Со стороны (СИ)

- Давай я, - аккуратно берет в руки телефон Кирилл. – Какой номер?

- Он…- всхлипываю. – На тридцать пять заканчивается. Там посмотри, я вроде долистала…

- Серафима Евгеньевна?

- Ага.

Кирилл убирает руку с моего плеча и отходит позвонить. Никита занимает его место.

- Тише, Ев. Все в порядке. Ты же слышала – ранение не серьезное. Зашьют, и как новый будет.

- Да я пытаюсь успокоится, а они все идут и идут, - тру глаза.

Никита прижимает меня к себе. Благодарно облокачиваюсь на него. Возвращается Кир, с очень озадаченным лицом.

- Что такое?

- Да я позвонил, а там хрипит все, не слышно ничерта…

- И?

- Трубку вроде мужик какой-то взял.

- Муж, наверное, ее, - пожимаю плечами.

- Сквозь этот шум спросил, с Тимуром что-то?

- Ну а чего бы я еще звонила…- всхлипываю, вроде отпускает.

- Ага, ну я спросил, можно ли Серафиму Евгеньевну услышать, а меня там, наверное, тоже как из унитаза слышно, потому что он переспросил, что с Тимуром.

- А ты?

- Сказал, что он в больнице, а потом либо меня сбросили, либо связь прервалась. О, перезванивает!

Кирилл разворачивает к нам экран телефона. Мистика, только что слезы не останавливались, а сейчас мне кажется глаза пересохнут – так широко я их открыла.

- Ты на этот номер звонил?

- Ну да, на тридцать пять заканчивается, - Кир поворачивает вибрирующий телефон к себе, всматривается в цифры.

- Блять! – вскакиваю, выхватываю телефон.

- Что?

Просто…Просто его номер тоже на тридцать пять…Зараза!

Отбегаю от ребят, которые недоуменно на меня смотрят, но не пытаются последовать за мной. Телефон вибрирует все сильнее. Выдыхаю. Нажимаю на «принять».

- Ева?

Ну и где же, где мое привычное раздражение? Где презрение? Где ненависть? Где…

- Да, Ян.

- Кто это был? Лисьев в больнице? Что случилось?

- Слушай, все в порядке. Это Кир был, он по ошибке набрал. Перепутали твой номер с номером Серафимы Ев..

- Зачем бы ты ей звонила, если все в порядке?

Очень. Очень в точку.

- Ян…

- Где Лисьев?

Почему я не могу соврать? Почему я хочу все ему рассказать?

- Он…

- Ева! – нетерпение, сквозь которое слышу очень явное беспокойство. – Говори!

- В него стреляли, - скороговоркой выдыхаю в трубку. Сердце начинает колотится слишком быстро. Сжимаю край своего свитера. – Но ничего страшного, правда. Его зашьют, и мы…

- Куда?

- В плечо.

Молчит. А я кажется опять начинаю плакать… В трубке раздаются скрипы, какой-то грохот. Что-то со связью.

- Ты знаешь кто это сделал?

И вот на это у меня духу не хватает. Просто мотаю головой. Потом вспоминаю, что говорю по телефону и произношу в трубку:

- Нет.

- Врешь.

- Я ничего не видела, - это то правда.

- Ева…

- Да?

- Вылетаю первым же рейсом. Ему не говори.

Сброс. Все еще прижимаю трубку к уху. Прилетит…Он прилетит…

- Ева! – меня окликает Кир. Они с Ником направляются в мою сторону и обеспокоенно на меня смотрят. – Что там? Сказала ей?

- А где Ар? – спрашиваю.

- На улице, в машине с Лерой, - Никита складывает руки на груди. – Что Серафима Евгеньевна?

- Это не она была.

Никита и Кирилл переглядываются. Снова смотрят на меня. Наверное, у меня слишком блаженное лицо сейчас.

- А кто?

- Это Ян, - сама удивляюсь как отречено звучит мой голос.

Ребята снова переглядываются.

- Ты в обморок грохаться собралась? – Никита подходит ближе, трогает меня за плечо.

- Ребят, - доносится из-за спины. Оборачиваемся.

Арсений и Лера стоят, держа каждый по два стаканчика с кофе.

- Мы вот кофе взяли, чтобы немного…отвлечься, - Лера протягивает один Никите, второй Киру.

Мне стаканчик подает Ар. Вглядывается в мое лицо.

- Все в порядке? – спрашивает.

- Нет, - честно отвечаю, отпивая кофе. Горький, не сладкий. Как надо.

