Отражение: Миссия (СИ)

========== 13 ==========

— Нет, Мика, не снимай, — в который раз просил Барнс дочку, но та упорно стаскивала с ножки надетый носок. А Барнс упорно натягивал его обратно. Более спокойный Лекс свои снимать не стал, и тихо переворачивал страницы детской книжки, сидя на мохнатом ковре детской. — Вот, посмотри на брата, он же не снимает, и ты не снимай.

Барнс еще раз попытался надеть носок, но опять безуспешно.

— Мика, — строго обратился он к дочке, — или ты сейчас надеваешь носки, или ты остаешься сидеть одна в кроватке, а мы с Лексом пойдем играть.

Подумав, малышка сама попыталась натянуть носок, но у нее ничего не вышло.

— Вот, так-то лучше, — Барнс забрал носок и натянул его на маленькую ножку. Он опустил Мику на пол к брату. — Ну, иди играй.

Дети тут же занялись друг другом, а в детскую вошла Стэлла.

— Да, уже ухожу, — улыбнулся он. — Себастьян придет позже, но до твоего ухода. По поводу выходного на Рождество еще не знаю, извини. Все, я побежал.

— До свидания, Джеймс, — улыбнулась Стэлла, оставаясь с детьми.

Барнс быстро напялил на себя ботинки и куртку, которая ему досталась с прошлых съемок, собственно, лицом этого бренда он и был, и вымелся за дверь. У него были недельные съемки в заснеженных лесах, а до Рождества оставалось всего две недели.

“Лапушка, я уехал. Уже скучаю” — скинул Барнс сообщение Себастьяну.

Себастьян с Кайлом были у ветеринара. В последнее время Кайл совсем плохо ел, у него вздулся живот, и Себастьян пошел с собакой к врачу.

“Жду тебя, котик!” — ответил Себастьян, и тут их с Кайлом вызвали в кабинет.

Кайла осматривал врач, который наблюдал его последние шесть лет. Себастьян как ответственный владелец водил собаку на плановые осмотры каждые полгода. Последний был пять месяцев назад.

Врач был встревожен — это Себастьян видел. Кайла отправили на УЗИ, взяв анализ крови и соскоб из пасти.

— Что с ним? — спросил Себастьян. — Все плохо?

— Ну, Кайлу уже много лет… — врач снял очки и потер глаза. — Извините. Подождите в приемной, пожалуйста. Или возвращайтесь часа через два. Будут готовы результаты.

— А Кайл?

— Пусть пока останется у нас.

“Кажется, Кайл серьезно болен”, — написал Себастьян Баки.

“Мне жаль”, — Барнс не знал, что написать, стоило как-то поддержать мужа, но в голове не было ни единого слова, приличествующее случаю. “Ты как?”

В данном случае, хоть Кайла было и жаль, Себастьян волновал Барнса гораздо больше.

“Я пока в дороге, ты пиши, если что. Жаль, не могу быть рядом с тобой”.

Два часа Себастьян гулял и играл с детьми, стараясь отвлечься. А потом вернулся в клинику.

Кайл лежал на подстилке в кабинете врача и радостно забил по полу хвостом, увидев обожаемого хозяина, но не встал. Себастьян подошел, погладил его. Кайл лизнул ему руку.

— Что с ним? — спросил Себастьян у врача.

— Рак желудка, — ответил врач. — Стремительный и, увы, уже неоперабельный. Метастазы в кишечник, в печень и поджелудочную железу.

Себастьян застыл, глядя на Кайла. Потом посмотрел на врача.

— Он… Ему больно?

— Да. Поэтому я предлагаю вам прекратить его страдания. Он уже не может есть, а дальше будет только хуже.

Себастьян почувствал, как на глазах выступают слезы.

— Я… понимаю, — шепотом сказал он. — Хорошо. Завтра. Я… заберу его попрощаться с детьми. И завтра вернусь.

“Кайл умирает” — написал Себастьян Баки. — “Рак. Завтра придется усыпить”.

“Лапушка, мне так жаль(“

Барнс не представлял, что можно написать в такой ситуации. Кайл был с Себастьяном задолго до его появления, он был членом семьи, и сейчас Барнс был в растерянности, потому что ему тоже будет не хватать милой собачатины.

“Я отведу его домой попрощаться с детьми, а завтра — все”, — ответил Себастьян.

“Что скажешь мелким?”

Дети тоже любили Кайла, но пока проявляли к нему интерес, только если видели. Барнс предполагал, что они и не вспомнят о нем уже завтра. Про Стива они забывали, когда он от них прятался.

