Soulmates never die (СИ)

- Для начала, - продолжил он размеренно, - я хочу сразу выяснить один момент. Я тебя люблю. Чтобы я не делал раньше, сейчас или сделаю потом, знай, это не меняется. Пусть это будет по умолчанию. Доступно говорю? – Я кивнул. – Еще… я не могу тебя целовать. Тем более что-то там еще. Не могу и все. Это как-то не правильно. Понимаю, тебе это не нравится. Но у тебя нет выбора. Ты нужен мне. Здесь и сейчас. Я хочу видеть тебя каждый день. Хочу засыпать с тобой, мне тогда не снятся кошмары. Мне нравится с тобой говорить на отвлеченные темы, мне вообще нравится, когда ты есть.

- То есть, я твой антидепрессант, который помогает справиться с потерей любимой?

- Да, вроде того, - ответил он так, будто это нормально.

- И на большее я могу и не рассчитывать?

- Угу.

- А если меня это не устраивает?

- Ясень пень, тебя это не утраивает. Но говорю же, у тебя нет выбора.

- Вообще-то, я могу уехать! – огрызнулся я.

- Не можешь. Я тогда просто покончу с собой. Я тебе это серьезно говорю. Я не могу тут быть один. Даже ради сына. Это очень сложно, хотя все итак ради него. Но я не выдержу. Поэтому, ты никуда не уедешь. Ты будешь со мной. Потому что ты мне нужен.

- Офигенно. И при этом я сам не могу ни с кем спать и встречаться?

- Конечно, не можешь. Я пока не уверен, что ты вообще можешь выйти отсюда.

- ЧТО? – мне снова стало страшно. – Даже погулять?

- Вдруг ты не вернешься... Подышишь воздухом на балконе.

- Даня… так… ты понимаешь, что это ненормально? – сказал я, как можно мягче. – Ты же сам говоришь, что любишь меня, а любимого человека нельзя держать силой…

- Да. Я знаю, что это ненормально…. Но, вообще, ты прав. Ты ведь все равно не уйдешь. Ты был бы не ты, если бы бросил меня. Я бы не любил тебя, если бы ты мог меня бросить….

- Как на счет настоящих антидепрессантов?

- Не может быть и речи. У меня скоро ЧМ.

- Даня, если ты сойдешь с ума, то тебя туда все равно не пустят. А еще ты подвергаешь опасности Джастина, меня и себя самого.

- Я не агрессивный. Я спокойный. И это все, уверен, временно.

Мы помолчали. Я не знал, как реагировать, что делать, что говорить. Мой любимый мужчина, похоже, получил сдвиг по фазе… Интересно, что люди делают в таких ситуациях?

- У тебя сейчас со мной тоже, что с ней тогда, но наоборот? – спросил я осторожно. – То есть, тогда ты заменил ей меня. Теперь пытаешься заменить мной ее?

- Нет. – Это прозвучало так, как будто я спросил очевидную вещь, но, так и быть, Даня все равно ответит. – Я был полным кретином тогда, когда подумал, что вы похожи. Внешность – это все фигня. Теперь, мне кажется, что даже внешне вы и не сильно походите… Ты – это мое вечное наказание, вечное издевательство над моей сущностью, моя неизменная любовь и страсть. Теперь, я совершенно точно знаю, что никогда не смогу избавиться от чувств к тебе, чтобы не случилось. Элис – это был мой глоток воздуха. Возможность адекватно жить, адекватно любить. Я ведь, со временем, понял, что люблю ее. Очень сильно. Так сильно, как мужчина способен любить женщину, мать своего ребенка. Только все это омрачало то, что на свете существуешь ты. И на фоне моих безумных чувств к тебе, обычная, земная любовь, кажется никчемной. И знаешь, это очень грустно. И поэтому, отвечаю на твой вопрос. Нет. Я не идентифицирую тебя с ней. Вы небо и земля. Ну, блин, только не плачь! Хватит. Я так устал от всего! Короче, я пойду к Джастину. Успокоишься – приходи к нам. Сейчас я не в состоянии наблюдать истерики. Нет, только не сейчас. – Он махнул на меня рукой и быстро ушел.

Я прорыдал около получаса. Даня был прав, развернуться и уйти – это не в моем стиле. Это его прерогатива меня бросать, а не моя. Но все, что я услышал было кошмарно. Точнее мне так сначала показалось. Потом, успокоившись, я понял, что ему просто тяжело, и моя задача облегчить его существование. В конце концов, если вычеркнуть из его речи истерический бред, то останется «я тебя люблю», «ты мне нужен». Это ли не самое важное? Да, я снова включил логику девушки-подростка. По большому счету, он всегда отвратительно со мной поступал, а я неизменно был рядом по первому зову, я же ему «нужен». Какие бабы дуры… Но я же парень! Должен быть умнее, но, блин нет. Вот почему, наверное, моя ориентация такая. Мозгов вести себя, как нормальный мужик не хватает….

