Дневник из заточения (СИ)

Может, если дрочить себе левой рукой, то можно оттянуть извержение?

Хуйня. Все равно подкатывает так, что ушки закладывает..

Надо что-то представить! О! Морду Гриндевальда со щеточкой белых усов! Ес!! Сработало!! Пошел откат!! Фух! Выход найден.

Так. Дальше. Теперь фрикции двумя пальцами. Медленно. Размеренно. В одном ритме. Потом слегка ускорить, проворачивая пальцы внутри, и второй рукой надрачивая ему член. И дааа. Дааа! Колин начнет подаваться назад, хрипя и рвано выдыхая. Вот сейчас. Сейчас, родной! Убрать пальцы, услышать разочарованный выдох.. Подхватить его талию, вздернуть, поставить на разъезжающиеся колени.

Приставить смазанный член и аккуратно, медленно ввести его в Колина. На пару сантиметров. Не вынимая. И замереть. Сжать его талию, оглаживая бока. Качнуться назад и чуть-чуть вперед, чуть дальше. С каждым разом чуть дальше. Обхватить его член и гладить, жестко сжимая, водить по всему члену. И когда он начнет вбиваться мне в руку, непроизвольно насаживаясь на мой член, найти тот угол, под которым у него вздрогнет член и ослабеют ноги, и вот тогда.. тогда можно будет вбиваться в эту податливую узость, пока он не кончит, сорвав голос..

Мой. Мой Колин. Тэдди.

====== День Х ======

Заселение в гостиницу, прогулка по городу, посещение отеля, где мы ночевали с Колином, – все как в тумане. Одна мысль билась в голове – Колин здесь, рядом. Помню, что выискивал Колина в толпе гуляющих прохожих, заглядывал в витрины кафе, но все бестолку.

В отеле, где мы жили с медведем, я поспрашивал насчет потери. Опять увы. Ни Колина – окна номера были темны, ни кулона. Зато я проскользнул во дворик и сфоткался на нашей лавочке. Пусть Колин увидит, пусть Колин придеееет, пусть Колин меня непременно найдееееооот!! Ведь так не бывает на свете, чтоб были потеряны дети..

Настроение было радостно-приподнятым. А уж когда увидел коридорного, растерянно пялившегося в телефон и на лавочку, в телефон и на лавочку – стало смешно, и я решил смыться побыстрее. Не хватало еще разоблачений. На форуме были слишком жарко и откровенно описаны разные сцены, ни к чему всему миру знать, как трахается Эзра.

Ночь в гостиничном номере прошла, как в бреду. Дежа-вю. Радовало, что осталось всего чуть-чуть. Чуть-чуть до счастья. До касания. До любви. До взгляда в эти волшебные любящие глаза. И нырять в счастье.

Как будто бы завтра рождество и мой личный долгожданный подарок, выстраданный и желанный, будет лежать под елкой. Его можно будет нюхать. Гладить обертку. Разворачивать слой за слоем. Тискать. Целовать. Любить. Вкушать. Наслаждаться.

И, как всегда, я не мог оставить Колина без сюрприза.

Чулооооочки! Черненькие. На резиночке. И красные кружевные труселя.

Интересно – подвязка это уже Эребор, или милый собьется с дыхания?

И рвано выдохнет. И посмотрит на меня своим тягучим голодным взглядом снизу вверх? И медленно потянет зубами по ноге эту кружевную полосочку с бантиком.. прямо по нейлону чулка, скользко, нежно, возбуждающе медленно, проводя горячими руками по холодной ткани, играя на контрасте?

Возможно он выдохнет хриплым голосом:

- Ты моя богиня, Эзра! Ты волшебный, мой мальчик! Я никогда не смогу насытиться тобой, моя радость! Ты мое дыхание! Моя любовь! Мое счастье! Мой котенок!

Или же заржет и рыкнет:

- Эзра, блядь! Это что еще за хуйню ты придумал, принцесса, йопт!

И пусть, пусть говорит, что угодно. Но вот могу гарантировать, что это его заведет. Еще как заведет. До рычания, до дрожи, до укусов и частого дыхания. Может опять ему сорвет башню и темный властелин будет пугать меня своим напором и нереализованными желаниями? Ооо, как же я этого хочу! Он же тоже извелся за эту неделю, как я.

И тоже мечтал о порноспектакле в главной роли со мной? Надо будет обоим составить свои списки – что бы мы хотели сделать друг с другом. И обменяться ими.

