Двойное счастье (СИ)

.14

Феликс решил, что ему чудится. У гаража стояла бочка, и по следам копоти было видно, что там что-то горело. На первом уровне гаража ему на глаза попался внедорожник, из топливного бака которого торчал тормозной шланг. Парень решил заглянуть в мастерскую, потому что железная бочка была ему подозрительно знакома. На полу бесхозно валялись детали от ремонтированных когда-то Лейфом машин. Сам он отыскался в спальне. Спал на животе, раскидав руки. Феликс выдохнул, уходя на кухню. Поставил вариться кофе, тут же раскрыл панель и заказал плотный завтрак на дом для своего начальника.

- Доброе утро, - появившись в проёме, он опустил жалюзи одним нажатием пальца на панель. – Не хочу показаться назойливым и бестактным, но Вам пора вставать.

Бьёрг повернул голову к помощнику, одарив его гневным взглядом.

- Зачем? Мне и так хорошо.

- Самолёт в Париж через четыре часа.

- Я и забыл, - Лейф перевернулся, потягиваясь.

- Для этого у Вас есть я. Завтрак будет через пятнадцать минут. Я могу собрать вещи.

- Хорошо. Мне понадобится лишний комплект: брюки и рубашка. На твой выбор. И спасибо.

Мужчина соскочил с кровати и ушёл в душ. Феликс выбрал строгие чёрные брюки и тёмно-бордовую рубашку. Также он выложил все нужные предметы и пошёл открывать дверь. Лейф очень любил оладьи со свежими фруктами, кофе и апельсиновый сок. Порой он предпочитал тосты с джемом, кашу или лёгкий салат. Естественно, всё натуральное, никаких полуфабрикатов или искусственно выращенных продуктов. Доходы датчанина позволяли ему питаться не как все. Бьёрг вышел посвежевший и бодрый. Феликс сидел за столом, пил кофе, не поднимая носа с пада. Он давно поборол в себе искушение наблюдать за голым боссом. Первые два года были мучительны, но сейчас его это уже почти не трогало. Лейфу он больше не принадлежит, а смотреть только из-за любопытства – не профессионально.

- Я до сих пор не разобрался, - мужчина сел за стол, смотря на свою бирюзовую рубашку, - мне идёт этот цвет?

- На мой взгляд, очень.

- Ты подхалим, Феликс!

Парень ничего не ответил. Он принялся рассказывать планы на день, напомнил о предстоящем ужине с клиентом, собственно, ради которого они и летят. А завтра ему необходимо дать интервью для французского новостного издания. Лейф слушал и спрашивал по ходу, кивал и продолжал завтракать. Потом он уложил необходимые ему вещи в дорожную сумку, спустившись с Феликсом в гараж. Тот не спросил про бочку и торчащий из бака шланг. По дороге в аэропорт ассистент поинтересовался, знают ли о поездке близнецы. Было бы разумно предположить, что они станут волноваться в противном случае. Мужчина тут же отправил им сообщение, что улетает во Францию по делам и обязательно привезёт им подарки.

Но в Париже пришлось задержаться. Отец тоже наведался во французскую столицу с делегацией, решив представить младшего сына коллегам. Лейф очень хотел отмазаться, сославшись на дела, заказы и занятость, но родитель был непреклонен. Пришлось уступить. Вернувшись домой, мужчина не дозвонился близнецам. Те, скорее всего, были на работе. Но вечером они не перезвонили. Этот факт уже смутил. Утром Бьёрг запихал в багажник подарки, сел в машину и поехал в салон. Он подгадал так, чтобы навестить ребят во время ланча. Его встретила Мона, удивившись появлению бывшего клиента.

- Мистер Бьёрг, добрый день. Не ожидала. У Вас проблемы, коррекция ещё одна нужна?

- Нет, нет, Мона, всё в порядке. Я к близнецам.

- Их, вообще-то, нет, - девушка чуть сжала губы и улыбнулась одним уголком.

- А что такое? – тут же озадачился скандинав.

- Я думала, Вы знаете. Они второй день дома. Оба.

Намёк был ясен. Лейф метнулся к машине, достал из одного пакета французскую шоколадку, подарив её бете. Мягко поцеловал в щёку, поблагодарив, и ушёл.

