История Винсента Робертса (СИ)

— Лука — это имя дал мне Маркус, когда мы встретились очень давно. Тогда у меня не было имени. Вернее, я его не помню.

Зачем он рассказывает мне это? Я растерялся, но лежал, не двигаясь, и слушал.

— Фамилия Ван Холкам досталась мне от жены, которая давно уже умерла. Ее убили эти сукины дети из Королевского Ордена. Как же я ненавижу их! Выпотрошил бы каждого, — Лукас рыкнул и скрипнул зубами, но потом поборол в себе ярость и выдохнул. — Я хотел умереть тогда. У меня ничего нет своего. Ни прошлого, ни будущего. Я даже не уверен, что это настоящее принадлежит мне, а не чья-то дурацкая выдумка.

Внутри все сжалось, интуиция забила тревогу, я даже дышать стал медленнее. Казалось, одно неверное слово или движение, и его спокойствие лопнет как мыльный пузырь, и вырвется настоящее чудовище, столкнуться с которым я не хотел бы никогда.

Лукас склонился надо мной так низко, что я не смог бы пошевелить головой не задев его лица. Одно мгновение и моя жизнь будет кончена. Почему-то мне вдруг стало страшно, по коже забегали мурашки.

— Теперь ты должен понять причины моей ненависти к этому чертовому миру. В нем нет справедливости, и поэтому я еще жив.

Расстояние сократилось настолько, что когда он открыл рот и выдохнул, дыхание обожгло мои губы. Я замер, не в силах оторвать взгляда от его потрясающих серебряных глаз. В голове лихорадочно заметались мысли, одни вопросы, и главный из них: что мне делать? Его запах дурманил голову уже настолько, что начинал пьянить похлеще вина, а я ведь только начал трезветь. Я вцепился пальцами в кожу дивана, пытаясь дышать уже через раз, чтобы не сорваться и…

«Господи! — взмолился я про себя, — Умоляю, избавь от такого сумасшествия, иначе случиться что-то непоправимое!»

Все внутри меня завопило, губы и горло пересохли, я тяжело сглатывал, безуспешно пытаясь выровнять сбившееся дыхание, перемежавшееся судорожными всхлипами. Не смотреть на него, на эти такие знакомые и родные черты, не встречаться взглядом. Надо просто закрыть глаза и станет легче. Сквозь ресницы я все еще видел его лицо, он продолжал изучать меня, я кожей чувствовал, как его взгляд скользит по мне. Слишком близко, искушает… Его дыхание снова опалило мои губы, по телу разлился еще более сильный жар, я открыл рот, хватая воздух. Мне казалось, я сошел с ума, но, весь мой мир резко сузился до одной единственной личности в моей жизни. И сейчас я готов был душу дьяволу продать за прикосновение к Адамсу. Именно к нему, а не тому, кто передо мной.

Мир перевернулся вверх тормашками, когда я ощутил прикосновение прохладных губ к своим. Все напрочь вылетело из головы, я не помнил где я и с кем. Пальцы вплелись в жесткие волосы, тело выгибалось навстречу касаниям холодных рук. Ужасно не хватало воздуха, будто эти губы вытягивали его из меня. Я свихнулся, точно сошел с ума, спятил, обезумел, но не мог разорвать поцелуй, хотя внутри меня все кричало об опасности.

— Имя… — шептал кто-то совсем тихо, едва разборчиво.

Я понимал, что происходит что-то странное, совсем не то, чего я хочу, что-то неправильно.

— Назови имя.

Не тот. Я попытался взять себя в руки и оттолкнуть его, упираясь в плечи, но это оказалось не так уж просто. Лукас до боли впивался в меня пальцами, вжимая всем телом в мягкий диван.

— Мое имя…

Страх сковывал все тело, стоило на мгновение представить, чем это может закончиться.

— Рэй! — из последних сил выдохнул я.

В одно мгновение весь мир полыхнул яркой вспышкой, из легких выбило воздух, я почти перестал чувствовать свое тело, только захрустело что-то внутри. Появился привкус собственной крови во рту. До слуха донесся ужасающий, пробирающий до самой глубины вопль, наполненный душераздирающей болью. Это я кричу или кто-то другой? Отчаяние затопило мое сознание окончательно.

— Лука, остановись! — в сознание ворвался басистый голос Ло, но я уже почти ничего не видел, глаза застилала кровавая пелена, было так больно, что я почти не мог дышать, только хрипел, чувствуя, как горло заполняет кровь.

