В тени крыл Твоих укрой меня (СИ)

— Да, и отец решил, что лучшим способом отделаться от него — инсценировать смерть моего омеги.

— Он ебанутый? Блядь, да он старшего Пака на коленях перед могилой не видел, — Чонгук раздраженно возмущался, и, встав со стола, ходил туда-сюда.

— А теперь вишенка на этом ебанном торте: Кан не трогал ни товар, ни склады, ни точки моего отца. Более того, Ванджунг сказал, что не тронул бы и меня и Чима. Отец еще и приврал, сказав, что тот требует моего омегу взамен за оружие и возможность возобновить торговлю.

— Да твой папаша проебался по всем фронтам, — Чонгук уставился на сидящего Мина и его лицо украсила хищная улыбка.

— Это еще не конец, — старший медленно потянул, играясь с интонацией, — ублюдок пообещал мне увидеться с Чимином, но упорно три недели к нему не пускает. Больше того, хочет, чтобы я напал на Кана и, свергнув его, возглавил казино. Как думаешь, сколько крови прольется при таком раскладе?

— Хё-е-ен, — Чон понял позиции Мина и уселся на стул, чтобы вальяжно закинуть ногу на ногу, и, словно кокетка потянул: — что мы собираемся делать? Убивать или убивать? — он вызвал смешки в Мина и сжал кулаки, грозно ими пригрозив воздуху.

— Я встречался с Каном и он знает все, кроме того, что Чимин жив.

— Хочешь воспользоваться его помощью и свергнуть отца? — Чон прищурил глаза, выжидающе гладя на старшего.

— Да, Гукки, я стравлю их, — Юнги победно улыбнулся, уже предвкушая легкость лаврового венка на голове.

— Какой ценой? — Гук подозревал, что Кан не такой глупый, чтобы согласиться напасть на торговца оружием просто так и ожидал подвоха.

— Ему выгодно, чтобы я стоял у руля оружейного бизнеса, он хочет независимости и выгодных контрактов со мной, а еще его бесит мой отец.

Чон чувствовал в воздухе подвох, сложно было поверить в то, о чем рассказывал хён, но он лишь разок качнул головой, мысленно прося фатум помиловать их и исполнить то, чего хочет Мин.

— Ты должен спрятать Тэ, чтобы отец на нас не надавил, а Чансу перевезет Чимина на свою старую квартиру.

— Чансу с тобой за одно?

— Да, именно он и сливает мне всю инфу на счет действий отца, — Юнги встал, подошел к небольшой кофеварке и начал делать кофе, — я думаю, пока не стоит впутывать сюда брата Чимина, но ты скоро это сделаешь.

***

Тэхен теплый. Во сне он тихонько сопит и сжимает в объятьях плюшевого коричневого мишку, подаренного Чонгуком. Чон будит соню и целует обе щечки.

— У-уже утро? — Тэ сладко потягивается и Чон старается его не съесть, хотя и очень хочется.

— Малыш Тэ, сейчас глубокая ночь, — он говорит максимально гортанно, внюхиваясь в волосы омеги, — но я соскучился и хочу, чтобы ты сейчас поехал со мной.

— Куда? — смешинки пляшут в заспанных глазах.

— Секрет, — он чмокнул своего парня в губы, — возьми все нужное, мы уедем на несколько дней.

— А как же универ? — у Тэхена зародились смутные сомнения, но он решил быть предельно осторожным.

— Ну все, малыш Тэ, собирайся и доверься мне, — тон старшего не принимал возражений, и он довольно глядел на то, как омега вытянул из-под кровати небольшую спортивную сумку и начал собирать ее.

Чонгук отвез своего омегу к небольшому домику на краю Сеула.

— Где это мы? — Тэхен недовольно бурчал и слишком сильно хлопнул дверью такси, на что услышал шипение водителя и поспешил извиниться.

— Ты мне доверяешь? — Гук подошел к нему, глянул на то, как машина отъехала и взял лицо Тэ в свои руки. Он получил слабый кивок на свой вопрос и облегченно вздохнул. — Это дом моих родителей, у тебя слишком опасно и Юнги сказал защитить тебя.

— Почему я всегда чувствую себя изолированным домашним хомяком? — Тэхен начал громко возмущаться, ударил Гука по рукам и отвернулся от него в другую сторону, все также стоя перед домом.

— Пару дней, — мольба слышалась в голосе альфы, и он обнял младшего сзади. Тэ не сопротивлялся, знал, что бесполезно, что смысла идти против Чона и Юна нет и решил подчиниться воле своего альфы.

