Переговоры (ЛП)

Кеноби фыркает.

— Конечно нет, Энакин. Это было бы глупо. Мне просто нужно разобрать кое-какие работы для университета, вот и все. Я собираюсь вести онлайн-лекции в следующем семестре, я должен представить программу и доработать список участников и…

— Не ври мне, Оби-Ван! — злится Энакин, перебивая. — Я знаю, что все это из-за чертового дела! Ты думал о нем все утро!

— Я не вру! Мне правда нужно разобрать работы. Я откладывал это несколько недель, и пока я собирался, декан звонил мне и просил приехать и закончить с этим.

— Но?

Оби-Ван морщится.

— Но да, это частично связано с делом.

— Я так и знал! Ну твою мать, Оби-Ван!

— Я не могу просто позволить кому бы то ни было сходить с ума, Энакин! — рявкает Кеноби. — Это моя работа. Мои создания. Этот человек убивает невинных людей, и для чего? Чтобы запятнать мое имя?! — Он продолжает: — Ты прекрасный детектив, Эни, лучше, чем кто-либо другой в управлении. Если бы мне удалось добыть копии файлов, готов поспорить, что ты бы мигом нашел виновного. Прежде чем он убьет еще нескольких невинных граждан от моего имени!

— Поверить не могу, что мы спорим об этом, — стонет Энакин, закрывая лицо и проводя по нему руками. — Как ты вообще планируешь достать эти документы? Зайти в полицейский участок и мило попросить, надеясь, что они не догадаются, что ты бывший сосед их пропавшего детектива.

— Если бы я знал тебя хуже, подумал бы, что ты меня недооцениваешь.

Подняв взгляд, Энакин встречается с глазами Оби-Вана впервые за весь их разговор. Тот смотрит на него почти вызывающе, напряженно ожидая ответа Энакина. Он вздыхает, понимая, что ему не переиграть Кеноби.

— Просто… будь осторожен, ладно?

Кеноби ухмыляется, подходя ближе, чтобы украсть быстрый поцелуй, уворачиваясь от ответного шлепка Энакина.

— Я всегда осторожен, Дорогуша.

Потом он выходит за дверь, и Энакин снова остается один.

***

Вечером начинается шторм. Это всего лишь гроза, благословенное облегчение после снегопадов, плотным белым одеялом покрывавших их земли на протяжении нескольких последних недель. Ну или так должно было быть, будь Энакин Скайуокер кем-нибудь другим. Как бы там ни было,Энакин Скайуокер ничего не боится. Ни смерти, ни разрушений. Он лицом к лицу встречался с самыми отъявленными преступниками Корусанта, смотрел смерти в глаза и выживал при самых непреодолимых обстоятельствах. Нынешняя ситуация — как раз одна из таких: выживание в течение нескольких месяцев рядом с корусантским серийным убийцей, на счету которого наибольшее количество жертв, оставаясь без единой царапины. Энакин Скайуокер не боится ничего.

Он твердит себе это, прячась в глубине кладовой Кеноби, крепко вцепившись в Трипио. Здесь нет окон, так что он не видит вспышек света молний, но все еще слышит стук капель дождя и оглушающие раскаты грома. Трипио скулит, страдая, ничуть не меньше своего хозяина расстроенный происходящим, и Энакин путается пальцами в его шерстке, зарываясь лицом в его шейку и вдыхая его запах. Он понятия не имеет, как долго они тут сидят.

Татуин, в котором Энакин жил, когда был совсем маленьким, был по большей части очень сухим местом. Они переехали в Корусант всего лишь за несколько лет до смерти матери, и во время первой же грозы он спрятался. Ему никогда не удавалось перебороть этот страх: в детстве он прятался под кроватью, в подростковом возрасте — в ванне. К моменту, когда он стал жить отдельно, ванна стала слишком тесной для него, чтобы он мог нормально свернуться в ней, так что теперь он стал прятаться в гардеробе в квартире. После того, как у него появился Трипио, пес стал сидеть вместе с ним, дожидаясь окончания грозы среди одежды, точно так же напуганный погодой.

Особенно громкий раскат грома заставляет и Энакина, и Трипио вздрогнуть. Ардва, сидящий перед ними так, будто собирается защитить их от бесплотной угрозы, утешающее облизывает их обоих. Энакин был прав тогда, в аллее — Ардва определенно верен тем, кого он любит.