Арсений пихает оставшейся стаканчик Лере, а сам берет меня за плечи.

- Ева, ты очень бледная, может присядешь? Очень херово выглядишь.

- Ты дал ему какую-то таблетку? – смотрю на него, игнорируя проявляемую заботу. – Вчера?

Застывает.

- Пошли, покурим, - тяну его за собой на выход.

Остальные молча смотрят нам вслед.

На улице Ар отдает мне свою куртку, которую в отличие от меня не сдал в гардероб. Достаю из кармана джинсов сигареты, он тянет руку.

- Будешь? – не видела, что бы он курил.

Кивок. Даю ему одну. Прикуриваем.

- Вы с Бродом распространяли наркоту.

Снова кивок. Выпускает длинную струю дыма.

- Ты избил Тима, будучи под кайфом.

И опять утвердительное движение головой.

- Он вчера тоже был под кайфом.

- Да, взял у меня «веселящую» таблетку.

- И ты просто так об этом говоришь?

Смотрит на меня. Затягивается.

- Мне нужно говорить, какая ты мразь, и как мне противно от тебя?

На это раз качает головой.

- Я знаю. Все сам знаю.

- И? – даже не пытаюсь скрыть в голосе раздражение.

- От меня он больше ничего такого не получит. И я прослежу, что бы со стороны ему никто ничего такого не подкинул. Сам завяжу. И с Бродом разберусь. Он исчезнет из нашей жизни.

Я не это хотела услышать. Понимает.

- Нет, Ева. Я не уйду. Пока он сам меня не прогонит, я не уйду.

- Как это случилось?

- Брод ждал нас на подъезде у Андрея. Сначала язвительно поинтересовался, почему его не позвали, а когда я грубо ответил, начал орать. Винил Тима во всех смертных грехах, в том, что он якобы отнял у него друзей, что из меня пидора сделал… А потом просто достал пистолет и выстрелил. Я пока Тима ловил, проморгал куда эта пьяная сука смотала…

Докуриваем молча и поднимаемся к ребятам. Пить остывшей кофе и ждать, пока врач выйдет сообщить нам какие-нибудь новости.

***

Тимура выпускают из больницы уже через день. Возвращаемся домой. Арсений остается.

Утрами мы, хмуро поглядывая друг на друга, пьем кофе. Вместе, втроем, добираемся до универа. Потом так же едем обратно домой. Тим почти не обращает внимание на свою травму. Повязка не сковывает его. Пострадало левое плечо (я стараюсь не думать, что сердце тоже слева), и правая рука осталась дееспособной.

Пару раз они ездят в полицию, подписывать какие-то бумаги. Все огнестрельные ранения регистрируются. Из разговоров понимаю, что все умолчали о том, кто именно стрелял. Их ебанное право.

Дни идут. Ничего не происходит. Я иногда замираю в коридоре, глядя на входную дверь. Жду, когда раздастся звонок, или стук. А потом в квартиру влетит разъяренное чудовище, и спасет гребанную принцессу от этого вонючего принца. Но дни все идут, а ничего не происходит. И у всех этих дней вкус остывшего больничного кофе.

И вот, через неделю после выписки Тима, к нам в гости приходит Андрей. Лицо у него серьезное, даже мрачное. Все идем на кухню, где я готовлю чай, намереваясь как можно скорее смыться к себе, но быстро передумываю, услышав: - Есть новости о Броде.

Оборачиваюсь. Андрей сидит, сцепив перед собой руки. Тим с Аром напротив. Напряжение в воздухе.

- Какие? – первым отмирает Ар.

- Вчера звонила его баба, - Андрей ерзает на стуле. – Он в Москве.

- Сбежал, гнида, - цедит Арсений сквозь зубы.

- Он в больнице.

- Что? – это уже Тим.

- Ага, - Андрей переводит взгляд на него. – Обе руки сломаны, на правой еще и каждый палец в отдельности. Сотрясение мозга. Ключица правая выбита. Зубов у него теперь как у младенца. Решается вопрос с левым глазом. Так и не понял, выбили ему его или что… По ее словам, целых ребер меньше чем сломанных. Короче, задубасили почти до комы.

Тим охает. Глаза огромные. Арсений сидит с открытым ртом.

- Кто-то не хило впрягся, - заключает Андрей.

Я молча ставлю перед ними кружки с горячим чаем, и, как и планировала ухожу к себе. Немного потряхивает.

Лежу у себя на верхней полке, бездумно листая новостные ленты, когда хлопает входная дверь. В комнату заглядывает Тим.