Бага - муж Анафрида (СИ)

*автор использовал слово «поднос» потому, что это дорогой ресторан и здесь подносят, а не разносят (разнос) как в кафе.

***

Он подходит ко мне сзади и его руки ложатся на мои плечи, легко сжимая.

— Ты уже сыт, сейчас пришла моя очередь поесть. Ты согласен со мной? — шепчет он, прикусывая мочку моего уха. — Я не слышу ответа?

— Да, — выдавливаю я, против своей воли.

— Не хочу тебя насиловать, — говорит он, делая подозрительный взмах рукой, а затем, подталкивая меня к кровати.

***

Чувствую себя амебой, бесформенной лужей растекшейся на кровати. В ушах шумит адреналин, отдаваясь приглушенными звонкими толчками. Хочу сдохнуть. Ни разу еще течка не была настолько мучительной — это даже причиняло ощутимую физическую боль. Все что ниже спины покрыто мелкими иголками и жарко, тянет, распирает, и течет …

«Кто он? Черт его забери! Он вызвал у меня течку! Как он это сделал?» — вопросы, вопросы и нет ответа!

Он ложится рядом. Его теплые руки вновь оказываются на моем уже разгоряченном теле, аккуратно освобождая от одежды. Я и сам не осознаю мгновение, когда с моих влажных губ срывается стон — громкий и протяжный. И вот, я уже сам тянусь к нему, дрожащими конечностями снимаю с него дорогой костюм, рубашку.

О, Сатана, за что ты так со мной? Самое обидное это то, что я не могу сопротивляться нахлынувшему желанию.

Мы уже полностью обнажены. Его губы бродят по моему телу, рисуя узоры. Я выгибаюсь под ним, прося большего. Жгучая истома заполняет мозг, вытеснив остатки разума. Его губы накрыли мои, а язык по-хозяйски устремляется в рот, завоевывая территорию.

— Какой ты отзывчивый, — шепчет он, подхватывая меня под живот, вынуждая встать на колени и прогнуться в пояснице. Я ощущаю, как безумно сокращаются мои мышцы под его большой ладонью, наше дыхание становится тяжелым и рваным. А мое, потом и вовсе пропадает, вылетая вместе с криком, когда я чувствую влажный язык между ягодицами.

Я не успеваю ничего сказать, как он, резко, одним размашистым движением погружается в меня. Я только протяжно стону, но не от боли, а от тягучего чувства наполненности — это было то, что мне сейчас нужно. Он двигается во мне осторожно, но, не давая привыкнуть к своему немаленькому размеру. Раздвигает мои ноги шире своим коленом и… засаживает до конца, вырвав из моего горла очередной сладострастный вскрик.

В комнате висит марево, невидимое глазу простого человека. Сизая дымка уже впитала в себя эмоции, проявляющиеся при совершении греха сладострастия. Она расползается, а затем, превращаясь в тонкую струйку, вливается в моего похитителя, питая его своей энергией.

— Хорошо-о-о, — выстанываю я, но уже не под действием подчинения, а сам!

Смазки в заду становится все больше, уже, каждый новый толчок сопровождается возбуждающе пошлым хлюпаньем. Из глубины его груди вырывается хриплое надрывное рычание, переходящее в угрожающий вой и, сделав последний рывок, он кончает, предусмотрительно выйдя, чтобы не было сцепки. Острые клыки впиваются в мою шею, и я следую за ним, выплескиваясь белесой жидкостью на черную простынь.

— Мой! — слышу его голос, прежде чем мое сознание погружается в глубокий сон, по его же желанию.

========== ЧАСТЬ 2 - “Земля” ==========

Открываю глаза и медленно сажусь. Голова раскалывается на части. Осматриваюсь по сторонам. В комнате минимум мебели, лишь самое необходимое: диван, шкаф, компьютерный стол, на котором пылится ноутбук, кресло.

«Фух, — выдыхаю облегченно, — я в своей однокомнатной квартире! О, Сатана, что вчера произошло? Неужели я напился? — ощупываю себя — голый. — Кто меня раздел?»

Аккуратно встаю с дивана, но тело меня не слушается. Голова кружится, и я вновь падаю на свое ложе. Прислушиваюсь к себе и прихожу к выводу, что я жутко голоден.

«Как же так? Я вчера неплохо так насытился» — припоминаю распутного альфу и сребролюбивого омегу, а также горечь зависти, которую поймал в самом начале вечера.