“Что завтра Кайл навсегда уйдет в поля счастливой охоты”

Себастьяну было очень плохо. Он знал, что Кайл не будет жить вечно, но расставаться с ним было невыносимо тяжело.

Это перекидывание сообщениями выбесило Барнса, потому что он не мог услышать, насколько его мужу плохо, и он позвонил.

— Говори, я тебя слушаю, — просто сказал он, когда Себастьян ответил.

Себастьян сглотнул. В горле стоял ком.

— Я вот думаю, может, если бы я обратил внимание раньше… — начал он и оборвал фразу.

— Что сказал ветеринар? — решил узнать Барнс, потому что без информации невозможно было выстроить убедительную линию успокоения. Но не попытаться как-то успокоить он не мог. — Себастьян, ты ни в чем не виноват, это просто случилось.

— Что это ураганный рак. Метастазы уже везде. Кайлу больно. Надо усыплять. Не лечится.

Себастьян говорил короткими рваными фразами. Он шел с Кайлом на поводке домой — пес еле ковылял — и плакал, сам этого не замечая.

Барнс слышал, что сейчас творилось с Себастьяном, по голосу, по дыханию, по интонациям. Он слишком хорошо его знал, чтобы не понять, что происходит, и бесился от бессилия хотя бы просто оказаться рядом и поддержать.

— Я понимаю, Себастьян, для тебя это все очень неожиданно, но, лапушка, ты же понимаешь, что это бы все равно случилось? Тебе надо отпустить Кайла, — как можно ласковее говорил Барнс. — Я тебе очень сочувствую, мой хороший. Хочешь, я все брошу и приеду к тебе?

— Котик, у тебя работа. Оставайся. Я справлюсь, — пообещал Себастьян.

— Нахуй мне эта работа, если я не могу быть с тобой, когда тебе плохо и нужна поддержка? — спокойно поинтересовался Барнс, понимая, что если он похерит из-за Себастьяна свою работу, то тот не обрадуется, а расстроится ещё больше. — Не плачь, лапушка. Я вернусь через неделю.

— Я… я справлюсь, котик. Спасибо.

Перед домом Себастьян вытер слезы, взял Кайла на руки и открыл дверь.

Барнс убрал телефон в карман и задумался. Ему совершенно не хотелось оставлять сейчас Себастьяна одного, хотя дети должны были его занять и хоть немного отвлечь от Кайла. Но все равно, Себастьян оставался один, и Барнсу это не нравилось.

С фотографом они были в дружеских отношениях, он уже снимал Барнса несколько раз, поэтому Барнс подсел к нему.

— Джим, слушай, ты сможешь меня отснять за оставшиеся четыре дня? — без предисловий спросил он.

— Смочь-то смогу, а что такое? — Джим весь обратился в слух.

— У меня дома маленькая, но от этого не менее пиз… хреновая проблема, которая требует моего вмешательства. Я на своей машине приеду завтра к вечеру. Ехать всего пять с половиной часов, — быстро заговорил Барнс. — И если да, то я хочу сейчас соскочить, вернуться в Нью-Йорк ну и…

— Договаривайся с Долли, она у нас тут всея организатор. Но я тебя отснять успею, еще время останется, так ей и скажи, — согласился помочь Джим.

С Долли тоже все прошло гладко, Барнс просто сослался на детей, и женщина растаяла и разрешила такое вопиющее нарушение всего и вся.

В Хардфорде его высадили, и Барнс довольно легко нашел попутку прямо до Нью-Йорка. Наверное, пожалели мужика в легкой куртке зимой.

Себастьяну о том, что он приедет, Барнс ничего говорить не стал, пусть хоть один сюрприз этого дня будет для него приятным.

Себастьян так удивился, когда Баки приехал, что даже не смог ничего сказать. Просто повис у него на шее, чувствуя, что колени слабеют.

Барнс быстро скинул куртку и ботинки, подхватил Себастьяна на руки и уселся с ним на диван, прижимая к себе.

— Если моя работа будет мешать мне быть с тобой, когда тебе плохо, я нахуй брошу всю эту работу, но буду с тобой, запомни это, — сказал Барнс.

— Сходишь со мной завтра к ветеринару? — спросил Себастьян.

— Именно для этого я и вернулся, — Барнс поцеловал Себастьяна в висок, прижимая к себе, словно у него на коленях сидел не взрослый здоровый мужик, а хрупкая девица. В чем-то для Барнса так и было, не в плане девицы, а в плане хрупкости. — Я с тобой схожу завтра, куда хочешь, но вечером уеду. Что мелкие?