Точка отсчёта (СИ)

— Знаешь, а я, кажется, помню, — ответил я, выхватывая из сознания вспышками то странное, что случилось со мной. Во сне или наяву? Или в какой-то другой реальности? Или не со мной? — Только очень смутно и как-то странно, такими, будто бы застывшими кадрами. И, кажется, я снова видел тебя там, в Визжащей хижине. Откуда это всё, ты знаешь?

— Могу строить догадки, но не знаю наверняка. И спросить, кажется, не у кого, — отозвался он.

— Может, у Фрэнка Донована? — я тоже, как и Северус, не понимал, что произошло, и так же мог только строить догадки, — а как я оказался на полу?

— Как только ты произнёс эту странную шипящую фразу, на змеином языке, — пояснил Северус, — ты тут же отклонился назад и рухнул, как подкошенный, на пол, как будто бы тебя выключили. Я испугался — думал, ты себе голову разобьёшь, или сломаешь что-нибудь.

Падение начисто изгладилось из моей памяти. Я просто очнулся на полу. И всё. И не знал, как тут очутился.

— Ну, видишь, как хорошо, что голова у меня крепкая! Наверно, потому, что мозгов в ней мало, — почти смеясь, сказал я.

Он улыбнулся и положил свою тяжёлую руку мне на плечо:

— Веселитесь, мистер Поттер, да?

— Да ты ж сам всё время говорил, что я безмозглый, ещё в Хогвартсе, помнишь? — тут же парировал я.

— Помню, — с грустью отозвался он, — прости меня, Гарри.

Я даже рот открыл от удивления. Ничего себе! Услышать от профессора Снейпа слова извинения? Я поморгал, ущипнул себя за запястье — реальность осталась прежней. Кажется, я не сплю. Похоже, он заметил и моё удивление, и мои манипуляции со щипками, и, немного смущаясь, снисходительно сказал:

— Неужели в школе я был таким уж чудовищем?

— Ещё каким! — немедленно отозвался я.

И вдруг мне снова стало смешно. Сижу тут в одной постели с профессором Снейпом, своим бывшим преподавателем зельеварения, по уши в крови, называю его по имени и безмерно радуюсь тому, что он жив. Расскажи мне кто о подобном в Хогвартсе, я бы счел его ненормальным.

— Так как ты себя чувствуешь? — я перестал подхихикивать. — Может, попробуем добраться до ванной? Ну, если ты хочешь. Я так ужасно хочу помыться, чешется ведь всё. Кажется, это сейчас единственный способ хоть как-то привести себя в порядок, потому что с моими магическими силами дела обстоят не очень. А у тебя?

Он чуть посерьёзнел и сказал с грустной улыбкой:

— У меня всё так же. Я почти сквиб, Гарри.

У меня дрожали колени, ноги были совершенно ватные, собственное тело я ощущал как-то странно, как чужеродное, но смыть с себя засохшую кровь, пот и усталость хотелось почти нестерпимо. Мы шли к ванной в четыре ноги, очень медленно, я обхватил его за талию, он положил мне свою руку на плечо, механически переставляя непослушные ноги.

— Давай, иди, ты первый, — сказал я Северусу, опустив глаза.

О том, чтобы находиться в ванной вместе, я совершенно не подумал. Точнее, очень даже подумал, от чего тут же покраснел до ушей.

— Может, пойдешь первым? Ты ведь еле на ногах держишься, — кажется, он тоже был изрядно смущён.

— Ничего, я тут посижу, на пороге, заодно послушаю, чтобы ты там не грохнулся, — от неловкости я снова начал смеяться и шутить невпопад, — только ты не закрывайся, ладно? На всякий случай.

— Ну, хорошо, — кивнул он и неспешно скрылся за дверью ванной.

Я услышал, как после некоторой заминки (вероятно, он просто снимал одежду) открылся кран, и застучала вода.

Я медленно сполз и прислонился затылком к прохладной стене. Сначала я думал просто вытянуться на этом полу, но понял, что в таком положении уснуть для меня будет раз плюнуть. Поэтому я просто сидел, стараясь не закрывать глаза, чтобы не задремать. В голове вяло перекатывались разные мысли.

