Он видит, как они летят (СИ)

(В восьмую главу были внесены некоторые изменения).

Chapter XI

Локи обнажен. Только на бедрах небрежно завязана заскорузлая, бурая от крови тряпка. Маг стоит не шевелясь. Смотрит провалами глазниц. Кожа вокруг них изуродована таким образом, словно он сам вырывал глазные яблоки, расцарапывая ногтями тонкую кожу. А губы... Рот младшего аккуратно зашит тонкой золотой нитью.

Черные волосы отросли и теперь неровными прядями свисают до лопаток.

На бледной, будто у мертвеца коже проступили словно трупные пятна. Хотя... Почему «словно»? Это они и есть. Кошмарные, расползшиеся по груди, животу...

Бог Грома делает шаг, под ногами скрипит лед. А Локи растягивает в улыбке сшитые губы. Выступает темная, почти черная кровь. Катится по подбородку.

– Локи? – громовержец говорит это почти шепотом, но голос разносится эхом, отдается от ледяных скал.

Маг склоняет голову набок, проводит пальцами по ниткам, размазывает кровь. А потом вдруг тоже делает шаг навстречу. Босые ноги Бога Безумия не оставляют на инее следов.

Локи подходит совсем близко, почти вплотную. Холодные влажные пальцы касаются ладони громовержца. Маг поднимает руку Тора и подносит к своим губам. Ведет по ним, заставляя почувствовать скользкую от крови надорванную плоть.

– Что происходит?! – Тор пытается выдернуть ладонь из руки брата. – Это сон?! Это ведь нереально!

Маг пожимает плечами и улыбается. А в голове звучит:

– Как захочешь. Сон – это та же реальность, только в твоей голове.

– Почему твой рот...

– Это твоя голова, – окровавленные зашитые губы снова растягиваются в жуткой улыбке. – Так ты меня представляешь.

– Ты реален? – Тор сжимает пальцы на испятнанном грязью плече младшего.

– Для тебя – да, – Локи накрывает его руку своей. – Ты ведь чувствуешь.

– А для тебя? – Бог Грома чувствует себя абсолютно беспомощным перед всем этим безумием. На любой вопрос получать ответ, вызывающий только новый вопрос.

– Хочешь узнать, вспомню ли я это, если ты спросишь, когда проснешься? – маг медленно моргает, на секунду скрывая темные провалы.

– Да, – громовержец сглатывает, закусывает губу. Лицо брата наводит ужас. То, что Локи может быть таким.

– Когда солнце взойдет на западе, – Бог Безумия опять улыбается. – Просто помни. Если захочешь, чтобы Я вспомнил.

Тор вздрагивает. Сжимает кулаки. Перед глазами встает залитый солнцем сад, травяной ковер... И Локи, сжимающий в руках тонкую книжонку.

– Что это ты читаешь, затворник?

Бог Грома с болезненной отчетливостью слышит свой насмешливый голос. Издевка, желание унизить. Так говорят с врагом.

И тихий, но очень спокойный голос младшего в ответ:

– О том, чего никогда не произойдет.

– Когда солнце взойдет на западе? – Тор смеется. – Или о том, как ты станешь моим братом?

– Не надо! – голос в голове буквально выкрикивает эту просьбу. И уже спокойней добавляет:

– Не надо вспоминать это сейчас. Иначе будет больно.

Тор резко подшагивает к брату, вцепляется в его плечи и... судорожно втягивает воздух, разом растеряв все слова – из пустых глазниц катятся прозрачные крупные слезы.

– Ну, ты чего? – растеряно бормочет Бог Грома, неловко стирая влагу со щек младшего. Он вдруг понимает, о какой боли сейчас говорил Локи. И о чьей.

– Все время норовишь решить проблему грубой силой, не разобравшись толком, – зашитые губы кривятся в некрасивой усмешке, – когда же ты поумнеешь?

А Тор осторожно касается волос брата, приглаживает черные пряди и мягко прижимается губами к мокрой от слез бледной щеке. Целует холодную кожу и буквально чувствует, как перетряхивает худое тело младшего. Если бы Тор не держал его – маг бы отшатнулся, но громовержец ласково скользит ладонью по обнаженной, покрытой пятнами спине, перемещает руку на талию младшего, притягивает его к себе. Касается изуродованных, словно обожженных век, разглаживает тонкие брови, поражаясь с какой легкостью, он мог дотронуться так до брата гораздо раньше. Тогда, когда безумие и тьма еще не поселились в сердце Локи.

Маг гордо вскидывает подбородок и чуть отворачивает голову. А Бог Грома просто скользит губами по острому подбородку, целует безобразное черное пятно, расплывшееся на скуле. И осторожно прикасается губами к уголку изуродованного нитками рта младшего. Локи судорожно вздрагивает, упирается ледяной ладонью в грудь громовержца.

– Почему ты не веришь мне? – шепчет Тор, накрывая его ладонь своей.

– Это твой сон, – Бог Безумия отчаянно дергается, – я не могу прочесть твои намерения! Как я узнаю, что все это не ложь?!

Тор мягко берет брата за подбородок, чуть поворачивает его голову, чтобы на изуродованное лицо падал хотя бы тот скудный свет, что есть и осторожно дотрагивается до грубых стежков.

В голове звучит издевательский смех:

– Неужели ты думаешь, что я не пробовал?! Когда читаури... заключали со мной договор, у меня было время попрактиковаться. Поверь, эту нить порвать нельзя.

– Читаури? – от неожиданности Бог Грома чересчур сильно дергает узелок и Локи глухо стонет, сцепляя пальцы на запястье громовержца. А в сознании раздается издевательский смешок:

– Он сказал, что я должен хоть немного соответствовать тому, что обо мне пишут в мидгардских книжонках, – маг безжалостно с нажимом проводит пальцами по губам. – Он шил и рассказывал мне их мифы. Говорил и говорил... – Локи начинает нешуточно трясти, – а я дергался на крюках, как марионетка и не мог даже закричать!

Тор сжимает зубы, судорожно прижимает ладонь ко лбу, пытаясь хоть немного успокоить боль, причиняемую голосом брата в голове.

Слова мага обретают плоть. Кровавые кадры мелькают, словно в калейдоскопе, и Тор падает на колени, не в силах сдержать этот поток.

И в покоях Бога Безумия раздается мучительный, полный боли крик. Локи корчится на полу, прижимая к груди трясущиеся руки. А воспаленное сознание, будто в издевку, в деталях воспроизводит кошмарные ощущения и картины.

Тут безумно жарко. Так, словно под ногами находится готовый извергнуться вулкан. Но Локи не чувствует. Есть только боль. Боль от впившихся в тело крюков, от сквозных ран, от незаживающих ожогов, от рваных ран на бедрах. А перебитые вывернутые пальцы тянут ноющей болью от самого слабого движения. Маг уверен, что суставы раздроблены в мелкие осколки. Впрочем, как и колени. Локи даже боится смотреть вниз, зная, что сквозь вспухшую посиневшую кожу, наружу торчат осколки раздробленной кости.