Освещенные двумя лунами (СИ)

Оседлав ящера, Том обернулся к Биллу и обнаружил его сидящим рядом с Ио и тупо смотрящим перед собой.

- Билл, - тихо позвал он, подходя ближе.

- Я же не знал, я просто… - бессвязно прошептал тот. – Они были такие счастливые, а я все испортил, я всем все всегда порчу, - и к удивлению супруга, Билл зарыдал в голос. Он давно уже не плакал так безнадежно, выплескивая все, что накопилось внутри за время их короткого брака: страх провалиться в высшем свете, боязнь не угодить Тому или чем-то нарушить их хлипкое соглашение, свою неуверенность в постели – все, что он с таким трудом удерживал в себе.

- Тшш… - Том обхватил его двумя руками и принялся покачивать, словно убаюкивая, позволяя выплакаться. – Не надо так убиваться, все будет хорошо, вот увидишь.

- Я думал, он знает, ведь должен же он был знать? – успокаиваясь и обмякая в руках мужа, прошептал Сурм.

- Билл, - присаживаясь на корточки перед мужем и вытирая слезы с гладких щек, мягко произнес Том. – Георг не хочет этого брака, он пытался избежать его и делал для этого все что может. И до весны еще много времени, много чего может произойти. Георг не хотел волновать Шелдона заранее.

- Почему ты не сказал мне сразу?

- Их отношения – это их дело. Не стоит вмешиваться, – Том сел рядом с Биллом, прижав его к себе, и тот с благодарностью уткнулся носом ему в плечо, продолжая всхлипывать. – Ты просто должен понять, что не все супружеские пары – как мы с тобой. Не все могут так спокойно закрыть глаза на то, что муж изменяет, имеет любовницу или женится во второй раз. Шелдон любит Георга и не хочет ни с кем делить его внимание и заботу. Упоминание о втором браке расстроило бы его в любом случае, даже если бы он знал. Такие разговоры не для светской беседы за столом.

Билл в который раз ощутил свою беспомощность и глупость.

Он совсем не был уверен, что мог бы вынести присутствие еще кого-то рядом с мужем, но ему казалось, что так заведено, поэтому он должен смириться с этим.

- Том, ты бросишь меня, да? Ты не хочешь больше жить со мной? – отчаявшись, протараторил Сурм.

- Мы женаты, ты помнишь? – ласково прижимая к себе юношу, произнес Том. - Нам просто нужно съездить на заседание и заявить, что наш брак действителен. Все пройдет быстро, нет никаких причин считать наш союз незаконным. Я уверен, мы справимся.

Ободренный словами мужа, Сурм с неохотой покинул уютные объятия и принялся седлать обеспокоенно поглядывающего на него Ио. Мантикор настороженно водил ушами и, против своего обыкновения, не мурчал, а время от времени тыкал Билла в спину розовым носом, как бы спрашивая, все ли с ним в порядке.

Они доехали до столицы быстро и даже успели немного поспать перед тем, как начать собираться во дворец Анклава, но нервное напряжение и долгая дорога все равно сказались: супруги, зайдя в зал судебных заседаний, выглядели уставшими и осунувшимися.

Эта был один из залов, примыкавших к скале. Выполненный из ценных пород дерева амфитеатр казался огромным, а заканчивался довольно небольшой площадкой, в центре которой полукругом располагалась кафедра для судебных заседателей. В зале было немного людей, но Биллу казалось, что его испепеляют миллионны глаз, что все смотрят на него и обсуждают.

Билл не очень понимал, что нужно делать, и цеплялся за Тома, но Вормары разделили их, едва они вошли в зал. Софит проследовал к одному из центральных мест, а Билла посадили на скамейку за его спиной. Сурм почувствовал себя потерянным и одиноким, к тому же, он был сильно напуган, растерян и, отделенный от мужа, который составлял всю его надежду и опору, трясся как осиновый лист. Но настоящая паника накрыла его душным облаком, когда он увидел Георга, смотревшего мимо него, как будто для него Сурма уже не существовало.

