Несмотря ни на что

Тишину нарушал слабый сигнал какого-то медицинского прибора, от которого ко мне тянулись ужасные трубки. Не люблю я больницы. А то, что я в ней, не оставляло сомнений.

Я вздохнул слишком громко, наверное, поэтому близнец встрепенулся и, часто моргая сонными глазами, уставился на меня.

— Привет.

— Привет, — прохрипел я. Горло болело. Хотелось пить.

Брат, скорее всего, догадался об этом, так как протянул бутылку воды. Я предпринял попытки подняться, но слабость не позволила оторвать даже лопатки.

— Лежи, тебе нельзя двигаться.

— Сколько я здесь? — а еще хотелось узнать про Шона. И про то, как нас нашли.

Наверное, все отразилось на моем лице, поскольку брат поднял руку вверх, словно останавливая мой мысленный поток, и произнес:

— Три дня. В первый день тебе делали операцию, рана успела воспалиться, поэтому некоторое время тебе нельзя будет вставать. Вас нашли вовремя, поиски возглавлял Тед. Так что потом сможешь у него расспросить все подробнее. С твоим полковником все нормально, он отказался от госпитализации. Так, несколько ушибов, но что это для настоящего военного?

— А где он сейчас? — спросил я тихо. Я боялся услышать, что он больше не приходил. Боялся, что после той ночи — забыл.

— Главврач запретил посещения нашему отцу и твоему полковнику до тех пор, пока ты не придешь в себя.

— Почему? — удивился я.

Рик, смеясь, рассказал, как отец и Шон несколько раз на повышенных тонах выясняли, кто именно виноват в моем нынешнем положении. В итоге каждый остался при своем мнении. Но шум наделали знатный.

— Но знаешь, что-то мне подсказывает, что отец одобрил твой выбор, — заулыбался близнец. — Да и Тед сказал, что твой Грин — настоящий альфа.

Близнец засуетился, что–то доставая из сумки. Потом повернулся ко мне и объяснил:

— Командир части лично хотел тебя поблагодарить. Поэтому я немного приведу тебя в порядок, а потом сообщу, что ты очнулся.

Дальше брат без всякого стеснения избавил меня от больничной одежды, обтер тело мягкой тряпкой и так же аккуратно одел в уже приготовленную домашнюю пижаму. Сразу стало легче.

Когда Рик закончил все гигиенические процедуры, я обратил внимание, что около дальней стены на полу стояло множество букетов из разнообразных цветов.

— Рик, а что это за цветы? Такое ощущение, что умер, — сморщил я нос.

Так вот где источник моего головокружения. Такое смешение запахов просто невыносимо.

— Ну, почему сразу умер? — изобразил обиженное лицо близнец, якобы поправляя один из букетов. — Это еще не все, остальные пришлось раздать персоналу. А ты, оказывается, популярен в части. Правда, думаю, твой Грин быстро отобьет такой интерес.

— Унеси их. Голова болит, — попросил я.

— И эти? — с усмешкой поинтересовался брат, указывая на красивый букет полевых цветов.

«От Шона», — подумал я.

Может, потому, что он единственный, кто кроме семьи знал, какой именно у меня природный аромат. Или потому, что этот букет из обычных цветов выглядел так, словно большое чувство, собранное из маленьких понятных слов.

Я улыбнулся в ответ и отрицательно покачал головой.

Ближе к вечеру явилась такая делегация, что я сперва растерялся: отец, командир части, Джек и Шон.

Командир долго описывал все мои заслуги перед Родиной и армией в том числе. После, несколько тревожно поглядывая на отца, видимо опасаясь его реакции, предложил продолжить нести службу в его части в качестве пилота.

Я переводил взгляд с одного присутствующего на другого и так по кругу, возвращаясь обратно.

— Я согласен, — произнес я после окончания продолжительной речи командира.

На что тот довольно хмыкнул, отец, предполагая такой исход, остался непроницаем, а Шон явно растерялся от моего решения.

— Ну, вот и хорошо, — вытер командир взмокший лоб платком, — когда поправишься, мы обговорим все детали. А сейчас отдыхай.

И тучный мужчина спешно покинул палату, оставляя меня в кругу родных и близких.