— Хорошо, но будешь должен, — Чонгук довольно развернул Тэ к себе и поцеловал легким касанием губ, когда услышал, как открывается входная дверь.

— Сынок, Чонгуки, веди гостя в дом, а не то простынет, — голос, такой же бархатный как у Гука, звал и располагал к себе с первого слова.

Чон не понял, когда именно ему пришла мысль привести Тэ именно сюда, но родной дом у него всегда ассоциировался с безопасностью и теплом. Он был уверен, что родители не откажут, поймут и не осудят. Первым возгласом папы было «омега беременный?», но отец поддержал решение сына и они вместе согласились приютить у себя его пару. Они хорошо отнеслись к Тэхену, а он взамен помогал Джанджи по хозяйству и часто играл с их пятимесячным ребенком, братом Чонгука, Чоныном. Он провел у них прекрасное время, но только скучал за домом, а Гук еще и забрал телефон и запретил кому-либо звонить вообще. Он приходил каждый день и совершенно не хотел уходить, то все время твердил, что здесь Тэ в безопасности, а на все вопросы отвечал «доверяй мне», что Тэхен и делал. На четвертый день Гук не пришел, он игнорировал все звонки своего отца и Тэхен почуял неладное. Он наяривал Юнги, но тот так же не брал трубку, а папе и отцу он не решился позвонить, ведь в голове все время крутилось предупреждение Чонгука никому не звонить. А Юнги всегда исключение, да и его номер наилучше сохранился в памяти.

***

Литры алкоголя, пьяные танцы и андеграунд. Рэп еще никогда не был таким грустным, а танцы такими чувствительными. Хосок забывался по-своему: вечеринки, омеги, пьяные игры на приставке вместе с Намджуном. Только Ким мог почувствовать его боль, только он мог разделить ее и не позволить тащить ее одному. Старший всегда поддерживал Хо, дразнил и язвил, что его надежда потихоньку спивается, на что получал пьяную улыбку друга и просьбу подлить, а то стакан «совсем пустенький». Намджун взял отпуск и игнорировал звонки Джина, который и так был слишком занят учебой и успокаиванием своего папы Тана, тот, кажется, уже целую реку Хан наплакал.

Хосок каждый день обещал себе рассказать обо всем папе, но заверения Кима, что «да проебешь все лечение и реабилитацию своими правдами неправдами», язык заплетался, но Хо посыл понял и продолжал молчать в тряпочку. Он редко наведывался к своему папе, однажды даже пошел на могилу к отцу, дорогу к которой подсказал охранник Юнги. Хосок пытался не распасться на мелкие кусочки плоти и хлещущей крови, а потому не ходил на могилу к Чимину.

В один из похмельных солнечных утренних часов в провонявшею алкоголем и перегаром квартиру вошел омега, он тут же поморщил чувствительный к запахам носик и пошлепал в гостиную, где прям на полу в обнимку спали двое альф в самом нижнем белье. Он открыл окна и, создав сквозняк, облегченно вздохнул. Пособирал грязную одежду и отнес в ванную, включил машинку и вернулся в гостиную, чтобы пособирать пустые бутылки. Хотелось поразбивать стекляшки об головы, что мирно сопели и он невольно умилился тому, как Хосок дрыгался во сне и сильнее прижимал к себе Намджуна, что-то бормотал.

Закончив с уборкой и развесив вещи, омега приготовил завтрак и, глянув на часы, решил, что встать в десять не так уж плохо для этих придурков, пошел их будить. Последний раз улыбнувшись двум алконавтам, он состроил максимально злобную моську, и, присев на корточки, принялся похлопывать парней по головах. Хосок застонал и перевернулся с бока на спину, а Намджун тяжело вздохнул и перевернулся на живот. Омега застыл, когда увидел, что сзади из трусов Джуна торчала открытая упаковка с вываливающимися презервативами, так противно оттягивающая ткань боксеров. Он поднялся на ноги и больно начал пинать обоих парней.

— Сука, да чтоб ты импотентом стал, Ким Намджун! — омега злился и так и норовил влепить сонному альфе, но, еле сдержав себя, прошипел: — завтрак на столе, мне можешь не звонить больше, иди и трахай кого хочешь, да хоть Хосока, — омега кричал и довольствовался тому, как их лица парней покосились и уже собирался уйти, когда Джун схватил его за лодыжку.