Я зашел к Джастину в комнату. Даня сидел на кресле возле кроватки сына и покачивал колыбель. Я присел к нему на колени.

- Вообще, это тоже из разряда тех вещей, которые тебя нельзя со мной делать, - сказал он спокойно, мягко, но решительно.

- Потому что ты не хочешь? Или потому, что это не правильно?

- Он похож на тебя! – перевел тему Даня, позволив мне остаться, - Безумно похож.

- Я думаю, он похож на маму….

- Нет, не похож. Ну, в смысле да, технически, да. Но у него глаза, как у тебя. Они у тебя особенные. У нее не было в них такого огня, такой искры…

- Ему только пару месяцев! Какой огонь? Он же еще для этого маленький! – запротестовал я.

- Кирилл, тебе запрещено со мной не соглашаться, ясно? – улыбнулся он.

- И долго у тебя будет включен Адольф?

- Давай, без рамок, ок? Я думаю, что это временно. Но я не хочу устанавливать сроков своей тирании и сумасшествия. Будь послушным мальчиком и фюрер тебя вознаградит. Однажды.

- Хорошо, когда временно, то это терпимо, - обреченно проговорил я.

- Да, я понял, что тебе нужно было именно это услышать. Все. Теперь марш отсюда. И мне не нравится твоя новая вегетарианская хрень. Калитин все-таки до тебя добрался? А я любил, когда ты готовишь…. Но так и быть, это я переживу.

Вот так я забил на музыку, друзей, на все. Я просто стал делать все, что взбредет в Данину голову, которая тогда оставляла желать лучшего. Благо, ничего из ряда вон выходящего, он не делал. Вообще, он часто не находился дома, то есть, по сути, все было почти, как раньше. За исключением того, что у него был ребёнок и закрыт доступ к телу. Но, я утешал себя тем, что это «временно», хотя ситуация затягивалась, но моим личным антидепрессантом был Джей. Он быстро, очень быстро стал для меня человеком номер один. Я никогда не мог представить себе, что так можно привязаться к чужому ребенку.

15).

Даня:

После свадьбы мои отношения с Элис немного улучшились. Она стала спокойнее, меньше раздражалась по мелочам, в ней появилось больше нежности и женственности. И в тоже время, она стала какой-то замкнутой, хотя мы и стали больше времени проводить вместе. Я старался сделать жизнь своей жены более позитивной, даря ей приятные мелочи, делая комплименты. По нескольку раз на день мы созванивались, я спрашивал о ее самочувствии, в общем, изо всех сил пытался доказать, что моя прошлая жизнь в прошлом, а будущее нас ждет блистательное. Но, в один прекрасный момент, к концу четвертого месяца беременности, я вернулся домой, и обнаружил ее пакующую вещи, в слезах. Она кричала, что никогда не любила меня, что все это было сделано специально, что она со мной разводится, у нее есть любовник, я должен ей буду кучу денег и все в этом духе. Я не нашелся, что сказать, и она уехала, оставив меня в шокированном состоянии.

Пока я переваривал эту новость пару дней, не говоря никому ни слова, она успела вернуться. Причем ее возращению сопутствовала такая же истерика, как и уходу. Она вопила, что я сволочь и мудак, что план был шикарный, но я оказался такой потрясающий, ей со мной так хорошо, никогда и никто о ней так не заботился, как я, и она меня любит больше всех на свете. Наверное, именно в этот момент, я понял, что хочу, на самом деле хочу прожить с ней всю жизнь, что она, такая агрессивная, импульсивная, капризная, она та, которую я готов любить за недостатки. Я перестал идентифицировать ее с Кириллом. Я перестал позиционировать их, как одно существо. Наконец, в моей голове все стало на свои места. Элис – моя жена, мама моего будущего ребенка, красивая девушка со скверным характером, которую я люблю, которая любит меня. Да, не стану врать, чувства к Кириллу никто не отменял, и когда я видел его по телевизору, у меня до сих пор холодело все внутри. В альтернативной реальности я все еще был с ним, но теперь я твердо знал, что никогда не уйду от нее к нему. Или еще к кому-либо. Я бы не стал ей изменять, ничего такого. По сути, я нашел то, что искал. И успокоился.