Спэнсер Коэн (ЛП)

– Я удивлен, что у него его не было.

– Ты уже провел с ним немного времени, – сказала она, абсолютно точно

допытываясь в невопросительной манере.

– Да. Он хороший парень.

– Просто хороший?

Я прокашлялся и сменил направление разговора.

– Расскажешь мне об Эли?

Она откинулась на спинку стула и взяла бокал со стола.

– Эли… нормальный парень.

–Но?

– Но он не пара ему. – Она нахмурилась от собственных слов. – Не знаю. Они не

подходили друг другу. Так странно. У них не было ничего общего, а когда Эндрю

рассказал, что они обсуждают свадьбу, – она наклонилась и зашептала, – я почти умерла.

– Чья была идея нанять меня?

–Моя, – изрекла она. – Просто хотела, чтоб он был счастлив. А если Эли делает его

счастливым, тогда именно этого я и хочу.

– Эли делал его счастливым?

Ответить она не успела – вернулся Эндрю. Настороженно нас осмотрел,

совершенно точно понимая, что являлся объектом нашей беседы.

– Все хорошо?

– Да, – ответила Сара. – Мы со Спэнсером спорили, кто будет убирать. Он

проиграл, так что придется ему.

Я покатился со смеху.

– Ну, я не проигрывал, но уберусь. – Я сложил друг в друга пустые контейнеры и

начал собирать тарелки. – Вас вполне можно представить детьми.

Эндрю забрал у меня тарелку.

– Ты не обязан ничего убирать, – сказал он. – А детство наше было обычным. После

того, как до Сары дошло, что в спорах со мной она не победит, мы великолепно

уживались.

– Расскажи нам о своем детстве, – попросила Сара. – Каково взрослеть в

Австралии?

Раздался глухой стук. Уверен, это Эндрю пнул Сару под столом. Он с

осмотрительностью относился к вопросам о моей семье, правильно расшифровав

наложенное мной на днях вето.

– Мое детство было отличным, – заявил я, глядя на него. Он наверняка расслышал

недосказанность про не очень–то приятные подростковые годы. – На самом деле детство

мое было очень хорошим. Вырос я в Сиднее, и мы гоняли на великах до футбольных

полей, в магазинчик на углу, что–то вроде того.

Сара очень хитро и отчасти естественно сменила тему.

– Тебя постоянно терроризирую вопросами об акценте?

Я кивнул.

– Постоянно. И могу сказать: просить меня произнести «подбросим креветок на

барби11» – равно лишиться зубов.

Они оба расхохотались.

– Люди просят тебя это говорить? – поинтересовался Эндрю.

–Ты не поверишь. Хотя друзья уже привыкли, но поначалу лопались от смеха из–за

моих фразочек.

Эндрю улыбнулся.

– Например?

Я поведал им забавные истории, как австралийцы называют заправки и полуденное

время, цыпленка и солнечные очки, а еще в чем разница между «дружище» и

«дружиииииище». И все это время Сара, откинувшись на спинку стула, наблюдала за

нами. Вернее в основном за Эндрю. А вскоре посмотрела на часы и поднялась.

– Я и не знала, что уже так поздно, – обронила она.

– Еще даже девяти нет, – возразил Эндрю.

– Ну, да. – Она подхватила пальто и сумочку. – Я лучше пойду. Оставлю вас, парни, убираться.

– Ага, спасибо, – пробурчал Эндрю. Бросив салфетку на стол, он, как и я, встал.

Она поцеловала брата в щеку.

– Позвоню тебе завтра. – Потом взглянула на меня. – Ответ на твой вопрос – нет. Я

думала так, но нет. Спэнсер, было приятно повидаться. – И, улыбнувшись, ушла.

Ха. Странно.

11

Барбекю

– О чем это она? – полюбопытствовал Эндрю, таращась на дверь, в которую только

что вышла Сара. – Ответ на какой вопрос?

– Хм. – Я снова уселся и попытался восстановить в памяти, о чем же именно

спрашивал. – Не могу вспомнить.

Мы говорили об Эли… Ой. Точно. «Эли делал его счастливым?».

Ее ответ: «Я думала так, но нет».

– Речь шла о проигрывателе, – солгал я. – Решил узнать, не хочет ли она такой же.

