"И демон тоже может плакать..." (СИ)

Молокай зло выдохнул и быстрым шагом направился к замку. Пусть будет Договор. Он хоть и знает его наизусть, прочитает снова.

…Смотритель королевской библиотеки Молокаю нравился. Он сам был похож на книгу – спокойный, молчаливый, он даже двигался с таким же шорохом, с каким сворачивались свитки и открывались обложки. На просьбу Молокая он только пожал плечами и исчез где-то в недрах своего собственного царства, чтобы спустя пару минут протянуть Молокаю черный футляр, в котором хранился их экземпляр Договора. Молокай уже почти привычным жестом открыл его и вытащил чуть теплый свиток из черной странной бумаги. Очень тугой свиток. Обычно ему приходилось повозиться, чтобы развернуть его. Но в этот раз, свиток только словно слабо охнул, когда Молокай, применив больше, чем надо бы, развернул его. Взгляд скользнул по уже изученным верхним строчкам и словно сам собой устремился вниз. И замер там, словно примороженный. Сердце вдруг взвыло и рука, держащая свиток, дрогнула.

Молокай с трудом оторвал взгляд от сияющих букв и, поймав взгляд смотрителя, сухо произнес:

- Договор подписывал не мой отец. Кто это сделал? Кто он?

Смотритель почти побелел, и на его лице стали видны все его шрамы.

- За... зачем вам это, мой принц? – его сухой голос напоминал шорох песка.

- Тот, кто подписал этот Договор, должен был быть вторым после отца. Но я знаю всех его помощников и советников. Никто из них не носит ЭТО имя, – пальцы непроизвольно сжались, и свиток в ответ недовольно загудел. – Кто такой Амиран? Где он сейчас?

Последнее слово еще только тонуло в библиотечной тишине, а Молокай уже понял, что здесь ничего не добьется. Глаза смотрителя... Глаза смотрящего в лицо смерти. Молокай на секунду опустил ресницы, приказывая себе успокоиться. А потом медленно и осторожно поднес ставший вдруг истинно драгоценным свиток к лицу. Подпись неведомого Амирана была похожа на подпись его отца. Такая же прямая и острая. Высший, он был Высшим. И, если он подписывал Договор, то действительно должен был быть вторым после Повелителя. В принципе, понятно, почему не отец: в тот момент – если учитель не соврал – положение было действительно критическим. Любое несбалансированное проявление сверхсилы могло привести к катастрофе. На силе отца держится весь Нижний мир. Ему НЕЛЬЗЯ было появляться в Среднем мире. Поэтому пошел другой. Тот, кому отец доверял настолько, что послал скрепить документ, изменивший устоявшийся порядок. Но где же он сейчас, почему не здесь, что с ним стало? И почему он, Молокай, никогда не замечал, что на Договоре стоит не та подпись? Он держал его в руках столько раз... Молокай медленно провел кончиками пальцев по подписи. Сила. Энергия. И почему-то нежность. О чем думал в тот момент тот, кого звали Амираном? Молокай позволил свитку снова свернуться и упасть на стол перед застывшим смотрителем. Что ж, теперь он знает хотя бы имя.

Молокай вышел из библиотеки и вернулся к себе. Ему надо подумать. Итак, ему, наконец, повезло. И что тому причина – проведение или что-то еще – уже не важно. Просто спасибо и закончим на этом. А дальше... Молокай был готов поставить все свое бессмертие на то, что нашел ту самую отправную точку. Этот самый неведомый Амиран... Он, именно он причина всему. Это о нем молчат демоны, это ЕГО отец видит держащим бокал из черного стекла. Но почему, почему?! Он, Молокай, хочет знать, ему НАДО знать!! Но как? Если отец и все остальные так хотели уничтожить саму память об Амиране, то больше ни в одном документе не промелькнет его имя. Молокай был уверен, что если бы можно было, отец уничтожил бы и Договор. Значит, нужно найти кого-нибудь, кто сможет ему рассказать. Учитель. Если разыграть все правильно и задавать нужные вопросы, старый демон расколется.