— Энакин? — зовет Оби-Ван откуда-то снизу, и сердце Энакина подскакивает к горлу от мысли, что тот вернулся. Часть его рада, что ему больше не придется находиться в доме одному, другая же — чувствует унижение от того, что Кеноби увидит его таким. — Энакин? — Звук шагов на лестнице достигает его сквозь шум дождя вместе с очередным, более обеспокоенным: — Энакин?

Он хочет отозваться. Правда хочет. Нет никакого смысла в том, чтобы они оба страдали из-за дурацкой погоды, но слова застревают у него в горле, и в голосе Оби-Вана слышится паника, когда из спальни он зовет его:

— Энакин, где ты?

В приступе бескорыстного героизма Ардва начинает лаять, словно оповещает об их местоположении. Через мгновение Кеноби, насквозь промокший от дождя, распахивает дверь гардеробной — выглядит он явно измотанным.

— Вот ты где, — выдыхает он, спотыкаясь от собственной спешки на входе и прижимая Энакина к себе. — Я боялся, что ты снова убежал.

Энакин не отвечает, только отпускает Трипио и цепляется пальцами за Оби-Вана, не обращая внимания на его промокшую одежду. Слезы жгут глаза, потому что он зол на самого себя за чувство облегчения, обрушившегося на него из-за близости Оби-Вана. Оби-Ван Кеноби небезопасен, но сердце все равно немного успокаивается, когда тот слегка гладит его по спине ладонями.

— Не знал, что ты не любишь грозу, — шепчет Оби-Ван. — При всем, что я о тебе узнал, кажется, осталось еще много вещей, которые только предстоит узнать. Тебе стоило мне сказать.

Конечно, Энакин не собирался ему говорить. Он не рассказывал никому, кроме Квинлана, и то это вышло случайно. Тот просто однажды заявился к нему посреди ночи, чтобы занести папку, и обнаружил Энакина, сидящего в гардеробной вместе с Трипио. И хотя Квин выглядел тогда как образец сдержанности, Энакин понимал, что ситуация показалась ему уморительной. Именно это не давало Энакину признаваться в своих страхах хоть кому-нибудь — ну, кроме Кеноби.

Скулеж срывается с губ Энакина, когда Оби-Ван пытается отодвинуться, и тот успокаивает его.

— Я сразу вернусь, Эни. Мне только нужно переодеться, чтобы не залить весь ковер, хорошо?

Это все же немного не «хорошо», но Энакин безмолвно кивает. Он верит Оби-Вану, когда тот говорит, что вернется, и неохотно ослабляет хватку. Кеноби награждает его тихой похвалой и спешит выйти, на ходу хватая сменную одежду. Когда он действительно возвращается, одетый в пижамные штаны и футболку, похожу на футболку Энакина, его волосы его слегка влажные, а в руках он держит постельное белье с кровати.

— Бояться — нормально, — говорит он Энакину, расстилая одеяла и раскладывая подушки в импровизированную кровать в глубине кладовой. — Все чего-то боятся. Важно лишь то, позволяешь ли ты страхам контролировать тебя. — Оби-Ван усаживается на одеяла и жестом подзывает Энакина к себе. — Мы поработаем над этим страхом вместе, ты и я, — продолжает он, когда Энакин сворачивается в его руках, утыкаясь лицом в шею и фокусируясь на его голосе, а не на раскатах грома. Ардва и Трипио подходят к ним, располагаясь на оставшемся пространстве. — Тебе больше не придется бояться.

— Ты достал документы? — Энакин вынуждает себя задать этот вопрос, когда его тревога немного ослабевает, позволяя выдохнуть слова.

— Да, — отвечает Кеноби, — но мы поговорим об этом утром. Сейчас отдыхай. Ночка выдалась трудная.

========== 15. ==========

Оби-Вану удается уговорить его выйти из гардеробной только следующим утром. Гроза за окном все еще не успокоилась и, скорее всего, будет бушевать до самого вечера, но толстая манильская папка в руках Оби-Вана достаточно соблазнительна, чтобы выманить Энакина из его убежища. Прошло довольно много времени с тех пор, как он последний раз, скажем так, разминался расследованием, поэтому сейчас он не может упустить возможность заняться делом из-за капризной погоды за окном. Похвалы от Оби-Вана, располагающегося в гостиной, тоже играют свою роль. Он уходит на кухню, чтобы приготовить что-нибудь на завтрак, а Энакин тут же зарывается в документы.