Не любовь, а сплошное разочарование (СИ)

- Папа, - на выдохе произнес мальчик, с трудом заставляя делать себя шаг за шагом по темно-коричневому паркету с причудливым рисунком, волнами расходящемуся к углам комнаты.

      Ростислав Михайлов сидел в одном из кресел, лицом к окну и старался переварить картину, что узрел несколько минут назад. Получалось плохо. Развратный вид сына, облизывающегося с парнем, не шел из головы, мельтеша перед глазами, заставляя злиться и заводиться еще сильнее. Не успокоил расшатавшиеся нервы мужчины даже бокал виски, что теплым комком свернулся в желудке. Голос сына резко разорвал самоконтроль мужчины, заставив того подскочить с кресла и рывком приблизится к малолетнему поганцу. Ростислав не смог удержать себя, крылья, что вились за его спиной, захватили мужчину в свои объятия, сомкнувшись и образовав призрачный кокон из сплошной дикой ярости.

- Маленькая блядь, - прошипел он и отвесил подростку звонкую пощечину.

      В удар было вложено столько силы, что Анжей не устоял на ногах и упал на пол, прижимая руку к лицу. На щеке моментально проступил красный след широкой ладони. Мальчик всхлипнул, но не позволил слезинкам скатиться с испуганных глаз. Ростислав рывком поднял сына на ноги и нанес еще один удар в лицо, на этот раз кулаком. Анжей отлетел к двустворчатым дверям комнаты, глухо застонав, из рассеченной брови потекла тонкая струйка крови.

- Пап, не надо! – взмолился мальчик, понимая, что отец будет бить жестоко и сильно.

      Анжей впервые в жизни видел отца в такой ярости, и ему стало страшно, по-настоящему страшно. Горячая кровь медленно ползла по лицу, Анжей отодвинулся дальше, закрывая лицо, но новый удар пришелся в область живота, заставив мальчика подавиться вздохом и взвыть в голос. Звук расстегиваемой пряжки ремня, свист, и обнаженную кожу на шее обжег удар толстой кожаной полосы.

- Пап, прошу тебя, не надо! – зарыдал подросток, закрываясь от ударов, которые теперь сыпались градом.

      Ремень оставлял широкие красные полосы, а пряжка синяки и кровоподтеки. Боль была жгучей, яркой, острой, обидной и унизительной. Она жалила тело, разбивала душу, заставляя захлебываться слезами. Отец никогда не поднимал на Анжея руку, предпочитая решать все проблемы мирным путем. Мальчик верил в то, что родитель любит его сверх меры и поддержит в любой ситуации, поможет, если тот запутается, но то, что происходило сейчас, рушило все сложившиеся стереотипы. Анжей зверел, он орал, оскорблял отца, получая за каждое обидное слово новый удар. Кричал, что ненавидит и получал вновь. Из носа текла кровь, забиваясь в рот, заставляя тело сотрясаться в приступах тошноты. Физическая боль смешивалась с моральной. Вскоре избитый подросток оказался в коридоре, отец возвышался над ним черной горой. Мужчина тяжело дышал, его тело мелко дрожало. Ярость выплеснулась, и теперь перед ним в приступе безудержной истерики лежал избитый сын. Ростислав смотрел на подростка, плюющегося кровью, и не мог поверить, что сотворил это собственными руками. Обилие крови, размазанной по всему полу пугало до икоты. Он отбросил в сторону ремень, словно держал до этого в руках гадюку, и пошел на кухню за водой и аптечкой. Анжея нужно везти в больницу, но сначала необходимо обработать ссадины, что покрывали теперь все тело.

      Мальчик же, как только заметил, что угроза скрылась в стороне, собрал остатки всех сил, подорвался с пола, одел кроссовки и выскочил за дверь. Лифта ждать не стал, а быстро начал сбегать по ступеням. На одном из пролетов ноги подогнулись, и Анжей скатился с лестницы, получая очередную порцию синяков и болезненных ушибов.

На улице сгустились мутные сумерки. Мальчик бегом покинул двор и побежал, куда глаза глядят. Только бы как можно дальше от того монстра, в которого превратился его родной отец. Прохожие, дома, улицы слились в грязную картину, мелькающую перед глазами. Слезы высушились встречным ветром, в груди дикая боль и чувство предательства. Каждое движение растекается агонией по всему телу. Силы покидали с каждым рывком. Вскоре обессиленный, выжатый словно фрукт, который пропустили через соковыжималку, Анжей опустился на качели на детской площадке. Ночь накрыла город плотным покрывалом, тепло весеннего ласкового солнца сменилось на свежую прохладу. Но подростку было все равно. Холод, который он ощущал от каждого порыва ветра ничто, по сравнению с тем, что пожирал его душу. Мальчик провел ладонью по лицу, размазывая вязкую, загустевшую кровь. Отнял ладонь и тупо уставился на грязные разводы. В этот раз приступ тошноты сдержать не удалось. Анжея вырвало, тело долго содрогалось в болезненных приступах, выжимающих из парня последние силы.

- Эй, что с тобой случилось? – к мальчику подошли из-за спины и тронули за плечо.

      Сил, чтобы что-то ответить не было. Анжей только повернул голову и столкнулся взглядом с «пивными» глазами Степана. Мальчик был готов снова разрыдаться. За что судьба так поступает с ним? Степан был последним человеком, от которого мальчик хотел помощи.

- Анжей? – мужчина не верил своим глазам.

      Он рывком поднял мальчика на ноги и вгляделся в его лицо, чтобы убедиться в том, что ему не привиделось в темноте. Но мальчик действительно оказался сыном Ростислава. Весь в крови, на лице синяки, глаза опухшие, взгляд пустой. Степан испугался за мальчика, схватил того в охапку, не боясь испачкаться, и стал медленно покачивать, шепча какие-то глупости в черноволосую макушку. Все, только бы он не плакал. В голове пролетели предположения о том, что случилось одно страшнее другого. Степа слегка отстранился и принюхался, но от парня не пахло спиртным. Значит, это не пьяная драка.

- Что произошло? – шепотом спросил Степан, когда Анжей немного успокоился в его руках.

- Ничего, - буркнул тот в отвороты куртки мужчины.

- Тогда поехали, отвезу тебя домой.

      Разбираться с подростковыми проблемами сына Михайлова Степан не собирался. Раз мальчик добровольно не идет с ним на контакт, значит, пусть Слава сам справляется со своим ребенком.

- Нет! Не поеду! – Анжей с неведомой силой вырвался из его рук и отскочил на несколько шагов.

      Мальчик встал в стойку, сжал кулаки, а блеск в зеленых глазах пугал пуще его слез.

- Хорошо, домой не поедем. Куда тебя отвезти? – в голову Степана закрались нехорошие мысли относительно того, почему мальчишка украшен такими ссадинами и не хочет ехать домой, только до поры до времени он решил держать их при себе.

- Никуда! – огрызнулся тот, снова усаживаясь на качели.

- Ко мне поедешь? – спросил внезапно Степа.

      От такого предложения Анжей не смог бы отказаться ни за какие золотые горы.

- Поеду, - кивнул мальчик.

      Они пересекли темный двор, освещаемый только несколькими фонарями, и подошли к машине Степана.

- Подожди, - попросил мужчина.

      Мигнули фары, пискнула сигнализация, Степан открыл заднюю дверь и достал небольшую серую коробочку с красным крестом.

- Сядь на переднее сиденье.