Раздался рык, звук какой-то возни, грохот. Из последних сил я пытался еще цепляться за реальность, казалось, что если закрою глаза, то мир исчезнет окончательно. Да и черт с ним!

— Придурок! Психопат! Посмотри, что ты наделал! О… — Рудольф обреченно выдохнул. — Мой любимый диван! Он уничтожен!

— В жопу твой диван! — хрипло отозвался Ван Холкам, в голосе чувствовалось напряжение.

Кровь заполнила легкие, я прекратил дышать, только булькал и всхлипывал. Краткий миг я видел себя в зеркальном потолке. Тело было изломано, неестественно вывернуты руки. Сломанные кости торчали наружу, порвав одежду. Подо мной на красивом светлом мраморном полу расплывалось огромное багровое пятно.

Я заметил, как Лукас подошел ко мне, а потом все снова расплылось, превращаясь в неразборчивые цветные кляксы. Попытавшись сделать еще один вдох, я не смог, только кровь густыми комками полилась изо рта. От боли мозг отказывался воспринимать реальность целиком, только обрывками. Но я понимал, что сделал что-то страшное, от чего Ван Холкам взбесился, потеряв голову, и чуть не убил меня. И если бы Ло не остановил его в последний момент, я был бы уже мертв.

Прохладные пальцы коснулись лба, это все, что я смог разобрать, перед глазами совсем потемнело.

— Отдай мне одного обращенного, не волнуйся, выживет… — услышал я искаженный голос Лукаса перед тем как окончательно погрузился в забытье.

Снова невыносимая боль во всем теле, я едва мог дышать, руки и ноги не двигались, только пальцы, совсем чуть-чуть. К горлу подступил ком и сдавливал его так, что каждый вдох отдавался клокочущим ощущением в груди. Я расслышал шум мотора и опять знакомая музыка, в салоне привычно пахло табаком. Машина немного дернулась на неровной поверхности, я стукнулся головой об стекло, но мне было плевать. Я вспомнил, что случилось, перед тем как Ван Холкам взбесился и чуть не убил меня. Я заслужил это и должен был умереть.

— Когда все закончится, — монотонно заговорил Лукас, — я убью тебя.

И хотя он говорил это ровным спокойным голосом, словно ему на все наплевать, я чувствовал отголоски боли, которую он пытался скрыть. Как похоже на Рэя. Лишь видимое безмятежное спокойствие, но внутри все кричит и разрывается от боли. Я виноват, знаю.

Когда я разлепил глаза, то увидел, что уже совсем темно. Опять ночь, шоссе и мы. Я уткнулся носом в воротник чьего-то плаща и погрузился в себя, полностью отключившись от болезненной реальности.

«Приди ко мне…» — раздался странный шепот где-то внутри, впервые я разобрал слова, а потом густая чернота все заволокла.

— Думаю, что следующим пунктом их путешествия будет Чикаго, — произнес себе под нос Маркус, изучая карту.

— Вполне предсказуемо, — буркнул Нерон, пожевывая фильтр сигареты.

— Главное успеть их перехватить раньше Адамса. Иначе… Мне даже представить страшно, что там будет, — напряженно произнес Даниэль Росс, бледный как призрак.

Пару часов назад позвонил Рудольф Ло и сообщил о том, что Лукас был в Детройте и обо всем, что там случилось. Но Россу казалось, что в своем пересказе Маркус намеренно упустил некоторые детали, и это беспокоило больше всего.

— Разиил сказал, что поможет, если этот придурок решит пересечь границу, почуяв, что мы у него на хвосте. Канадские леса не шутка, он в них как в родной стихии, потом хрен поймаешь, — Нерон сделал глубокую затяжку и, не глядя, ткнул сигаретой точно в пепельницу на столе.

— Надо позвонить Адамсу и немного подкорректировать его маршрут, увеличить ему путь, так сказать, если он сам еще не догадался, куда гнать, — Маркус вытащил свой телефон. — А то мы можем не успеть раньше него даже на самолете.

— Я постараюсь предупредить охотников из Чикаго, чтобы они проследили за ними, но без крайней необходимости даже не приближались, — Росс тоже достал мобильный и направился к выходу из гостиной.

Альберт стоял у стены, скрестив руки на груди. Он, конечно, не имел ничего против таких высокопоставленных гостей, но его немного смутило то, что они выбрали именно его дом, как свою штаб-квартиру. Нет, конечно же, он хотел помочь Робертсу и Адамсу, и даже в душе наделся, что все хорошо закончится, однако в данный момент его внимание было сосредоточено на немного другой проблеме — Нерон в ковбойских грязных сапогах стоял на его дорогущем персидском ковре.