Обхватываю ладонями многострадальную кочерыжку и пытаюсь вытащить из памяти информацию, которая как говно плавает на поверхности моего подсознания.

«Так-с, пришел на работу?… Пришел… Переоделся?.. Переоделся — все как обычно. Та-а-ак, затем, вышел в зал. Вначале была уже упомянутая пресловутая горькая зависть, принадлежащая молодому омеге — фу, невкусно. Потом похоть любвеобильного альфы — м-м, вкуснотища, и жадность его омеги — так себе» — мысленно восстанавливаю хронологию событий.

Дальше… дальше картинка рисует черные волосы, пронзительные синие глаза и неясный силуэт. А потом… черная непроглядная тьма амнезии.

Из раздумий меня выводит пронзительный писк мобильника. Пытаюсь его найти.

«О, Сатана, неужели я вчера пришел домой в своей рабочей форме? Мне кто-нибудь объяснит, что произошло?» — вытаскиваю телефон из кармана черного фартука, валяющегося возле дивана, и нажимаю на кнопку приема звонка.

— Ты где шлялся, придурок? Куда тебя вчера понесло? Я кое-как прикрыл твой зад перед начальством! — раздается гневный крик бармена — Миши.

— А куда я вчера пошел? — тихо спрашиваю я, может друг что-то сможет рассказать.

— Да хрен тебя знает! — слышу язвительный ответ.

— А с кем я вчера пошел… ты… кхм… видел? Один? — последнее слово произношу с надеждой.

— Да фиг там, тебя увел какой-то мужик, причем, ты шел за ним, как собачка на поводке! Я несколько раз тебя окликал, но ты меня даже не слышал! Слушай, Вы там как так бухали, что сегодня ты ничего не помнишь? — Миша перешел на повышенную тональность.

— Да хуй, его знает! Самому бы хотелось знать! Башка трещит, а в голове херня какая-то, — потираю лоб.

— Ладно, — успокоившись, говорит омега, — эта твоя личная жизнь, но вот что скажу — сегодня ты обязан быть на работе, шеф рвет и мечет, а я уж, прости, еще один раз не смогу прикрыть твою пятую точку. Ты же понимаешь, что у нас не пивная на Тверской, а качественное заведение? У нас не принято, чтобы работники спали с клиентами, а тем более сливались в самый разгар рабочего дня.

— Хорошо, спасибо, что прикрыл, — уныло отвечаю я, перед тем, как в трубке раздаются короткие гудки, оповещающие об окончании разговора.

От бессилия опускаюсь в стоящее неподалёку кресло. Слабость и головокружение накатывают на меня новой волной. Нужно поесть, найти хотя бы самую захудалую acedia (англ. Лень)* иначе я издохну от голода. Думать и разбираться буду потом. Ясно одно — что ничего не ясно.

*все грехи, упомянутые впервые, автор пишет на латыни, или на английском, в последующем упоминание — на русском.

***

Супермаркет встречает привычным гулом людей и писком считывающих устройств на кассе. Я всегда задавал себе вопрос — как можно так работать? Интересно, когда продавцы приходят домой, не преследует ли их в голове этот дебильный «пик», который по раздражающим меркам можно сравнить только с ультразвуком.

Беру тележку и прохожу вглубь зала, попутно кидая в нее все, что попадается из съестного под руку, ведь кормить надо не только свою бесовскую сущность, но и человеческую оболочку.

«А вот и первый мой клиент!» — думаю я, замечая у прилавка со свежей выпечкой толстого неопрятного альфу со спутанной бородой и пятнами от чего-то на замызганной серой футболке.

Gula (лат. Обжорство) — то, что мне сейчас нужно. Легкий жест и я уже обладатель оранжевого сгустка энергии. Невкусно, но питательно. Мало. Иду дальше по проходу, замечаю молодого альфу одетого прилично (деньги явно имеются), но спорящего с работником зала из-за копеечного товара. Жадность — невкусно. Но на безрыбье и рак рыба.

Походив по магазину еще с полчаса, я сытый отправляюсь домой.

Остаток дня я провожу в домашних хлопотах, забив на все и даже не пытаясь восстановить воспоминания о вчерашнем вечере.

***

Рабочая смена начинается привычно. Расшаркиваюсь перед клиентами, подношу заказанные блюда и улыбаюсь. Михаил искоса на меня поглядывает, но вопросов не задает, за что я ему благодарен.