Иная Переменная (СИ)

– Хэй, Кэп, давно не виделись, – дружелюбно бросил Бартон. А Стиву казалось, что он где-то в Африке по заданию Щ.И.Т.а. Вернулся, значит? – А это кто? – Клинт придвинулся к Джону.

– Клинт, не надо… – начал было Стив, но…

Клинт оказался слишком близко. Слишком близко к самому Джону, к его еде. Как пружина лопнула. Джон взвился с места, атакуя сразу быстро и жёстко. Обошёл неловко поставленный от неожиданности блок, ударил, уклонился и вновь ударил, схватил нож со стола… Стив успел перехватил его руку.

– Нет! Успокойся! Всё хорошо! – Стив крепко прижал к себе парня, пресекая брыкания. – Всё хорошо, успокойся.

– Какого хрена?! – наконец отошёл от шока Бартон. – Кто это, мать его, такой?

– Опусти оружие, Клинт, – попросил Стив, продолжая прижимать к себе Джона, который ещё дёргался, в том числе, возможно, из-за наставленного на него пистолета. Опознавал оружие, понимал, что это такое – хорошо же?

– Побитый щеночек, подобранный нашим бравым Капитаном – защитником всех обездоленных, – отрапортовал Старк, подключаясь к «разговору». – А тебя, кстати, неплохо отделали, Птенчик. Отделал мальчишка с только частично работающим мозгом.

– Я просто не привык, что в доме моих друзей мне надо защищаться от психов со столовыми приборами, – буркнул Бартон, но пистолет убрал. Джон сразу же обмяк, повернув голову к оставшейся на столе тарелке. Стив его отпустил, и он тут же сел обратно на стул, продолжая обед.

– Он защищал себя. Он… не понимает, вообще почти ничего не понимает, – попытался оправдать его Стив, хотя произносить это было сложно. Как признавать поражение. – Что с ним? – это уже Старку и Беннеру.

– Парня кто-то усердно бил по голове некоторое время назад. Со всеми вытекающими, – Старк вновь направился к бару. Это он так признавал серьёзность положения? Продолжая пить?

– И ничего нельзя сделать?

– Есть шанс, – Брюс поправил очки. – Новая, ещё не опробованная на людях техника лечения черепно-мозговых травм. Она восстанавливает повреждённые синапсы, создаёт новые. Никаких гарантий, но она может помочь ему. Может восстановить память, может дать возможность создавать новые воспоминания, а может и не сделать ничего.

– И сколько ждать результата?

– Тоже неизвестно. Мозг – самая неизученная часть человеческого организма, если не всей Вселенной. Даже у зверей процессы проходят индивидуально. Прогресс может наступить уже через пару сеансов, может через неделю, через месяц или вообще никогда не наступит. Но мы попробуем, Стив, сделаем всё, что в наших силах.

– Спасибо, – искренне ответил Стив. Он и сам не знал, почему ему так важно помочь этому парню, именно этому. Но… это, наверное, было как найти какую-то цель в новом и безумном мире. Якорь. Хотелось после всех этих разрушений, войны, которая для Стива закончилась совсем недавно, сделать что-то безусловно хорошее, что-то, пусть и не такое значительное, как спасение мира, но хорошее. Важное. С видимым результатом.

– Ага, Кэп, мы добрые доктора для твоего подобранного щеночка.

Стив даже не стал осаживать Старка. Пусть ёрничает, главное чтоб помогал.

– И… – продолжил Стив, вспомнив о ещё кое-чём. – Вы не нашли ничего, что рассказало бы, кто он?

– Нет, увы, – Старк пожал плечами. – Ни по отпечаткам, ни по зубной карте нет совпадений. Так же ничего по базе пропавших без вести, а я как раз новую систему биометрического поиска настроил, конфетка, а не программа, – Старк, видимо, был готов ещё час рассказывать о своей «конфетке», но осёкся под взглядом Стива. – Чтобы получить результат ДНК нужно ещё сорок восемь часов, но вряд ли он поможет – почти нигде ДНК не помещают без отпечатков. Ну и эти шрамы его… Их описание тоже ничего не дало, хотя обязано было. Парня чуть ли не всю жизнь резали, били, да и стреляли в него. Костяшки почти плоские, как у профессиональных бойцов – и всё это при том, что ему на вид не больше двадцати. Слишком специфично, но, к сожалению, никаких результатов.

– Ясно, – лишь выдохнул Стив.