Что с нами произошло? Что это было? Со мной? С ним? У кого спросить? У Фрэнка? Может быть, он знает? Мне что, и правда удалось его как-то расколдовать? Вылечить? Навсегда? Или это вернётся? Сколько у него есть времени? У нас? Восстановятся ли мои силы? Может быть, я просто забрал его немощь себе? Даже если так, то оно всё равно того стоило. Одно то, что ему уже не больно… Он так привык к этой боли, так привык жить с ней практически постоянно. Столько времени! Почти год! Это просто немыслимо! Урывками, короткими перебежками. От заклинания до маггловского шприца… И снова, и снова. Надо бы выяснить, конечно, что его сейчас ждёт. И меня. Только не понятно, у кого спрашивать. Ну, будем пробовать выяснять у всех, у кого только возможно. Может, Гермиона что-то про это знает. Скорее всего, нет, но, возможно, она поможет мне разобраться. Она ведь любит сложные задачки.

Я и не заметил, как, бесшумно открыв дверь, на пороге ванной появился Северус, завёрнутый в большое тёмно-синее полотенце. В контрасте с насыщенным цветом махровой ткани, лицо его казалось пергаментно-белым. Повязки на его шее не было — видимо, он тоже её снял. И сейчас я видел, что края не заживающих прежде ран сомкнулись, образуя кривые чернеющие шрамы.

— Иди, мойся, — сказал он сухим бесцветным голосом.

— Давай, я помогу тебе дойти до кровати, — мне казалось, что он вот-вот упадёт.

Но он вымученно улыбнулся:

— Ну, уж нет, мистер Поттер, вы не ляжете со мной в постель, имея такой гм… — он пожевал невысказанное слово, — такой плачевный вид. На самом деле, если хочешь, иди в душ, я тебя тут подожду, а можешь не ходить, меня не смутит, если ты по-прежнему будешь весь в крови. Ты же знаешь, я чудовище. А такую репутацию периодически нужно поддерживать.

Я нервно хихикнул. Если он способен шутить и почти ехидничать, то всё в порядке. Поэтому я оставил его, прислонившегося к стене, а сам отправился в душ, обещая себе управиться с водными процедурами как можно быстрее.

Смыть с себя липкий пот, высохшие кровавые пятна и весь этот долгий-долгий день было невероятно приятно. Мне хотелось стоять под этими упругими струями воды вечно, но я знал, что он ждёт меня, поэтому постарался не разнеживаться.

Обратно до кровати мы добрались, развив максимальную скорость, на которую только были способны, — видимо, нам обоим очень хотелось принять горизонтальное положение побыстрее. Постельное бельё тоже было в крови (какая же всё-таки это вездесущая субстанция!), но тут уж пока поделать было ничего нельзя. Я быстро перевернул его подушку другой стороной, да и всё. И мы оба улеглись, ровно так же, как и лежали до этого: я — головой у него на груди, прижимаясь к его левому боку, он — на спине, обнимая меня одной рукой. Оба в полотенцах, оба, кажется, ужасно смущаясь. В этом было что-то странно домашнее и удивительно чувственное — засыпать рядом. Почти кожа-к-коже, я касался горячим ухом его груди, слышал, как бьётся его сердце, и моё собственное — замирало в такт.

— Давай попробуем поспать, — тихо сказал он.

А у меня и так уже слипались глаза. Я почувствовал, как он наклоняется и целует меня куда-то в макушку. Так легко, так невесомо… И я услышал совершенно невероятные слова, сказанные едва различимым шёпотом. Похоже, он думал, что я уже сплю:

— Гарри… мой Гарри.

И у меня перехватило дыхание. В этом было столько невероятной нежности! Я снова обнял его покрепче и ощутил, как его и меня медленно обступает и убаюкивает тёплая темнота этой ночи.

А утром, которое на самом деле было уже глубоким днём, я проснулся от того, что явно почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Открыв глаза, я увидел Кричера, который просто стоял посередине комнаты и внимательно смотрел на нас обоих.

— Кричер, в чём дело? — мой голос со сна был хрипловатый и, кажется, слегка испуганный. Он что, теперь так и будет являться к нам запросто без стука, без спроса? (Гм… Да, как быстро я сделал из комнаты Северуса «нашу»).

— Хозяин Гарри болен? — спросил мой домовик, понизив голос, и я, наконец, понял, что, кажется, он просто за меня волнуется.

—Кхм… — я попробовал откашляться, — если честно, я не знаю, но, кажется, всё-таки нет.

Я увидел, как Северус тоже проснулся, открыл глаза и внимательно наблюдает за нашей беседой. В глазах его плясали весёлые искорки — кажется, в душе он искренне веселился. Вот уж не думал, что мне доведётся наблюдать за такими метаморфозами, отображающимися на лице своего бывшего профессора!