По взгляду Эндрю я просек, что он просек мой блеф. Господи, я изо всех сил

старался хитрить. Обычно лживые утверждения легко скатывались с языка. Я провел

большую часть подростковых лет, скрывая свою сущность, а теперь будучи бойфрендом

по вызову именно этим зарабатывал на жизнь.

– Ты ни хрена не умеешь врать, – выдал он, поднимая стопку тарелок.

– Ш–ш–ш, – приструнил я его, как только Джефф Бакли запел «Аллилуйя», и

глубоко вдохнул, словно вбирая музыку в себя. – Это моя любимая песня.

Он скорчил рожицу, остановился показать мне язык и унес грязные тарелки. Я

помог ему разложить их в посудомоечной машине и навести порядок, и в мгновение ока

все вернулось к совершенству.

– В какое время вы начинаете с Лолой? – спросил он, когда мы покончили с кухней.

Я просветил его, что иногда по мере надобности помогаю ей, в основном таская коробки и

сумки или просто–напросто являясь дополнительной парой рук. Работа никогда особо не

захватывала, но мне нравилось проводить время с Лолой.

– В семь, так что мне скоро нужно будет идти. – На самом деле уходить мне не

хотелось, но причины остаться я так и не придумал. Точнее причины, по которой он мог

бы желать моего дальнейшего присутствия здесь. Я снял пластинку с вертушки и вернул в

обложку. А потом понял, что рядом стоял рояль, весь такой беспризорный и давно не

пользуемый, и мне невероятно загорелось послушать. – Сыграешь что–нибудь на рояле?

Он стрельнул в меня широко распахнутыми от шока глазами, словно я попросил его

переспать со мной.

– Эм…

– Ты не обязан, – сказал я, давая ему возможность соскочить.

– Уверен?

Я хмыкнул.

– Разумеется, уверен. – Вообще–то, я мало в чем бывал уверен. Но в том, что хотел

услышать его игру на рояле – определенно «да».

– Что сыграть?

– Первое, что придет в голову.

Он пару раз моргнул, все еще сомневаясь, и прошел к роялю. Медленно уселся и

опустил пальцы на клавиши. И, не проронив больше ни единого слова, глубоко вдохнул и

начал играть.

Приятную композицию с невозмутимым идеально рассчитанным изяществом.

Никогда не слышал ничего подобного.

Я не знал названия мелодии, кто ее написал, сочинил – ничего. Но от нее

перехватывало дыхание. Правда, случилось это не только из–за музыки. А еще и из–за

мужчины, благодаря которому из рояля доносились голоса ангелов. От него

перехватывало дыхание, от движений рук, от прикрытых глаз и от того, как он затерялся в

музыке, как выуживал звуки из рояля всем своим телом. А когда его руки упали на

колени, и последняя нота повисла в воздухе, мне было не подобрать слов.

Эндрю взглянул на меня, потом вернулся глазами к роялю и выдохнул, надувая

щеки.

Я проглотил свои эмоции, бабочек, что порхали в груди. Он ждал моей реакции, поэтому я прошептал чистейшую правду.

– Никогда не видел ничего прекраснее.

Он послал мне скромную улыбку.

–Ты хотел сказать «слышал»?

– А разве я не так сказал? – растерянно спросил я. Сердце все еще барабанило, как

вышедший из строя метроном. Я был уверен, что произнес «слышал».

Эндрю покачал головой и улыбнулся, глядя на руки.

– Лучше, чем «Аллилуйя» Джеффа Бакли?

Я рассмеялся, смутившись своей реакции на него.

– Эндрю, было невероятно. Что это за мелодия?

– Так, написанная мной ерунда.

Я фыркнул.

– Прикалываешься? Тобой написанная?

Он кивнул.

– Написанная мной ерунда, – спародировал я его голос. – Нет, список покупок –

написанная тобой ерунда, а это…, – я махнул рукой на рояль, – боже мой, Эндрю, было

так… невероятно. – Других слов просто не нашлось.

Он улыбнулся с заметным облегчением и, наверно, даже с капелькой гордости.

– Спасибо.

Мне пришлось сдержать желание подойти и коснуться его. Обхватить руками его

лицо и поцеловать. Взять за руку и отвести наверх в постель. Я хотел. Господи, как же я