ага, помню. Сами только потом не забудьте.

***

Долгожданный день «х» наступил совсем неожиданно, и вот мы уже подходим к настоящему деревянному срубу, затерянному где-то на задворках базы за ангарами. Внутри этого чудо-помещения оказалось очень прилично, но почему-то все из дерева. В первой части, как мне объяснили «предбаннике», стены, пол и потолок были деревянные, а так же окна и двери. Никакого пластика и спецматериалов. Представляете?! У одной стены располагались шкафчики и лавочка перед ними, а по середине комнаты стоял массивный резной стол и вокруг него скамейки с высокими спинками. Мебель, как вы поняли, тоже была деревянная. Вторая часть – это непосредственно сама парилка, где и предполагалось всё действие.

Мы разделись и отправились париться. Я уже весь дрожал в предвкушении, а они… они… эти нехорошие, очень нехорошие козлы меня попарили, загнав на странные полки, где было очень-очень жарко, а потом уложили на лавку и отхлестали распаренным березовым веником. Потом еще раз это повторилось, и еще раз. А после меня вымыли гелем, пахнущим медом. И все…

Да-да, вы все правильно поняли. Меня завернули в простынку и отправили в предбанник чай пить. Представляете?! А где мой секс? Где мой развратный секс втроём? Где моё двойное проникновение, я вас спрашиваю?!

Сижу на лавке, надулся, словно филин, и жду этих уродов. По звукам, доносящимся из парилки они там точно трахаются. Разве можно ТАК стонать без секса? Ну всё! Мое терпение не безгранично, и сейчас я выскажу им всё, что о них думаю. Подлетаю к парилке, с психом дергаю дверь, а там… оказывается можно стонать и без секса, если один шкаф стегает другого веником, причем явно со всей дури.

- Гаджик, закрой дверь и не выпускай жар!

- Но я…

- Тебе уже хватит, а то с непривычки плохо будет, - заявил Витек, захлопывая перед моим носом дверь. Вот гады! Они там такие голые все, такие мускулистые, влажные, так и хочется облизать и облапать. Но они там, а я тут, и у меня стояк каменный, а мысли все только пошлые и извращенные. Установщики меня одного бросили, такого неудовлетворенного. Ненавижу!!!

Не знаю, сколько вот так я просидел обиженный. Я, конечно же, помог себе сам. Чего сидеть перевозбужденным? Только ведь это совсем не то, рассчитывал я на другое, а тут такой облом. Поэтому, когда эти уроды напарились в свое удовольствие и соизволили наконец-то появиться в предбаннике, перед ними предстал я, такой весь злой и крайне недовольный.

- Гаджик, чего такой смурной? Не понравилось в баньке? – Оу! Я всегда говорил, что блондины обладают уникальной способностью задавать идиотские вопросы.

- Нет, - и всё, ни слова больше. Я же обижаюсь на них.

- Зря, в баньке может быть очень интересно, - не отстает этот урод, подсаживаясь ко мне на скамейку. Отворачиваюсь от него, и Гене приходится разговаривать с моим затылком. - Мы как раз хотели показать тебе все прелести этого процесса, - при этом его руки ложатся мне на спину и начинают медленно поглаживать. Витек подсаживается с другой стороны, к моему лицу. Смотрю, не отрываясь, прямо в его глаза и стараюсь говорить, как можно спокойнее, ведь внутри злость так и кипит:

- Поздно. Меня Сема уже ждет. С вами по очереди никак не успею. Разве, что с одним, а второй зрителем побудет, или одновременно меня возьмете, - видя, как у Витька загорелись глаза шальным блеском, поспешно добавляю, - только в рот я не беру.

Боже! Поведутся или нет? Генины руки замерли, перестав ласкать мою спину, а у Витьки вообще челюсть упала, но он очень быстро её подобрал и заулыбался в предвкушении. Ой, что-то от такой улыбочки у меня все поджилки задрожали, внутри скрутился тугой узел предвкушения, а член, решив долго не думать, уже приготовился и встал по стойке смирно.

- Так мы это запросто, - растягивает слова мой азиат. От этой интонации у меня в голове будто бы рубильник щелкнул, и я хочу его прямо сейчас. Еще мгновение, и сам наброшусь на мужика, но он меня опережает. Его губы накрывают мой рот в страстном поцелуе, сминая и подчиняя. Не могу сдерживать стоны удовольствия, но они тонут, перекрываемые его губами. В этом вихре ощущений не замечаю, что меня выпутывают из простыни, только вот когда стальные пальцы выкручивают мои соски, накрывает волной удовольствия. От этого крышесносного болезненного удовольствия хочется орать в голос, но Витькины губы этого не дают. Начинаю задыхаться от нехватки воздуха и невероятного удовольствия, плавящего всё тело.