Молокай тут же взвился с кресла, а в следующую секунду уже шел к комнатам демона, которого по старой привычке звал учителем до сих пор. Он действительно был учителем для Молокая, пока отец не решил, что сын уже готов к взрослой жизни. Учитель отошел от дел, но продолжал опекать «мальчика», как он называл Молокая. И лишь только через пару лет принц понял: старик предан беззаветно только его отцу. И его опека – это простая сублимация. Не имея возможности заботиться о самом Повелителе, он заботился о его сыне. Сначала Молокай обиделся и разозлился, а потом почему-то успокоился. Просто перестал доверять ему так, как доверял до этого. А вот теперь он идет к своему бывшему учителю и чувствует легкий стыд. Учителю будет больно. Но так надо. Молокай на секунду замер перед знакомой дверью, взвешивая все за и против и в последний раз прикидывая линию своего поведения. А потом глубоко вздохнул, словно перед выходом за барьер и, больше не давая себе время на раздумья, быстро и громко постучал.

Учитель открыл не сразу – сначала долго чем-то шуршал за дверью и только потом возник на пороге.

- А, это ты, мой мальчик, – старый демон действительно обрадовался его приходу. – Заходи, заходи скорее. Расскажи старику, как у тебя дела.

Молокай с силой сжал пальцы. Прости, учитель, но я должен знать.

- Я пришел спросить тебя, – Молокай подождал, пока тот усядется в свое старое кресло. И только потом бросил: – Об Амиране.

Удар был нанесен со снайперской точностью. Учитель дернулся так, словно его ударили по-настоящему. Судорожно схватился за горло, словно ему не хватало воздуха. Его и так бледное лицо стало почти белым.

- Откуда… откуда ты узнал? – голос учителя, обычно живой и словно искрящийся, был полон настоящего ужаса.

- Вы хорошо потрудились, стирая его из жизни и памяти, – Молокай отвернулся, не в силах смотреть на словно умершего старика. – Но даже вы не в состоянии уничтожить Договор. Или вы просто забыли о нем?

- Не надо... Не трогай это...

И Молокай нанес свой последний удар:

- Я могу спросить у отца.

- НЕТ!!! Нет... – голос учителя был полон ужаса и мольбы, и Молокай знал, что если развернется сейчас, то и в глазах он увидит то же самое. Ужас и мольбу. – Не надо. Я все тебе скажу. Только не трогай отца.

Молокай позволил себе горький вздох. Если бы Учитель так не переживал за отца и знал Молокая хоть чуточку лучше... Он никогда не купился бы на такую наглую ложь. Потому что бы знал: Молокай никогда, ни при каких обстоятельствах не причинил бы отцу боль. И скорее бы умер от неутоленного любопытства, чем подошел бы к нему с таким вопросом. Но учитель этого не знал. Что ж, тогда...

Молокай развернулся и, подойдя к поникшему в кресле демону, присел рядом с ним. Взял его руки в свои ладони и с силой сжал их, привлекая к себе внимание.

- Расскажи мне. Расскажи все, а не только то, что посчитаешь нужным.

Учитель поднял на него почти пустой взгляд и вдруг улыбнулся улыбкой, от которой Молокай вздрогнул всем телом.

- Тебе не стоит этого знать, мальчик.

- Учитель... – если опять придется начинать все сначала...

- Все очень просто, мой принц, – глаза Учителя наполнились мраком. – Твой отец любил его. А он его предал. Твой отец лишил его силы и выслал в Средний мир. И уничтожил саму память о нем. Но вытравить его из своего сердца он так и не смог. Он любит его до сих пор, – он замолчал, словно отдал на эту пару предложений всю свою силу.

- Спасибо, учитель, – после секунды мертвого молчания Молокай поднялся и, словно во сне вернулся к себе, кажется, даже забыв закрыть за собой дверь покоев учителя.

Вот и все. Так просто и логично. И теперь понятно ВСЕ. Тайна раскрыта, но почему же ТАК больно? Старик рассказал ему не все, но сейчас ему не до подробностей. Ему хватит и этого знания. Отец, отец.... А ОН называл тебя по имени или твоя любовь была безответной? Нет, если он предал тебя, значит, между вами что-то было. А он... любил тебя или подчинялся тебе? Хотя как можно не любить ТЕБЯ? Папа.... ты улыбался ему. По-настоящему улыбался, правда, отец? Он слышал то, что я не слышал ни разу за всю свою жизнь – твой смех. Каким ты был рядом с ним, отец? Веселым. Искрящимся и влюбленным, правда, отец? И да, он звал тебя по имени, потому что ТЕБЕ нравилось, как он его произносит. Я знаю. Отец, папа... Маарет... Я хочу видеть тебя таким, каким ты был. И я увижу. Прости меня, папа... А он... почему он предал тебя? Как можно было предать ТЕБЯ?