You're All I Want (СИ)

Рихард вынул руку из-под парты и помахал мне моим же альбомом. Я так и знал. Отвернувшись, я принялся что-то рисовать на парте. Ну ничего, на перемене я все ему собирался высказать. После долгожданного звонка я быстро запихнул в сумку учебники и посмотрел на место Рихарда: никого. Если он думал, что так просто скроется с моим альбомом, то он очень ошибался. Я все равно знал, где его искать.

Я пулей вылетел из класса и, быстро преодолев два этажа наверх и попутно заглядывая в каждый мужской туалет, остановился на лестнице четвертого этажа, чтобы перевести дух. Курить каждую перемену в туалете уже вошло в привычку. Хотя они могли делать это и в столовой: им и слова никто бы не сказал. Продолжив свой путь, я пошел дальше по шумному школьному коридору, где то и дело бегали мелкие, сбивая меня с ног. Я уже собирался развернуться, поняв, что курить на этаже младших классов — это просто верх наглости, но внезапно заметил некоторое задымление в конце коридора. Не могли же там быть первоклассники.

Я уверенно направился туда и, подойдя, немного поколебавшись, наконец открыл дверь. На меня сразу же повалил дым, от чего я зажмурился и на секунду вообще забыл как дышать. Мне были ненавистны эти чертовы сигареты.

Я открыл глаза, и моему взгляду предстала такая картина: в одной руке Томаса находился мой альбом, а в другой, конечно же, сигарета. Он показывал какой-то мой рисунок Рихарду, и то ли он смеялся, то ли задыхался от этого ядовитого дыма — я не мог понять. Еще два парня из их компании стояли рядом и поддакивали их возгласам. Вроде бы Эмиль и Ральф… точно я не помню.

Я нервно сглотнул и демонстративно кашлянул, обращая на себя внимание пяти пар глаз.

— Смотрите-ка, кто к нам пришел. — Томас кинул бычок куда-то в сторону и начал приближаться ко мне. — Сам да Винчи!

— Отдай. Мой. Альбом, — процедил я, но, когда он оказался достаточно близко, я действительно испугался.

В моей голове пронеслось: «Черт, ну с кем я связался, а? Неужели я не мог просто забить на это и нарисовать еще тысячу таких рисунков? Пауль, ну почему ты такой трус? Нет, правильно сделал! Кто-то же должен поставить их на место».

— А что, если не отдам? — он усмехнулся.

— То у тебя будут проблемы, — уверенно сказал я, прекрасно осознавая, что проблемы скорее будут у меня.

— Что ты сказал? — он, казалось, действительно не верил своим ушам, и я уже готов был взять свои слова обратно, но непонятно откуда взявшаяся смелость взяла верх над трусостью.

— Что у тебя будут проблемы, — я начал говорить тише, как только увидел, что три фигуры за Томасом прекратили свою беседу и теперь внимательно наблюдали за нашим разговором.

— И ты это мне? — все не унимался он.

— Да что же ты тупой-то такой? — не выдержал я, нервно усмехаясь. — Тебе, тебе.

— Ну все, Ландерс, — он замахнулся на меня рукой, и я автоматически зажмурил глаза, но, поняв, что ничего не произошло, что я не потерял сознание или в лучшем случае не упал, медленно разлепил веки.

То, что я увидел, просто потрясло меня: Рихард держал руку Томаса сзади, видимо, перехватив ее в тот момент, когда тот хотел меня ударить. Мои глаза полезли на лоб от удивления, и я просто не смог ничего сказать.

— Какого черта? — закричал он на Рихарда. Тот мельком как-то непонятно посмотрел на меня.

— С него уже и так хватит, — с каким-то отвращением произнес он. Ну или мне показалось.

«Что это значит?» — подумал я.

Томас резко рванул с места, бросив мой альбом на пол, и, специально сильно задев меня плечом, вылетел из помещения. За ним последовали и остальные. Все, кроме Рихарда.

Я просто смотрел на него, даже не зная, что и сказать. То, что он последняя скотина или же «Спасибо», хотя я не знал за что.

— Я… — я уже было начал благодарить его, но Рихард не очень-то и любил слушать людей.