Течка. Всё очевидно. Они оба остро пахли. Но он не думал, что братья слягут так быстро. Лейф вошёл в квартиру, прислонив до этого к панели руку. Запах ударил в нос, заскрёб пазухи, пробираясь глубже. Его глаза заволокла дымка, пах потяжелел, подмышки, ладони и поясница вспотели. Во рту стало сухо. И эти стоны... О, это были не просто стоны и стенания, а призыв. Мужчина аккуратно снял обувь и медленно двинулся в сторону спальни. Близнецы валялись на кровати в каком-то небытие. Кажется, они почти не соображали, что происходит. Потные, с перманентными судорогами боли на лицах, скованные возбуждением и страстным желанием принадлежать. Лейф выдохнул, обличив своё присутствие. Юноши встрепенулись. Они еле-еле смогли сфокусировать свои взгляды на нём, а когда учуяли, то тут же подались к нему, слабо повторяя имя любовника. Нашлись силы встать перед ним раком, вздёрнуть зад и показать себя. Бьёрг подумал, что умер. Две одинаковые небольшие попы были повёрнуты к нему, текла смазка, парни стонали и чуть ёрзали от предвкушения.

- Что же вы делаете со мной?

Сознание подводило. Он встал на колени, присосался к ягодице одного близнеца, а во второго ввёл два пальца. Юноши застонали, выгибая спины и шеи. Начали подаваться: кто на язык, кто на пальцы. Это было похоже на карусель. Лейф любил это воспоминание: они поехали во Францию, в Диснейленд. Там оставался старый парк аттракционов. Нильс постоянно ныл, а маленький Лейф бегал и смотрел на всё блестящими глазами. Он не избавился от акрофобии, и тогда просто не задумывался о том, что он всерьёз подвержен страху. Сев в кабинку очередной карусели, мальчик подумал, что умрёт тут, потому что она оторвётся и всё – он упадёт и разобьётся. Но на него одобрительно смотрели родители. Как только кабинка взмыла вверх как ракета (именно это определение он тогда дал всему действу), его замутило, начало подташнивать, глаза готовы были лопнуть и вытечь от напряжения, но вместе с тем было неописуемо хорошо. Было задорно оттого, что Нильс струсил, а он, «мелочь пузатая» полез кататься. Акрофобию врач установил только через три месяца, и на тот момент никто не подозревал, что маленький мальчик рискнул душевным здоровьем ради причуды. Когда кабинка поднялась до самой высшей точки, Лейф чуть не потерял сознание. Его так страшно колбасило от страха, что он даже не дышал. Весь позеленел. Но смотрел во все глаза на парк сверху. Его это завораживало, и он боролся с собой, чтобы запомнить каждую деталь пейзажа. Когда кабинка сорвалась вниз, он закричал. Желудок подскочил к горлу, все рецепторы затрепетали. Ему было плохо и одновременно хорошо. Очнулся он уже в самолёте. Оказалось, что как только кабинка опустилась, он лежал там без сознания, с намоченными штанишками. Было стыдно, очень-очень стыдно. Он ведь мужчина, пусть и маленький на тот момент, а мужчины не должны писаться от страха. И Нильс чморил его до тех пор, пока у него не установили боязнь высоты. Этот дебил сам до смерти боялся змей, и Лейф ему отомстил за обидные три месяца будучи уже подростком. Сейчас он чувствовал нечто схожее с тем впечатлением. Ему было ужасно хорошо находиться здесь, ласкать их, слышать их мольбы. Но плохо оттого, что он ничего не контролировал, даже себя. Распахнув глаза, брюнет отстранился. Близнецы заныли, им хотелось контакта, продолжения. Мужчина встал, попятился и закрыл дверь спальни. Нет, он не выдержит, если сейчас рухнет в кровать и возьмёт их. Надо поесть, обдумать план действий. Он хоть и не старикашка, но и не супермен. Двух членов у него нет. А использование сразу пениса, рук, губ и языка как-то не представлялось возможным. Пришлось забросить в духовочный бокс багет. Полуфабрикат, но выбирать не приходилось. В дверь заскребли, позвали его, вымученно заныли, что хотят, ждут. Его тянуло к ним, но мозг говорил, что если он не поест, то выдохнется уже через час, а то и раньше. Их приложило сразу двоих. Нельзя кидаться в бой без хорошо спланированной стратегии. Пока багет готовился, он сделал себе кофе. Мерзкий, надо признать, но напиток хоть чуть-чуть взбодрил. Когда мужчина сунул нос в холодильник, то понял, что близнецы позаботились о нём: в углублении стояли энергетики. Они говорили, кто как переживает цикл. Значит, эти два дня спокойными не будут. Лейф всерьёз подумал, что у него не получится даже подремать в ближайшие сорок часов. Энергетики – вещь нужная в их ситуации.