Будет страшно смотреть на него, когда он прочтет, что я хочу с ним сделать. И как именно. Хотя в том дневнике я и так подробно расписывал свои желания. Интересно, как на описания в роли боттома он отреагировал?

А если я буду снимать все на видео? Ну, наше родео?! И передавать телефон ему, когда у меня будут заняты руки и рот? Хочется посмотреть, что видит он, когда я ласкаю его. Хочется посмотреть на нас двоих со стороны. О! Надо будет взять номер с зеркальным потолком. Ой, нет. Тогда все будет скорострельно и скоропалительно.

Эти мысли скрашивали мое ожидание.

И, когда наступило утро, я тщательно привел себя в порядок. Для Колина. Чулочки с труселями надел, а подвязку решил оставить до следующего раза.

Лайла – волшебница. Прическа мне шла. И возни с волосами было на порядок меньше. Голове было легко и свободно. Вот только уши мерзли в этом климате.

Строгий внешний вид – белая рубашка и черные брюки. И даже галстук. Вначале я пытался завязать его сам, по роликам в инете. Выбрал самый простейший способ. Вот вроде и понятно все, но мои криворучки никто не отменял. Каждый раз выходила какая-то кракозябра вместо красивого узла. Правильно мне мама говорила:

- Сынок, у тебя золотые руки, и совсем неважно, откуда они растут.

Именно тот случай.

И тут я вспомнил про оладушки и решил не доводить до греха. Поэтому позвал горничную, и она в пять секунд завязала на мне вполне приличный виндзорский узел.

Фух. Колин. На что приходится идти, чтобы соответствовать тебе...

Дорога до кафе была самым мучительным переживанием за всю эту неделю. Сияло солнце, но ветер был прохладным. Ушки мерзли и даже шарф не спасал ситуацию. Я считал шаги, потому что слушать голос противной уточки из запертой кладовки было невыносимо. Сейчас все решится.

Завернув за угол, я сразу увидел Колина. Как будто мои глаза были нацелены только на него. И мир закачался. Сердце билось в горле. Все придуманные вопросы за неделю ухнули в пропасть. Потому что, когда он поправил прядь волос, я увидел на левой руке свою фенечку. Это был ответ. На все-все-все мои бредовые вопросы. Ноги стали ватными, и я оперся о стену кафе, любуясь им. Колин в очках? Не знал, что они у него есть. Воротник был приподнят, он мерз, но новый шарф так и не купил. Дурачок мой! На ум пришло воспоминание, как тогда, в ванне, я тетешкал его красивые ступни, а на завтра он, рискуя заболеть, ходил босиком, чтобы радовать меня своими красивыми ногами. Я тихо засмеялся и Колин тут же вздернул голову, и мы встретились взглядами.

Долгий-долгий взгляд глаза в глаза.

Недоверчивый. Ласкающий. Нежный. Ликующий. Восторженный.

Ноги не шли. Я так ослабел от радости, от счастья, от волнения, что не мог сделать даже шага вперед. Колин поднялся на ноги, и, чуть не перевернув столик, шагнул ко мне.

И тут свернутая во мне пружина распрямилась и меня бросило в объятия Колина неведомой силой.

Крепкие объятия. Невыразимое счастье. Я уткнулся носом в воротник, погружаясь в такой родной и знакомый запах. Слезы полились сами.

- Я думал, сдохну за эту неделю! – засмеялся я.

- Я думал, что уже сдох...

Мой. Родной. Пришел. Любит. Скучал. Здесь. Не отпущу!

Счастья бывает тоже очень много. Так, что оно не помещается внутри. Очередной ДХ25.

- Ты пришел... Ты вернулся, Эзра. Ты вернулся...

- Я люблю тебя, Эззи. Я люблю тебя. Люблю. Мальчик мой... Ты вернулся...

Мария Магдалена!!! Он сомневался во мне! После дневника, после моих признаний, после всей той безумной недели в шале он мог так сомневаться во мне? Пожалуй, его уточка будет размером с бегемота! Мой бедный любимый медвежонок!!

- Колин... Зараза ты моя ирландская! И я люблю тебя. Охренеть, как люблю. Ты пришёл...

Почувствовав дрожь его тела, я понял, что заморожу медведя, если сейчас же не оторвусь от него и мы не перейдем в тепло кофейни.

Но, только взглянув в его глаза, я не удержался и приник к губам. Этим мягким холодным губам, которые снились мне ночами и вставали перед глазами каждый день. Мир исчез. Только Колин и я. И невесомость. И он ответил, застонал, и впился в меня ответным поцелуем, гладя мне скулы, стриженый затылок и шею двумя руками, несмотря на окружающих.