Билл пытался взять себя в руки и глубоко дышать, но окружающее расплывалось пятнами, а звуки превращались в сплошной шум. Он старался вслушаться в то, что говорят люди за полукруглой кафедрой, но ничего не понимал. Он пропустил объявление сути жалобы и даже не увидел, что заявителем выступал кузен Тома, Севариум Мирро, который полагал, что если в первую брачную ночь супруги не осуществили свой долг, и Сурм до настоящего времени не носит ребенка, то брак не может считаться законным. Из всего происходящего Билл понимал только, что Том все отрицал и возражал против признания их брака недействительным.

Из состояния паники его вывело появление Штефана Санко в качестве свидетеля. Билл во все глаза разглядывал его, как будто видел его впервые, он смотрел на него и не находил ничего привлекательного: светлые вьющиеся волосы, распущенные по плечам, выдавали в нем легкомысленного пижона, голубые глаза были слишком холодными, а губы, казавшиеся ему раньше благородно-тонкими, чересчур жесткими. Юноша не понимал, почему образ Штефана так поразил его на парящих скалах, ведь если бы кто-то дал ему выбирать сейчас, то он непременно выбрал бы своего мужа, его живые глаза, обрамленные темными пушистыми ресницами, пухлые, мягкие губы, его ласковые руки...

- Мне достоверно известно, что в первую брачную ночь супруги не разделили брачное ложе, – как сквозь плотную завесу, дошли до Сурма слова Санко.

- Что позволяет вам утверждать подобное? – спросил свидетеля председательствующий.

- Дело в том, что в эту ночь Билл Таумен был со мной, – сделав вид, что смущен, ответил тот.

- Вы состояли в запретной связи?

- В каком-то смысле да, но у нас не было отношений интимного характера. И, насколько мне известно, Сурм не состоит ни с кем в подобных отношениях.

- То есть, вы утверждаете, что Сурм до настоящего времени сохранил невинность?

- Если он до сих пор не надел белые одежды, значит, медового месяца не было. Я также могу утверждать, что на протяжении всего брака супруги не спят вместе. Я не сомневаюсь, что Билл допустил бы к себе того, кого не любит. А он не любит своего мужа.

- Он говорил вам об этом?

- Неоднократно.

- Ваше мнение понятно, прошу вызвать следующего свидетеля.

К удивлению Билла, к кафедре проследовала его личная горничная, которую он привез с собой из дома родителей.

- Представьтесь, – попросил председательствующий, - и расскажите, что вы можете пояснить?

- Мое имя – Гертруда Лафое, - тихо заговорила девушка. – Я служу в доме семейства Каулитц личной горничной в покоях Сурма.

- Вы утверждаете, что супруги спят в разных покоях?

- Да. Сурм всегда спит в своей кровати один.

- Возможно, его посещает муж?

- Точно – нет. Он даже никогда не заходит туда. Я каждый день подаю утренний туалет в спальню и ни разу не видела там ни Томаса Каулитца, ни следов его присутствия.

Билл с ужасом выслушал показания еще десятка свидетелей, утверждающих, что его муж пьянствовал во время медового месяца и развлекался с девицами сомнительного поведения вместо того, чтобы наслаждаться любовью в супружеской постели, и слуг из их столичного дома, которые не говорили ничего плохого, но все как один сходились во мнении, что не могут достоверно подтвердить, имеются ли между супругами интимные отношения.

Больше всего Сурм испугался, когда на место свидетеля прошел Листинг, однако он боялся зря – на вопрос суда, что он может пояснить по жалобе, Георг заявил, что вообще не понимает, почему вызван в качестве свидетеля.

- Вы являетесь близким другом Томаса Каулитца? – настаивал председательствующий.

- Хотелось бы верить, - сухо ответил мужчина.

- Делился ли он с вами подробностями своей интимной жизни?

- Я никогда не интересовался этим.

- Быть может, он упоминал, что муж отказывает ему в супружеской близости?

- Не думаю, что это могло бы заинтересовать меня, но насколько я могу судить, Том вполне удовлетворен своим браком. О каких-либо проблемах, омрачающих этот союз, мне не известно.

Явно неудовлетворенные свидетельскими показаниями судьи переглядывались, пока, наконец, председательствующий не проговорил:

- Полагаю необходимым поставить вопрос о медицинском освидетельствовании Сурма.