— Я просто не хотел пачкать руки, Ландерс, — грубо ответил он, и в его глазах снова появилось это презрение, с каким он смотрел почему-то только на меня. Рихард отвел взгляд, будто бы хотел что-то добавить, но, видимо, не посчитал это нужным и быстро промчался мимо меня в сторону двери.

Я несколько секунд смотрел куда-то в пол, а затем, опомнившись, взял то, зачем пришел сюда, и, отряхнув его, открыл: все рисунки были испорчены, изрисованы ручкой. Теперь мне было ясно, что означала та фраза. Я считал это до жути дурацким поступком и не понимал, зачем им это было надо, если мы даже не общались.

Это оставалось для меня загадкой, как и странное поведение Круспе.

Комментарий к I Fucking Hate You

ESW: йоу, проводится перепроверка текста.

========== Drawing Lessons ==========

Последние два урока я старался не пересекаться взглядами ни с кем из них, особенно с Рихардом. До меня никак не доходило, почему же он так поступил. Казалось бы, такой обычный поступок, за который полагается сказать «Спасибо», но это же… Круспе. И для него это было больше чем странно. Он не дал Томасу ударить меня, но последние весьма недружелюбные слова были сказаны именно им. «Он пошел против своих друзей — если их так вообще можно назвать, — чтобы защитить меня? Да ну, напридумывал себе всякой ерунды. Ничего необычного и сверхъестественного не случилось: может, он правда не хотел драки сейчас, может, действительно руки марать не хотелось… А вообще, мне должно быть все равно». Я пришёл к выводу, что это в любом случае пошло мне на пользу и именно поэтому теперь я живой и невредимый сидел дома и делал уроки; что нужно было перестать об этом думать, дабы не свихнуться.

Кое-как дописав химию, я вынул из сумки альбом и, пару раз пролистав его, понял, что его все-таки нужно выкинуть. А сколько воспоминаний и разных моментов у меня с ним было связано! Я ведь почти закончил его.

Перевернул страницу — разорванный портрет Эмили. Помню, как я с ним часа четыре маялся. С другой стороны, мне все равно этот рисунок не нравился. Да и виноват был Томас, и здесь я оказался бессилен. Но, как я думал, если Круспе не дал бы ему меня ударить, то он бы мог и не портить альбом… Он мог бы его не брать и вовсе, и мне не пришлось бы ломать голову над тем, что вообще произошло.

***

Открыв глаза из-за противного звона будильника, я обнаружил, что что-то тут не так: оказалось, что заснул я на столе. Подняв голову и осторожно размяв шею, я выключил источник тошнотворного звука, заодно посмотрев на время. Полвосьмого. «Проснулся вовремя и даже выспался, ну надо же», — подумал я.

Эмили в то утро не пришла: обиделась, наверное. Потому я планировал обязательно зайти к ней вечером.

Быстро собравшись и позавтракав, я отправился в школу еще тогда, когда все спали, чтобы подготовиться к ненавистной мне химии. И у меня, кстати, на тот момент всё шло к двойке в четверти, если все быстренько не исправить.

На долгожданной химии мне почему-то резко захотелось порисовать, чтобы банально не уснуть от скуки. Я открыл блокнот, посмотрел по сторонам, и я понял, что даже нарисовать-то особо было нечего. Но мой взгляд неожиданно остановился на Круспе. Не знаю почему, но мне понравился его профиль с тонкими и даже аристократическими чертами лица. Раньше я этого не замечал: старался лишний раз на него не смотреть, а то для их компании это уже являлось поводом начать издеваться, хотя меня это и не очень пугало. Я просто не хотел проблем.

Сам того не замечая, я взял в руки карандаш и начал его рисовать: «Да, его профиль определенно хорош… А глаза… Глаза, которые вчера смотрели на меня с ненавистью и злобой, не менее прекрасны. Пожалуй, выйдет хорошо».

Закончив этот, так сказать, портрет через пятнадцать минут, я оценил свою работу: получилось, должен сказать, неплохо, но… я всё же думал, что надо его порвать: не хотелось хранить у себя рисунок этого придурка.

— С сегодняшнего дня и до конца четверти мы начинаем работать в парах. Собственно, как и в прошлом году, — голос фрау Майер вытащил меня их своих мыслей. — Прекратите разговаривать, сейчас я продиктую свой список.