Стив умел ждать, умел быть терпеливым. Он помнил слова доктора Беннера о том, что ждать мгновенного результата не стоит, но с какой-то детской наивностью полагал, что ему выпадет тот счастливый билет, что Джону станет лучше уже через пару дней, через три дня, четыре, неделю… Но шла уже третья неделя, а ничего не изменилось. Привычная рутина: Стив вставал, как всегда, рано, выходил на пробежку, возвращался через час, и примерно тогда Джон просыпался. Стив делал завтрак на двоих, иногда притаскивал что-то из кафешек, стараясь вызвать какую-то реакцию. Стив читал, рисовал, составлял отчёты, жужжали телевизор и радио, Джон же… ну, он безучастно смотрел на менявшиеся картинки на экране, покорно жевал предложенные завтрак, обед и ужин, так же покорно отправлялся спать. Раз в три дня Стив возил его на очередной курс лечения и обследования в Башню.

Ничего не менялось. Пока в одну из ночей Стив не проснулся от крика. Его как подкинуло на кровати. Нападение? Кто-то проник в квартиру? Напал на Джона? Стив рванул в гостевую комнату, но там не было никого, кроме Джона. Который спал. И кричал, мечась по кровати. В первые секунды Стив опешил: это было необычно, это выбивалось из привычного распорядка.

– Эй, Джон, парень, ты чего? – следующим порывом было растолкать, растормошить, прижать к себе, успокоить. Сделать хоть что-нибудь. Джон обмяк лишь минут через пятнадцать, открыл глаза. Всё тот же пустой ничего не выражавший взгляд. Только теперь добавились кошмары.

– Что вы с ним сделали?! – Стив еле сдерживал порыв что-нибудь сломать. – Ему стало только хуже!

– Что значит хуже, Кэп? Перестал накидываться на всю еду подряд? – Старк иронично выгнул бровь, словно он плевать хотел. И на парня, и на злого Стива.

– Кошмары, Старк! Мало того, что вы ему не помогаете, так теперь он мучается от кошмаров.

– Так это же хорошо.

– Что в этом хорошего?!

– Успокойся, Стив, – надо же, он назвал его по имени, а не одним из прозвищ. – Кошмары не снятся машинам, кошмары не снятся животным, а его мозг работал ещё хуже, чем у животного. Для кошмаров нужна память, нужно воображение. Если ему снятся кошмары, то внутри осталось ещё что-то от человека. Возможно его сознание ещё не восстановилось, но подсознание уже за что-то цепляется. Кошмары – это хороший знак.

Кошмары продолжались. Они случались не каждую ночь, но через две-три точно. Джон кричал, что-то неразборчиво бормотал – даже если прислушаться, это была какая-то тарабарщина, а не слова. Он метался и дрожал. И Стив каждый раз приходил и пытался успокоить, разбудить. Но через две недели Джон вдруг вместо того, чтобы завернуть по привычному маршруту в свою кровать, свернулся под боком у Стива на его постели. И уже вот это Стив мог посчитать прогрессом. Джон осознавал, что ему снились кошмары, осознавал, что ему это не нравилось, осознавал, что именно Стив помогал ему из них вырваться. Хоть одна небольшая победа после череды провалов. Одно небольшое приобретение среди череды потерь.

Ещё через пару недель лечение прекратилось. Брюс тогда на вопрос «почему?» подвёл Стива к двум снимкам мозга – до и после. Чёрные неактивные пятна исчезли. Брюс сказал, что физически парень здоров, что восстанавливать больше нечего, а личность и память… Они вернутся сами. Если вернутся. Сказал, они сделали всё, что в их силах, а остальное за Джоном. Стив мог лишь продолжать ждать и прижимать его к себе по ночам, даже когда кошмаров не было. Хотя бы для того, чтобы Джон знал – он не один, ему хотят помочь, пусть лишь вернётся.

Это была очередная ночь, просто очередная ночь. Стив снова проснулся от крупной дрожи. Только сейчас Джон распахнул глаза после первого прикосновения к своему плечу. Распахнул их, а потом буквально подпрыгнул на месте и свалился с постели, отползая. Спихнул случайно ногой лампу с тумбочки, подхватил её рукой и выставил прямо перед собой, направляя на Стива.

– Хэй, успокойся, всё хорошо, – Стив знал, что слова ничего не значат для того, кто их не понимает, но ведь для самого Стива значили. И тон должен быть успокаивающим… – Джон, всё хорошо…