Отец подошел ко мне и нежно поцеловал в щеку, как делал еще тогда, когда я был маленьким. Тема операции не поднималась, будто стороны уже все выяснили и решили. Ничего, я потом все узнал. Отец еще какое-то время поговорил о всяких мелочах и, сославшись на работу, повернулся к выходу. А потом, словно позабыв что-то, он встал вполоборота около самой двери и, глядя как будто на всех сразу и ни на кого конкретно, твердо произнес:

— Когда Алекс выздоровеет, мы соберемся у нас дома всей семьей.

Никто ничего не ответил, все молча смотрели на грозного альфу, привыкшего приказывать. А затем отец перевел взгляд на Джека.

— Надеюсь, в этот раз ты наберешься смелости и познакомишь нас со своей парой, — я растеряно смотрел на отца. Значит, он в курсе полковника Хейза, потому что о другой паре брата я не знал.

— И, Алекс, думаю, не стоит говорить, что твоему папе не надо знать всей этой правды, — и он картинно обвел руками вокруг, подразумевая, скорее всего, и мой обман, и операцию в целом, — У вас будет достаточно времени, чтобы придумать романтическую историю знакомства с полковником.

Следом за отцом ушел рассеянный Джек и слишком веселый Рик, наверное, уже в предвкушении интересного семейного ужина, оставляя нас с Грином наедине.

—Почему ты согласился? — спросил Грин, разрушая возникшую паузу.

— Потому что я доверяю вам, сэр, — ответил я, не отрывая от него напряженного взгляда.

— Шон. Зови меня Шон, — попросил он, опускаясь на стул, который до этого занимал близнец.

Я хотел уже спросить что-то, какую-то ерунду, лишь бы не молчать, но Шон опередил меня.

— Алекс, прости меня за все. За все эти месяцы. За поведение, недостойное твоего альфы. Ты доказал, что я не прав. Ты сильнее и смелее многих военных, что мне доводилось встречать. Я обязан тебе жизнью. Ты научил меня жить. Я не привык говорить красивые слова, но знай, что я все сделаю, чтобы ты не сомневался во мне. Потому что я люблю тебя, Алекс Райт.

— И я тебя, полковник.

Шон вымученно улыбнулся, видимо эти слова дались ему с трудом, и опустился горячими губами к моей руке. А я, запуская пальцы в его жесткие волосы, ласкал непослушные кудри.

«Как спокойно...» — мелькнула мысль, и я прикрыл глаза, растворяясь в родном запахе своего альфы.

Семейный ужин (конец)

Шон помог мне сесть в машину, бережно держа за руку. Затем, не обращая внимание на мое недовольство, щелкнул пальцами по кончику носа. Убедившись, что все хорошо, он устроился на водительском сиденье и повел машину в сторону дома родителей.

 — Можно было еще подождать, — ворчливо произнес я.

 — Ты уже не хромаешь, а тянуть дальше я не вижу смысла. Или ты боишься знакомить меня со своей семьей? — он улыбнулся, а у меня перехватило дыхание.

 — Было бы с кем знакомить! Ты уже почти всех знаешь.

 — Это верно. Но остался твой папа. И чтобы у нас все было хорошо, надо заслужить его доверие, — вновь усмехнулся Шон, наблюдая за дорогой.

Темные классические брюки выгодно подчеркивали его длинные ноги, а светлая шелковая рубашка сидела бесподобно.

 — Тем более я не уверен, что на нас вообще обратят внимание. Все лавры вечера будут принадлежать Джеку, — оторвавшись от трассы, он мельком на меня взглянул. Его лицо оставалось спокойным, что придавало уверенность и мне.

 — Да, мне даже немного жаль его, — не глядя, я был уверен, что Шон продолжает улыбаться.

Мы касались этой темы не в первый раз. И я был благодарен за поддержку Шона. Его отношение к моему брату не носило осуждающего характера, скорее присутствовало понимание и сочувствие. Как-то я спросил, почему он так спокоен.

«В последнее время у меня на многое поменялись взгляды», — только и ответил Грин.

И это было правдой — мы несколько раз проводили время вместе с Джеком и Скоттом, и Шон вел себя как ни в чем не бывало.

 — Твой Джек — хороший офицер и сильный альфа, но все, что касается его личной жизни… Прости, я не хочу тебя обидеть. Просто иногда мне кажется, что он ведет себя как омега.